Хозяйка древнего замка, или Таинственный граф в наследство

А если нет?

Если не поверит?

А вдруг мерзавец сумеет выкрутиться, найдет способ запудрить бедняге мозги и очернит меня в его глазах?

Мысль о том, как сильно я рискую, заставила зябко поежиться.

Одна ошибка — и Крыс меня уничтожит. Но самое ужасное, пострадаю не только я, но и крошка Лиззи.

Я с опаской покосилась на графа.

У меня ведь даже нет по-настоящему веских доказательств. Мое слово против слова сэра Боргена. Кому Роберт доверяет больше? Посторонней женщине или человеку, которого знает много лет?

Весь остаток дня я думала лишь об этом, а вечером мы собрались в спальне графа, чтобы проверить его зрение.

— Давайте сначала попробуем при луне.

Я затушила масляную лампу и широко распахнула шторы на окнах. Таинственный бледный свет упал на кровать.

Его Сиятельство потянулся к узлу на затылке.

— Я снимаю повязку, — предупредил он хриплым от волнения голосом, а затем я увидела его глаза.

Роберт часто заморгал. Так люди делают, когда по утрам пытаются прогнать сонную пелену или когда колючая песчинка попадает под веки.

— Как ощущения? — спросила я.

Граф прищурился. При свете луны он посмотрел на свои ладони, словно не видел их много лет. Впрочем, так, вероятно, и было. Его взгляд робко скользнул по кровати, по стене, расчерченной тенями, и остановился на моем лице.

— Кларисса, — шепнул Роберт.

Только сейчас я поняла, что все это время задерживала дыхание.

— Вам не больно?

— Мне не больно, — широко улыбнулся бывший слепец.

У него были совершенно потрясающие ресницы — длинные, пушистые, загнутые кверху. Таким позавидовала бы любая девушка. А глаза — еще прекраснее. Большие, но не круглые — утопленные, очень интересной формы. В полумраке я не смогла определить их цвет, поняла только, что они светлые. То ли серые, то ли зеленые, а может, голубые.

— Я вижу, — рассмеялся Роберт, продолжая щуриться.

Некоторое время он жадно рассматривал мое лицо, после переключился на обстановку спальни. Он выглядел ребенком, изучающим незнакомый мир.

— Никаких неприятных ощущений? — уточнила я.

— Немного непривычно. Как выйти из темноты на солнце.

— Тогда, думаю, можно посмотреть, как вы отреагируете на свет лампы. Как считаете?

— Давайте попробуем.

Он перестал улыбаться и напрягся. Я заметила, как его пальцы судорожно смяли одеяло.

— Готовы?

Внутри стеклянных стенок лампы затрепетал желтый огонек. Я стояла так, что заслоняла его, но как только отошла в сторону, Роберт поморщился и прикрыл глаза ладонью.

— Жжет, — простонал он убитым тоном.

Прежде чем граф отвернулся, я заметила слезы, блеснувшие на его ресницах. И быстро погасила язычок пламени.

— Проклятье! — Его Сиятельство рухнул на кровать и в отчаянии ударил по ней кулаком. — Проклятье!

— Не надо расстраиваться, — попыталась утешить я. — Прогресс на лицо. Наберитесь терпения. Скоро зрение к вам вернется.

Роберт угрюмо кивнул и потянулся к повязке, оставленной на тумбочке у постели. Его движения были резкими, как у деревянной куклы на веревках.

Пожалуй, серьезный разговор, к которому я готовилась половину дня, стоило отложить до лучших времен.

Глава 29

— Роберт, я должна вам кое в чем признаться.

Чтобы решиться на этот разговор, мне пришлось выпить настой из корня валерианы, но сердце все равно колотилось в груди как бешеное.

Сейчас мы с графом углублялись в зеленый лабиринт. Я надеялась, что в столь укромном, отдаленном месте нашу беседу никто не подслушает.

— В чем именно, Кларисса? — Роберт накрыл мою руку, лежащую на его локте. Теперь мы напоминали женатую пару на прогулке.

— Сперва расскажите мне о сэре Боргене. Я знаю, что он вырос в Вулшире. Вы знакомы очень давно, верно?

Под ногами хрустели мелкие камешки, по бокам тянулись стены из зеленых кустов, погружая нас в таинственную тень. Ладонь графа была сухой и теплой.

— Отец сэра Боргена служил моему деду, затем сам он служил моему отцу, а после смерти моих родителей стал верным другом мне. Сейчас, пока я в таком состоянии, он управляет моими землями.

— Знаю, вы доверяете ему, но… — Я глубоко вздохнула и выложила графу всю правду о его верном друге.

Роберт Дарес остановился как вкопанный и не сдвинулся с места, пока я не договорила. Мышцы на его лице вздулись. Он так крепко сжал челюсти, что по бокам заходили желваки.

Последнее мое слово растаяло в воздухе, а Его Сиятельство все молчал. От этой гнетущей тишины у меня в животе рос и тяжелел ледяной камень. Глядя в напряженное лицо моего спутника, я часто дышала и крутила пуговицу на платье.

— Вы не верите мне? — выпалила я в конце концов.

Граф отмер. Его руки опустились, и мои пальцы соскользнули с его локтя. Затем он слепо повел ладонью в воздухе, словно искал точку опоры.

— Подождите, Кларисса, — хрипло пробормотал Роберт и потер лоб над повязкой, закрывающей глаза. — Я не совсем понимаю. Вы говорите, что…

Он медленно, пошатываясь, двинулся вперед.

Я испугалась, что он споткнется, и, нагнав его, попыталась предложить свою помощь, но граф отмахнулся от моей руки.

— Как такое может быть? — шепнул он себе под нос. — Сэр Борген… Разве может человек пойти на такую подлость?

— Вы не верите мне? — снова спросила я. — Зачем мне лгать? У меня есть бутылочка с ядом, которую он мне дал. Я сохранила ее.

Качая головой, Роберт упрямо брел по гравийной дорожке, пока не уперся в живую изгородь лабиринта. Тогда он остановился и принялся с болезненным выражением растирать центр груди, словно там, под кожей, невыносимо жгло.

— Ваше Сиятельство, пожалуйста, скажите, вы мне верите?

— Я… Сэр Борген… Столько лет… Как же так?

Он вдруг запрокинул голову, и его лицо исказила мучительная судорога.

Прошло достаточно много времени, прежде чем мы смогли продолжить нормальный разговор.

— Как так получилось, Кларисса, что для своих целей он выбрал именно вас?

Вопрос прозвучал едко, в голосе графа звенела мрачная подозрительность.

Мы снова шли по лабиринту. В очередной раз я попыталась взять Роберта за руку, чтобы уберечь от случайного падения, но он не дался — предпочел держаться за стену из кустов.