Хозяин теней 2
Шрифт:
— Савка…
— Нет, Громов, — Мора покачала головой. — Он уже ступил на ту дорогу, с которой нет возврата. Его душе позволили покинуть тело. И в нём душе тяжко. Это… вот как если бы тебя сейчас заживо закопать и в могиле поддерживать жизнь.
Образненько.
— Но… — вопрос извечный и всё-таки, раз у нас беседа такая, не задать не могу. — Почему я?
— Потому что ты — это он.
— Да неужели?
— Почти он. Отражение в зеркале. Вселенная многомерна и изменения не ограничиваются четырьмя, как кажется вам. И во многомерности её существует бесчисленное количество миров. Ветви их
— Близнецы, — завершил я.
— Именно. И люди в этих мирах не одинаковы, но похожи. Ты его отражение. Он — твоё. Этого даже я не скажу. Главное, что у вас много общего… нельзя взять любую душу и впихнуть в любое тело.
Новый уровень трансплантации, чтоб вас.
Главное, звучит довольно убедительно. С органами тоже так. Родство нужно. Группы крови там. Антигены какие-то и прочая мутотень.
— Тот человек, который проводил обряд и привязывал душу обратно к телу, не слишком хорошо понимал, что делает. А Савкина душа уже стояла на распутье, как и твоя…
— Моя была в теле.
— Всегда ли?
Молчу.
Она знает… и про лечение. Про обмороки. Боли. Про чувство, когда голова рассыпается на части, даже в отключке. И хочется сгинуть куда-то совсем вглубь себя.
Сбежать.
— Ты знал, что умираешь. И душа твоя знала. Близость смерти ослабляет связи.
Поэтому чудо-шаман — найду, точно руки вырву по самые локти — запустил сеть широко и заарканил не только Савку, но и меня.
— Почему же…
— Сперва твоя связь была слабой. А его — сильной. Он не сполна осознавал своё состояние. Кроме того его мать делилась с ним жизненной энергией. А материнская любовь — это то, с чем не спорят ни боги, ни заклятья… но она сгорела.
И Савка попал в детский дом.
Болезнь снова очнулась. Связи тела с душой ослабли, как и мои. Поэтому меня и притянуло. Совпадение? Высшая воля?
— И теперь ты предлагаешь мне взять и занять Савкино тело? Которое то ли мертво, то ли нет? Чудом воскреснуть и… спасти мир?
— Громовых, — сказала Мора. — Только Громовых. Род должен уцелеть. А мир, поверь, сам о себе позаботится.
— Даже если катастрофа?
— Даже если она… скорее всего катастрофа мир изменит, но не уничтожит. А вот за людей я не поручусь…
Очень успокаивает.
— И если я откажусь… вот… реально… откажусь? Ты меня вернёшь сюда? Или туда? К мертвецам?
— Верну. Сюда. И даже сделаю так, что ты поправишься. Проживёшь… сколько ты хочешь ещё? Лет двадцать? Тридцать? Могу и сорок. Будешь долгожителем. Построишь ещё одну империю…
Заманчиво?
Или нет?
— А потом?
— А то, что будет потом, только от тебя и зависит, Громов. Повторюсь, я лишь страж…
— Мертвецы те… откуда?
— Из твоей головы. Твоя душа должна очиститься, прежде чем ступить на дорогу. А у каждого очищение своё.
— То есть, нет ни рая, ни ада?
— А нужен?
— И чистилище мы носим в себе? Каждый своё?
И моё пахнет могилой, по обе стороны которой выстроились мертвецы. Дерьмо какое… а главное, даже не пожалуешься, потому что её правда — сам сотворил.
— Говорю же, сообразительный.
— А убрать их как-то… —
я поёжился. Встречаться с мертвецами не хотелось.— Ты сам хозяин в своём аду. Так что от тебя и зависит, Громов. Всё зависит только от тебя.
Ну да, я сам кузнец своего незнамо чего. И чувствую, количеством построенных церквей тут не отделаешься. Даже если креститься надумаю или вон в монастырь уйду, слабо поможет. Но я не уйду. Чего мне в монастыре делать-то? И самое смешное, что веры вот не прибавилось. Вроде с высшей сущностью разговариваю. Вот оно, доказательство, бери и щупай, а веры… веры не прибавляется.
— Вера от доказательств не зависит, — говорит эта женщина. И я ей верю. А потому киваю.
— И всё-таки, что я должен буду сделать конкретно? Извини, я просто привык оговаривать условия контракта. Спасти Громовых — очень уж расплывчато. Вдруг там кто завтра с лестницы навернётся или самоубиться решит? Или ещё чего? Давай, если так, конкретней. Ну, знаешь, там… колечко до вулкана донести. Змею башку отчекрыжить…
Смех у неё звонкий.
— Конкретно? Выживи… сперва выживи… сохрани кровь.
— Имя?
В таких контрактах лучше уточнять нюансы.
— Главное — кровь. Имена важны людям.
— Женская линия? Мужская?
— Не важно. Как и законность рождения. Пока жив хоть кто-то из рода, кровь можно пробудить.
Это всадивши нож в сердце? Ладно. От критики воздержимся.
— Ясно… а этот… тварь, которая Савку…
— Если сумеешь найти того, кто предал, — а вот теперь глаза у неё стали, что провалы в бездну, и таким лютым холодом повеяло, что у меня язык к нёбу примёрз. — Награжу.
— Я не ради награды… я Савке обещал. И даже без награды искать буду…
Потому что… просто потому.
— Только не подскажешь, где искать? Ну… может… список какой есть? Имена. Факты… на что смотреть?
— Список… что ж, пожалуй, список есть. Спроси у деда Свиток Начальных.
Ага… уже хорошо. Свиток. Начальных. Чуется, это список тех самых, кто договор заключал. И логично же. Если кто и знает о специфике этих родов, то кто-то из них.
— Книгу, как понимаю, найти надо. Если я того, кто это затеял, прибью…
Она смеётся звонко-звонко. И смех её заставляет зажимать уши руками.
— Чего я сказал?
— У него в руках уже три источника. Громовский будет четвертым, — сказала она. — Ты с ним не справишься… но…
Она протянула полупрозрачную руку. И я свою. Ну вот, нормальная рука, не детская и не старческая. Моя. Привычная.
И ладонь пронзила боль.
Что за…
Я выдержал без стона. А она отпустила.
— Метка, — сказала Мора. — Достаточно будет коснуться и влить каплю силы.
— И…
На моей ладони шевелилось чёрное пятно, такое, на первый взгляд сплошное, но на деле сплетённое из тончайших нитей. Будто клубок волос сунули.
— И я получу право забрать того, на ком будет моя метка. Только… не ошибись.
Не ошибусь.
Я голос этой скотины хорошо запомнил. Отлично даже…
— Значит… идём? — я смотрю на себя-лежащего. И как-то не жаль… точнее… кажется, я понимаю, о чём говорил Савка. От мысли, что придётся вернуться в это вот тело, тошно. Будто чужие лохмотья напялить… и страшно. А если и то покажется тюрьмой. Если…