Хозяин антимагии

— Ёлы-палы, — прошептал я, не в силах сдержать удивления.

— Что случилось, сынок? — спросила мама, отрывая взор от книги.

— Ничего, — махнул я рукой, — не обращай внимания.

Дорога в этой колонии ничем не отличалась от предыдущей — ровной, ухоженной, с добротными одинаковыми гостиницами. Единственное, что изменилось — пейзаж.

Мы ехали по «Павловску» шесть дней. На седьмой остановились погостить у дальней родственницы мамы.

Это была одинокая пожилая женщина с добрыми глазами. Жила она в небольшой усадьбе, стоящей на берегу моря. Она встретила нас радушно, двое слуг бегали вокруг, словно мы представители королевской семьи. Хозяйка приказала накрыть стол, а сама не прекращая рассказывала истории о своей жизни в колонии. Честно говоря, ничего интересного в этом не было, если бы не её питомец — друнд, обитающий на заднем дворе.

Это была странная тварь, которая водилась в больших количествах в одной из дальних колоний. Внешне друнд напоминал гигантского страуса: массивное туловище, крошечные крылья, которые явно не годились для полёта, и мощные ноги с выдвигающимися когтями, похожими на лезвия. Длинная шея то и дело как травинка качалась туда-сюда, на ней была небольшая голова с массивным клювом, усеянным острыми зубами.

— Что это за… существо? — спросил я, не скрывая удивления.

— Это Пушок, мой охранник, — с гордостью ответила хозяйка. — И, между прочим, отличное транспортное средство.

Она показала на открытую бричку, стоящую во дворе.

— Видите? Его можно запрячь, и он поедет втрое быстрее лошадей.

— А почему его не используют для перевозок на тракте? — поинтересовался я.

— Друнд слишком опасен, — объяснила хозяйка. — Если оставить его наедине с лошадью, он убьёт её за считанные минуты. А за ночь и вовсе съест целиком. Он у меня очень прожорливый, готов есть что угодно от овощей до мяса, но предпочитает последнее. Особенно ему нравится падаль. При этом он способен голодать неделями, если нужно.

— Тогда зачем он вам? — не унимался я, стараясь понять.

— Он отличный охранник, лучше многих собак. Пару лет назад недалеко был прорыв монстров, так мой Пушок прямо во дворе прибил парочку, — женщина похлопала птицу по голове, и мне даже показалось, что питомцу это очень понравилось, и он улыбается ровными рядами хищных зубов.

На утро мы покинули радушную родственницу и наконец прибыли в «Ярцево» — последнюю колонию, которую нужно полностью пересечь на пути к нашей цели. Её мы преодолели за пять дней. Климат здесь был таким же тёплым, как и в «Павловске», и я, если честно, думал, что она меня не поразит. По воспоминаниям Кирилла, в «Ярцево» не было ничего особенного. Юноша вырос в колониях и постоянно путешествовал по ним, привык к этому свету, к этим переливам. Для него это было так же естественно, как для меня в прошлой жизни свет фонарей на улицах города.

Как только солнце скрылось за горизонтом, мир вокруг преобразился. Вместо привычной тьмы всё заиграло мягким люминесцентным свечением.

Камни на дорогах сияли приглушённым голубоватым светом, словно кто-то рассыпал по земле кусочки луны. Они были уложены так, что дорога превращалась в мерцающую реку, ведущую куда-то вдаль.

Деревья тоже не остались в стороне. Их стволы и ветви излучали мягкий зелёный свет, а листья переливались, как будто их окутали тончайшие нити. Каждое дерево казалось живым фонарём.

Трава под ногами светилась. Каждый шаг оставлял за собой слабый след, который медленно угасал, словно эхо.

Я стоял заворожённый и любовался этим зрелищем. Все же как мне повезло, что я получил второй шанс. Где ещё я смог бы увидеть такое чудо?!

— Это… невероятно, — прошептал я, глядя на светящийся мир вокруг.

— Да, — согласилась младшая сестра, её лицо тоже отражало восхищение. — Это магия природы.

— Можно и так сказать.

Мозг современного человека все ещё не мог поверить в простое чудо. Он тут же начал перебирать варианты, пытаясь разгадать эту загадку. Ведь свечение можно объяснить комбинацией естественных и искусственных процессов. Это могли быть как биолюминесценция, фосфоресценция, хемилюминесценция, так и результат магического или технологического вмешательства.

Меня буквально распирало от любопытства. Всё вокруг было таким новым, необычным, и мне хотелось потрогать, изучить, разобрать по частям. Каждый камень, каждое дерево, каждый луч света — всё это казалось частью какой-то удивительной загадки, которую я жаждал разгадать. Но я понимал, что резкая смена поведения вызовет подозрение. В конце концов, для окружающих я был всё тем же человеком.

Вся жизнь впереди. Постепенно узнаю всё, что меня интересует. Но сейчас нужно сосредоточиться на главном — инициации в маги. Это ключевой момент в жизни каждого аристократа.

Был ли риск провалить инициацию?

Да, такой риск был. Некоторым не везло, и они не обретали магию. В таком случае их ждало только одно: изгнание из семьи и рода. Из аристократии они переходили в класс простых людей. Ведь только маги могли быть в привилегированном классе.

Итак, в этом мире было доступно четыре стихийных школы магии: вода, земля, огонь и воздух, а ещё дополнительная, но немаловажная магия жизни, то есть лечебная. Кроме того, существовала ещё одна редкая и могущественная магия — магия рун, но ею обладали исключительно члены императорской семьи.

Предрасположенность к стихиям обычно передавалась по наследству, а так как родители могли быть представителями разных школ, то, какую магию получал наследник, становилось известно только после инициации.

В моем роду все были магами земли, поэтому больше всего бывший владелец тела готовился обрести такую же магию. Была, конечно, вероятность получить вместо неё магию жизни, но почему-то Кирилл даже не рассматривал эту возможность.

Раздумья ненадолго отвлекли от поездки, и я даже не заметил, как мы подобрались к последним портальным воротам, ведущим в мир «Новоархангельск». Пройдя через них, мы оказались в пещере. Карета медленно двинулась вперёд, и через несколько минут мы выехали на горное плато.

Я огляделся. Город, который теперь станет нашим домом, располагался прямо в горах. Это было невероятное зрелище. Дома, высеченные в скалах, террасы, уходящие вверх по склонам, и узкие улочки, петляющие между каменных стен. Даже не верилось, что люди смогли обжить такое место.

— Ну вот мы и добрались, — сказала мама, а в её голосе я заметил нотки недовольства.

— Ты не любишь эту колонию? — спросил я, поворачиваясь к ней.

— Нет, — ответила она, качая головой. — И особенно этот город.

— Почему?

Женщина явно задумалась, она неморгающим взглядом посмотрела в окно. Потом пожала плечами.

— Раньше он мне даже нравился.

— А что плохое ты вспоминаешь, когда думаешь о нём?

— Ну даже не знаю, хотя… Когда-то давным-давно меня обсчитали в магазине шляпок, — начала она, её голос стал чуть более резким.

— Мама, сколько лет назад это произошло?

— Два года назад, в начале ноября, но я до сих пор помню и больше туда никогда не зайду, — настаивала она.