Хозяева океана

Кажется он едва сдерживал смех. Хотя в случае с помощником, Митя всякий раз затруднялся понять, что у того на уме. Вполне возможно, сказочный кораблик Барахсанову понравился, но признаваться в этом он не пожелал.

— Да, капитан. Из твоего кораблика сделали собачку с завитушками, — сообщил он сквозь смех. — Я видел таких на европейских картинках с разными дамами.

Митя пожал плечами, не собираясь показывать помощнику, что уязвлен.

— Жаль не догадались приладить носовую фигуру, — продолжил тот.

— Какая фигура подойдет шхуне с названием «Незевай»? — поинтересовалась у него Галина Ивановна.

— Бахуса, — предположил Барахсанов. — Такого толстого греческого божка.

— Бахуса? — Митя пожал плечами.

О Бахусе он впервые слышал. Его образование зияло прорехами.

— Одно из имен Вакха, — пояснила ему Галина Ивановна. — От чего произошел древний праздник под названием Вакханалии.

Митя вздохнул и кивнул. Понятнее не стало.

Он вновь переключил внимание на шхуну. Она стала больше. Не основными размерами корпуса, конечно. Но казёнка теперь занимала больше трети длинны, а её высоту подняли на пару футов.

Едва взойдя на борт он отметил, что теперь внутри можно было не сгибаться, стало гораздо просторнее. Чего нельзя сказать о капитанской каюте. Заглянув внутрь, Митя решил, что она стала даже меньше прежнего, хотя, возможно, ему так просто показалось в сравнении с общими изменениями.

— Нам пришлось нарезать больше помещений для посольства и офицеров, — пояснила Галина Ивановна. — Наверху будут жить шестеро. Кроме того, кладовку под казёнкой на верфи переоборудовали под жилое помещение. Там разместим ещё восьмерых. Народу будет много. После плавания, если захотите, сможете убрать некоторые перегородки и получите роскошный кабинет со спальней.

Митя так не думал. После плавания вся его команда просто переберется в казенку. Они люди простые, но не чуждые роскоши.

— По крайней мере ваша каюта имеет выход на кормовую галерею, как и моя, — добавила Галина Ивановна и жестом предложила пройти туда.

Галерея оказалась всего два фута шириной, но имела широкие светлые окна и позволяла ощутить себя точно на фрегате. Если бы не вода, что плескалась почти под самыми ногами.

— Её сорвет первым же штормом, — предположил Митя.

— Не думаю. Ваша шхуна не первая, которую переделали по этому проекту. Кажется, мы продали пару таких в Охотск или на Камчатку. А штормы в Охотском море не слабее океанских.

Через галерею они прошли в соседнюю с капитанской кормовую каюту, которую креолка объявила своей. Там уже стоял стол и она развернула на нём лист бумаги. Митя с удивлением увидел чертеж.

— На самом деле большая часть конструкций стандартные, предназначенные для шхун этого проекта, — сказала Галина Ивановна. — Тем они и хороши, что можно быстро поставить почти без примерки.

Митя кивнул.

— На баке устроен матросский кубрик, — показала на чертеже Галина Ивановна. — Там же разместятся гвардейцы. А для припасов, парусов и канатов выделили место в основном трюме.

Митя подумал, что это оставляет немного объема для основного груза, но кажется их плавание не предусматривало перевозку товара.

На палубе тоже места поубавилось. Помимо собственной шлюпки, шхуна получила баркас, или скорее полубаркас или катер (с названиями лодок в Виктории всегда была путаница). Он выглядел сравнительно небольшим, зато мог ходить под парусом и имел выдвижной бушприт. К счастью, мачта и банки баркаса складывались таким образом, чтобы меньшая шлюпка укладывалась внутрь него.

С небольшим запозданием к шхуне подтянулась остальная команда. Первыми пришли Пулька с юнгой, затем Малыш Тек, последним пришел Сарапул, провожаемый старшей дочерью. Впервые их корабль стоял у Главной набережной, а это само по себе прибавляло ему блеска.

После верфи обычно приходилось убирать разный мусор, подправлять снасти, перенастраивать такелаж. Кроме того, людям предстояло устроиться на новых местах, пусть хлопоты и ограничивались лишь подвешиванием койки и установкой рундука.

Митя занялся оснасткой. Его беспокоило, что подросшая казёнка и носовой кубрик могли «съесть» часть полезной площади парусов, так как гики из-за надстроек располагались теперь гораздо выше прежнего. Он изучил чертежи. Оказалось, что прибавка в высоте к мачтам компенсировала потерю. Митя мог бы даже использовать старые паруса, если бы они не истрепались до дыр. На верфи поставили стандартный комплект, а запасными предстояло купить ему самому.

Складчина платила, так что экономить Митя не стал, а отправился на Бенгальскую улицу. Брали там дорого, но паруса того стоили. Ушлые бенгальцы придумали замачивать парусину в воде, что оставалась после вымачивания желудей местными индейцами (так желуди становились пригодными в пищу). Бенгальцы добавляли к этому желудиному настою собственную мочу и мочу лошадиную, а потом погружали в смесь парусину на несколько дней. Затем ткань сушили и обрабатывали варом, отчего она приобретала бурый с красноватым оттенком цвет и становилась заметно тяжелее. Зато такие паруса медленно изнашивались, долго не выгорали и могли выдержать несколько лет работы. Митя смотрел с прицелом на будущее. Казенное плавание закончится, а паруса останутся шхуне.

Глава 22 Пушки Виктории

Митя не желал пускаться в дальнее плавание без испытаний и хотел посмотреть, как повлиял на шхуну ремонт, а в особенности кормовые постройки. Поэтому для начала «Незевай» совершил кроткий выход во Внутреннее море. Они прошли до мыса Флэттери и вернулись обратно. Его опасения развеялись. Несмотря на неприятную погоду (течения и ветры создавали в проливе хаотичное волнение), шхуна показала себя неплохо. Шла быстро, во многом благодаря чистой обшивке, не уваливалась, не кренилась. За почти полные сутки плавания Митя постарался изучить новый норов «Незевая». Команда по его слову меняла паруса, переливала воду из одних балластных бочек, в другие, а он определял на глазок лучший дифферент. Тяжелая корма вызывала у Мити особое беспокойство, пока опытным путем он не установил, как расположить балласт, чтобы компенсировать лишний вес.

После испытаний шхуну вновь поставили у Главной набережной, напротив Адмиралтейства. Со всеми приобретенными украшениями она выглядела здесь уместно. Не какой-нибудь задрипанный китобой или грязный угольщик. Благородный зверь, готовый вновь отправиться на край света.

На протяжении следующих нескольких дней, пока шла погрузка, к шхуне стекалось всё больше и больше людей, как участников экспедиции, так и лиц, заинтересованных в её успехе, а также провожающих, родственников и любопытных. Личные вещи, припасы, грузы, оружие складывались на набережной и понемногу размещались в корабельном чреве.

Кроме шести незевайцев в путь собиралось посольство. Возглавляла его Галина Ивановна Эмонтай, которая отвечала в Складчине за связь с иностранными державами и морскую торговлю. Её молодой секретарь Андрей Ильичёв относился к новому поколению уроженцев Виктории. Как и Митя он считал Остров своей родиной и не признавал никаких других флагов или монархов. Два помощника, Мамун и Вэнь, напротив, относились к старому поколению и мало того являлись выходцами из Азии. Оба они пусть и не числились сотрудниками Складчины, отправились с посольством благодаря своему опыту. Они хорошо знали архипелаг и соседние страны, знали китайский и малайский языки. Мамун по слухам принадлежал к воинственному племени буги, а Вэнь был в прошлм кантонским китайцем и кузеном Шэня, что ходил шкипером в компаниях Якова Семеновича Рытова.