Хозяин антимагии
Шрифт:
— А что насчёт сырья? Вдруг у Николая Павлова не получится договориться? — спросил Осип, но теперь его голос звучал уже не так скептически.
— Сырьё найдём, — уверенно ответил я. — Если поставщики задерживают, будем искать новых. Если дорожает, будем искать альтернативы. Но не станем опускаться до уровня Евдокимова.
Гурьевы переглянулись. Иван кивнул, а Осип, кажется, наконец расслабился.
— Ваше благородие, — сказал Иван, и в его голосе впервые за весь разговор прозвучало уважение, — сделаем, как вы сказали.
— Хорошо, и помните: мы не просто выживаем, а возвращаем
— Мы признаём свои ошибки, — наконец сказал Иван, его голос звучал спокойнее. — Просто не надеялись, что у нас будет шанс на выживание с молодым баронетом.
— Теперь у вас есть шанс, но только если впредь будете честны со мной.
Они молчали, но я видел, как они задумались. Возможно, поняли, что я не просто молодой баронет, а человек, который готов бороться за своё наследство.
— Есть ещё кое-что, — вдруг сказал Иван, обменявшись взглядом с братом. — Пойдёмте.
— Куда? — спросил я, настороженно глядя на него.
— К нашему дому. Вы должны это увидеть.
Братья повели меня в один из пяти крепких каменных особняков, расположенных в дальнем углу огороженного забором участка. Когда я приблизился к дому, детские крики и другие звуки, доносившиеся изнутри, внезапно стихли. Всё словно замерло. Мои спутники шли уверенно, и такое поведение домочадцев явно не было для них новостью. Я заметил, как из окон за мной наблюдали дети разного возраста. «Это дети Ивана и Осипа», — подсказала память Кирилла. Они с любопытством уставились на меня, но спрятались, как только повернул голову в их сторону.
Внутри дома стояла массивная мебель из тёмного дерева, лежали ковры с замысловатыми узорами, висели портреты предков. Но атмосфера была далека от уюта, в воздухе витала неуверенность в завтрашнем дне. Мы прошли через несколько комнат, пока не остановились у двери.
— Входите, — сказал Иван, открывая дверь.
Комната была полумрачной, занавески плотно закрыты. На кровати лежал мужчина лет пятидесяти — Пётр Арсеньевич Бадаев. Его лицо было бледным, а тело покрыто ножевыми ранами, которые, несмотря на все усилия, не заживали. Рядом с кроватью стояли пустые флаконы от зелий и перевязочные материалы, но всё это выглядело бесполезным.
— Что за чертовщина? — вырвалось у меня, и я резко повернулся к Гурьевым. — Почему он до сих пор не вылечен?
Иван и Осип переглянулись, явно не зная, что ответить.
— Ваше благородие, — начал Иван, но я не дал ему закончить.
— Вы что, не понимаете, что от вас хотят? — я подошёл к нему вплотную. — Почему не сделали всё, чтобы спасти его?
— Мы сделали всё, что могли, — раздражённо ответил Осип. — Но зелья не работают, а медики, которых мы могли себе позволить, оказались бесполезны.
— И что, вы просто сдались? — я едва сдерживал себя, чтобы не схватить его за воротник.
— А что мы могли сделать? — вдруг взорвался Иван. — Вы думаете, мы не пытались? Может, это вы наслали наёмников, чтобы убрать Бадаева?
Комната на мгновение замерла. Я почувствовал,
как кровь приливает к лицу.— Если бы я хотел убить своего вассала, — сказал я, медленно и чётко чеканя каждое слово, — я бы сделал это лично. А не вот так, исподтишка.
— Тогда объясните, почему он здесь, а не в вашем имении? — бросил Осип.
— Потому что вы, видимо, решили сыграть в героев, — я смерил их взглядом. — Но вместо этого только усугубили ситуацию.
Иван от злости весь побледнел.
— Что у него за ранения? — спросил я, стараясь взять себя в руки.
— Они оставлены ножом, который обмочили в яде казуара, — мрачно ответил Осип.
— С чего вы так решили?
— Маг жизни шестого ранга, максимального, что мы могли позволить, сказал, что видел нечто подобное. Казуар — редкий монстр. Чтобы добыть из него ядовитый токсин, надо хорошо постараться.
— И что, нет противоядия?
— Нет. Токсин не даёт ранам зажить, а вывести его из организма может только маг выше восьмого ранга.
— Восьмого? — переспросил я, чуть не присвистнув. Я знал, что их не так много: не больше тысячи на всю большую страну вместе с колониями.
Иван кивнул.
— Знаете, где можно найти хоть одного такого?
— Да, в военно-морской академии. Руководит лечебным отделением.
Мир тесен. Ведь именно там я буду учиться, вот только на общем отделении.
— Так в чём проблема? Зовите его.
— Мы связались с его ассистентом, и тот сказал, что маг не возьмётся за больного меньше чем за четыреста золотых. У нас таких денег нет.
— Возьмите те триста, что вы принесли, — сказал я. — Остальное постараюсь достать.
— Ваше благородие, — вмешался Потап, который до этого молча стоял у двери, — подумайте. У семьи сейчас не так много денег. И, возможно, Пётр Арсеньевич действительно предал вас.
— Возможно, — согласился я. — Но я ещё не знаю этого наверняка. И пока он мой вассал, я обязан ему помогать.
Гурьевы недоверчиво переглянулись.
— Хорошо, — наконец сказал Иван. — Мы сделаем, как вы говорите.
Он сразу ушёл договариваться с помощником лекаря, а я ещё немного посмотрел на тяжело раненого Бадаева. Попытался понять, что думал о нем Кирилл. Он считал Петра Арсеньевича строгим и преданным.
Я быстрым шагом направился из дома братьев в здание лаборатории за амбарной книгой. Может, вечером перед сном почитаю.
Сев в бричку, сразу почувствовал, как начинает накатывать усталость. Повозка медленно ехала по дороге, ведущей к имению. Только стук колёс по мостовой нарушал тишину. Потап с задумчивым лицом сидел рядом.
— Что думаешь о Гурьевых? — спросил я, глядя по сторонам.
Потап вздохнул, словно взвешивая слова.
— Иван и Осип хорошие управляющие, но слишком осторожные. Боятся рисковать, а без этого в нашем деле никуда. Что до Павлова… — он сделал паузу, — он, кажется, единственный, кто действительно пытается что-то изменить.
Я кивнул, соглашаясь. Николай Константинович, судя по всему, был единственным, кто не сидел сложа руки. Его поездка на фронтир говорила о том, что он готов действовать, а не ждать, пока проблемы решатся сами собой.