Хозяин антимагии

Вокруг особняка раскинулся сад, но, к сожалению, он находился в запустении.

Мама остановилась, глядя на него, её взгляд скользил по заросшим кустам роз, спутанным веткам, неподстриженным деревьям и дорожкам, почти полностью скрытым под слоем опавших листьев.

— Давно я тут не появлялась, — мама тяжело вздохнула. — Нужно срочно нанять садовника. Посмотри, как всё заросло. Раньше здесь был настоящий рай: цветы, деревья — всё было ухоженным, а теперь…

Я кивнул, понимая её чувства. Сад действительно выглядел печально, но в этом была и своя прелесть. Мне нравилась эта дикая, необузданная красота. Да и маме будет чем заняться. Сад станет для неё убежищем, тем местом, где она сможет найти радость и покой, не думая о смерти отца, деда и о долгах, которые нависли над нашим родом.

— Согласен, — ответил я, стараясь звучать ободряюще. — Сад нужно привести в порядок. К тому же это будет хорошим занятием. Ты всегда любила цветы.

Мама повернулась ко мне, в её глазах вспыхнул огонёк.

— Ты прав, — сказала она, улыбнувшись. — Это будет возвращение к чему-то родному. Я смогу снова заниматься тем, что приносит радость.

— И сад станет таким, каким ты его помнишь, — добавил я. — Даже лучше.

Мама подошла к ближайшему дереву и сорвала с ветвей мандарин. Она повертела его в руках, как будто вспоминая что-то давно забытое.

— Эти деревья сажала твоя бабушка, — сказала женщина с ноткой грусти в голосе.

— Знаю, — ответил я, хотя и знал это только из воспоминаний прошлого владельца тела.

В моей голове вдруг всплыл образ из детства Кирилла. Бабушка, высокая и обычно строгая, стояла на кухне. На столе перед ней лежали горы мандаринов, а в воздухе витал сладкий цитрусовый аромат.

— Кирилл, иди сюда, — позвала она. — Поможешь мне с вареньем.

Маленький внук подбежал к столу, было очень любопытно. Бабушка показала, как нужно чистить мандарины, аккуратно снимая кожуру и разделяя дольки.

— Теперь смотри, — говорила она, опуская кусочки в большую кастрюлю. — Варенье должно готовиться медленно, чтобы сахар растворился, а мандарины стали мягкими.

Смотрел, как бабушка помешивает лакомство деревянной ложкой, и чувствовал аромат, заполняющий всю кухню.

— А можно попробовать? — попросил я.

— Конечно, но осторожно, горячо.

Кирилл опустил ложку в варенье и попробовал. Сладкий, с лёгкой кислинкой вкус разлился по языку.

— Вкусно!

— Это потому что сделано с любовью, — сказала бабушка и погладила меня по голове.

Я смотрел на мандарин в руках мамы и чувствовал, как воспоминание Кирилла смешивается с моими личными эмоциями. Бабушка оставила после себя не только деревья, но и воспоминания, ставшие теперь частью меня.

К нам подошёл слуга Потап, который с горничной Машкой и поваром Григорием прибыл сюда раньше и должен был подготовить всё к нашему приезду.

— Ваше благородие, — обратился он ко мне, слегка сгорбившись, — как вы доехали? Всё ли в порядке?

— Могло быть и лучше, — честно ответил я, вспоминая долгую и утомительную тряску в карете. — А у вас как? Всё успели?

— Что было в наших силах сделали, вот только вещи пока не все доехали.

— Почему? — спросил я, не понимая, в чём проблема. — Их отправили раньше.

— Так это… — замямлил он, пожав плечами, — с перевозками всегда беда.

Я вздохнул, чувствуя, как раздражение накатывает волной. Если бы в колониях были железные дороги, всё было бы в разы проще. Перевозка обошлась бы дешевле, да и вещи доехали бы быстрее.

В этом мире так много всего, что нужно изменить, но пока придётся обходиться тем, что есть.

— Ты назначил встречу с управляющим производством? — спросил я, стараясь звучать уверенно, хотя внутри уже начало копошиться беспокойство, после того как увидел закрытый магазин.

Потап замялся, опустив взгляд. Его пальцы нервно перебирали край камзола.

— Ваше благородие, здесь вот какое дело… — начал он, явно подбирая слова. — Управляющего не нашли.

— Как это не нашли? — мои брови невольно поползли вверх. — Он что, исчез?

— Не совсем так, — Потап закашлялся, словно пытаясь выиграть время. — Мы отправили человека на производство, но там… там всё закрыто. Никого нет. Ни управляющего, ни рабочих. Только сторож, да и тот ничего внятного сказать не смог.

Это не к добру. Если производство остановлено, значит, доходы семьи, и без того скудные, теперь и вовсе под угрозой.

— А алхимическая лаборатория? — спросил я, надеясь, что хотя бы с ней всё в порядке.

— Лаборатория работает, но… — Потап снова замолчал, словно боясь продолжать.

— Но что? Говори прямо! — мой голос прозвучал резче, чем я планировал.

— Магазинчики, через которые мы сбываем продукцию, закрыты. Все, кроме одного. И тот едва сводит концы с концами.

Я закрыл глаза, пытаясь совладать с нахлынувшим раздражением. Всё это было слишком похоже на продуманный саботаж. Кто-то явно старался подставить нашу семью.

— Хорошо, — сказал я, открыв глаза. — Готовь бричку. Мы едем на производство. Нужно всё увидеть своими глазами.

Через полчаса мы уже мчались по узким улочкам Новоархангельска. Когда подъехали к литейному производству, моё сердце сжалось. Ворота были закрыты, на них висел массивный замок. На стене красовалась вывеска, но теперь она была закрашена, а поверх неё грубо намалевано новое название: «Литейный цех рода Скрабеля».

— Что за чёрт? — вырвалось у меня. Я вылез из кареты и подошёл к воротам, пытаясь понять, как такое могло произойти.

Потап встал рядом, нервно ёрзая на месте.

— Ваше благородие, дошли слухи… — начал он.

— Какие слухи? Говори! — голос прозвучал резко, но Потап, кажется, уже привык к моей прямолинейности.

Он нервно сглотнул, оглядываясь по сторонам, словно боялся, что нас кто-то подслушивает.

— Ваше благородие, говорят, ваш отец перед отъездом в экспедицию заложил производство. Вроде как для покрытия текущих долгов. Но я не уверен, правда ли это… — он резко замолчал.

Я стиснул зубы. Да, отец был увлечённым человеком, и когда на кону новое открытие, он мог потратить все деньги на исследование. Но заложить производство? Это звучало слишком нелепо даже для него. Или нет? Воспоминания Кирилла были смутными, и я не мог быть уверен. Однако теперь, когда я знал, что отец и дед отправились в ту экспедицию ради спасения Кирилла от смертельного проклятия, всё становилось на свои места. Они рисковали всем, чтобы спасти меня или того, кто был мной до меня.

— Зачем Скрабелям это?