Хозяйка древнего замка, или Таинственный граф в наследство

Но граф просто кивнул, словно мы обсуждали нечто обыденное, например, погоду.

— Признаться, я всегда представляла себе этот момент несколько иначе. Более романтичным что ли.

— Мне встать на одно колено? — и Роберт завозился в кресле.

Испугавшись, что он исполнит свою угрозу и в самом деле опустится передо мной на одно колено, я замахала руками:

— Нет-нет, пожалуйста, не надо. — Мои щеки пылали, сердце колотилось как сумасшедшее. — Неужели вы говорите серьезно?

— Я совершенно серьезен, — Его Сиятельство упрямо поджал губы и выдвинул подбородок вперед. Его голос показался мне странно хрипловатым. Пальцы продолжали барабанить по подлокотнику кресла. — Мы должны знать, что в этой книге.

— Если только ради этого…

В груди заныло. Я отругала себя за глупую надежду, которая успела пустить ростки. Вот дуреха! На миг я позволила себе поверить в то, что искренне нравлюсь своему подопечному, но его интересовала лишь тайна древнего фолианта.

Стало горько, хотя горевать особых причин не было.

— Ваше Сиятельство…

— Роберт, — поправил граф, напряженно подавшись вперед, ближе ко мне.

— Роберт. Вы же понимаете, что развестись в Глосселе — большая проблема. По щелчку пальцев сделать это не получится. Неразумно брать на себя такие серьезные обязательства, только чтобы утолить любопытство, — я кивнула на пухлую книгу у него на коленях.

Пальцы Роберта крепко сжали подлокотники кресла, аж костяшки побелели.

— Не волнуйтесь об этом, — произнес он натянуто и, как мне показалось, недовольно. — С калекой вас разведут без всяких проволочек. В суде вы просто скажете, что переоценили свои силы.

Румянец на его лице стал гуще, а по бокам челюсти заходили желваки.

— И я удочерю Лиззи, — добавил он вдруг. — Ребенок не виноват, что ее отец оказался подонком. Она — добрая девочка и заслуживает хорошего будущего. Моя фамилия откроет перед ней все двери. Даже после развода она… вы обе… останетесь под моим покровительством.

Это было щедрое предложение, принять которое стоило хотя бы ради Лиззи и ее судьбы, и я согласилась, однако под ребрами скребло от горького чувства неудовлетворенности.

Новые обстоятельства мы решили сохранить в тайне, поэтому я отправилась в ближайший храм и привезла в замок местного священника, их здесь называли духовниками. Всем было сказано, что милорд пожелал исповедаться, ибо его состояние резко ухудшилось и он боялся уйти на тот свет грешником. Такая легенда была нам на руку. Если у сэра Боргена в замке или в деревне имеются уши, до него дойдет слух о том, что Его Сиятельство при смерти, Крыс убедится, что все идет по плану, а мы тем временем приготовим для него ловушку.

Всю жизнь я мечтала о настоящей свадьбе, белом подвенечном платье, красивой церемонии, но ни в первый раз мне не повезло, ни во второй. В первый раз я вышла замуж еще студенткой, и на банкет в ресторане у нас с женихом ровесником не было денег. Мы просто пошли в ЗАГС и расписались. На мне был новый летний сарафан. Покупать пышное дорогое платье, чтобы надеть его один-единственный раз, не было смысла, а брать наряд напрокат я считала плохой приметой.

Впрочем, и без плохих примет наш с Игорем семейный корабль вскоре пошел ко дну. Сначала мое бесплодие, потом еще более неутешительный диагноз — рак. И это в тот момент, когда я уже отчаялась родить сама и твердо решила взять ребенка из дома малютки. Моим планам не суждено было сбыться, по крайней мере, в родном мире.

Игорь ушел — не выдержал испытания моей болезнью. До сих пор вспоминаю наш последний разговор.

Я лысая после химии, едва стою на ногах, меня постоянно тошнит, а он собирает чемоданы и заявляет, не глядя мне в глаза, что не собирается тратить свою жизнь на больную женщину, которая даже не может родить ему ребенка.

В тот момент, после его слов, мне показалось, что исчезла единственная опора, помогающая мне держаться на краю пропасти.

Через год Игорь уже был счастливо женат и нянчил малыша, а я…

Я, похоже, отдала богу душу.

И Господь нашел, где пристроить эту несчастную скиталицу.

Во второй раз я выходила замуж тоже без фаты, без фотосессии, без пышных застолий в ресторане, да еще и фиктивно. На мне было самое нарядное платье из моего гардероба. Ланц помог моему жениху приодеться и привести себя в порядок. Потом мы выгнали всех, кроме духовника, из комнаты и быстро совершили все положенные манипуляции. Церемония проходила прямо в спальне Его Сиятельства. Ничего романтичного и торжественного. Духовник прочитал пару молитв, освятил кольца, которыми мы обменялись, и дал нам по очереди посмотреться в зеркало, принесенное из храма, — маленькое, круглое, в массивной серебряной раме, усыпанной изумрудами и рубинами.

— А теперь жених может поцеловать невесту, — произнес мужчина, закончив обряд.

Фраза про поцелуй застигла меня врасплох. Я была не готова к такому повороту и посмотрела на графа в полной растерянности.

Поцелует?

Отшутится?

Быстро клюнет в губы или?..

При мысли об этом «или» мышцы внизу живота начали мелко подрагивать.

Затаив дыхание, я ждала реакции жениха. Как он поступит?

Его Сиятельство смущенным или удивленным не выглядел. Ему ли, вдовцу, было не знать, как проходит свадебный обряд и каким вопросом он всегда заканчивается. Мой жених наверняка продумал этот момент.

— Кларисса, вы… ты… позволишь? — с легкой улыбкой Роберт слепо протянул ко мне руку, приглашая подойти ближе.

Несколько секунд я пребывала в странном оцепенении, затем с колотящимся сердцем шагнула к мужу и вложила свои пальцы в его ладонь.

Прикосновение обожгло. Оно показалось невероятно интимным. Интимнее того, что случилось между нами в ванной комнате, когда я помогала голому и беспомощному Роберту забираться в купель. Интимнее моей связи с Игорем.

Мы всего лишь держались за руки. Всего лишь держались за руки! А у меня все внутри дрожало, звенело, гудело, и по телу разбегались волны обжигающего жара.

В этот момент я в полной мере осознала, что мы с Робертом теперь законные супруги.

Ладонь мужа скользнула вверх по моему предплечью, до локтя и дальше, по плечу к шее, пока пальцы не зарылись в мои волосы и не обхватили затылок. Стало понятно, что Роберт меня все-таки поцелует. По-настоящему? Или просто мимолетно коснется сомкнутых губ? Это будет сдержанно и невинно? Или глубоко и страстно?

Я вся трепетала в ожидании. Супруг наверняка чувствовал эту дрожь. О чем он думал, пока приближал ко мне свое лицо? Предвкушал ли наш первый поцелуй так же, как предвкушала его я?