Хозяйка проклятой деревни

– Обиделась? – Мишери картинно надула губы, и фальшь в ее голосе стала такой густой, что ее можно было бы резать ножом. – Ну, я же не хотела с тобой враждовать, просто разозлилась, что в моей таверне кто-то живет.

Я стиснула зубы. В ее таверне… Эта ложь была такой же ядовитой, как и содержимое бутыли в ее руках.

– Проваливай отсюда, Мишери, – прошипела я, едва сдерживая рвущуюся наружу ярость.

Она театрально вздохнула, демонстративно медленно поставила свою бутыль на шаткий деревянный забор.

– Ну что ты так сразу? Давай выпьем за перемирие? – эта нахальная девица, не дожидаясь ответа, извлекла из котомки пару грубоватых глиняных стаканов и принялась разливать зеленоватую жидкость. Мутный напиток нехорошо булькнул. Затем она бесцеремонно подошла ближе, протягивая мне один из стаканов. Ее глаза при этом опасно сузились, а на губах играла едва заметная, самодовольная усмешка. – Давай же, подругами мы может и не станем, но и врагами нам быть незачем.

Я взяла предложенный стакан. Тяжелая, грубая глина неприятно холодила пальцы. Зеленоватая жидкость внутри казалась густой и маслянистой, источала едва уловимый, тошнотворный запах болотной тины. Секунду я рассматривала это «примирительное» пойло, потом, смерив Мишери ледяным взглядом, одним резким движением выплеснула содержимое на грядки огорода. Жидкость впиталась в землю темным уродливым пятном.

– Неужели я настолько похожа на непроходимую дуру, чтобы пить твою отраву? – голос мой звучал спокойно, но в нем звенела сталь. – Убирайся.

Мишери застыла, словно изваяние. Ее приторно-сладкая улыбка, еще мгновение назад кривившая губы, треснула, как тонкий лед, и из-под нее проступил хищный, волчий оскал. Глаза сузились, превратившись в две узкие щели, в которых плескалась неприкрытая злоба.

– Жербан! – ее крик был резким, как удар хлыста, она не сводила с меня тяжелого ненавидящего взгляда.

По команде, из-за покосившегося забора, как черти из табакерки, выскочили трое. Первым был Жербан – тощий, жилистый, с вытянутым, неприятным лицом, напоминающим морду голодного демодрила. Он хищно осклабился, и его пальцы с громким, сухим треском прошлись по костяшкам. За его спиной маячили двое других – настоящие горы мышц, коротко стриженные бычьи затылки, тупые, безразличные лица. На широких кожаных ремнях угрожающе покачивались грубые рабочие топоры, отполированные до блеска частым использованием.

– Держи ее, – прошипела Мишери, в ее голосе теперь не было и тени притворной любезности.

Сердце ухнуло куда-то вниз. Инстинкт самосохранения заставил меня рвануться к спасительной двери дома, но было поздно. Жербан, несмотря на худобу, двигался с пугающей быстротой. Он настиг меня внутри дома. Его пальцы, костлявые и сильные, как железные крючья, мертвой хваткой вцепились в мои волосы у самого черепа. Боль была такой острой, что на глаза навернулись слезы.

– Ах ты, наглая тварь! – заверещал он мерзким, визгливым голосом, дергая меня за волосы так, что голова мотнулась назад. Одним рывком он развернул меня и с силой швырнул на грубо сколоченный кухонный стол. Посуда на нем подпрыгнула и со звоном посыпалась на пол. – Ты что, не слышала?! Моя жена тебе мир предлагает, а ты нос воротишь!

Мишери медленно, с кошачьей грацией, подошла ближе. Она не забыла прихватить с забора свою бутыль с ядовитым варевом, и теперь покачивала ее в руке, словно драгоценность. В ее глазах плясали злорадные огоньки.

– Держи ее крепче, Жербан, – голос сочился удовлетворением. – Кажется, наша гостья немного не в духе. Придется преподать ей урок вежливости.

Они прижали меня, а Жербан, хихикая, зажал нос. Я боролась, но Мишери уже приготовилась влить зелье мне в горло. Ее глаза сияли жадным блеском, предвкушая момент триумфа. Вдруг, откуда не возьмись, выскочила Тьма. Шипящий рычащий комочек ярости – она взлетела на плечи Жербану и молниеносно вцепилась когтями ему в лицо, а маленькими, но острыми клыками – в шею.

Я жутко перепугалась. За Тьму, за себя. Но больше за мою милую лери. Хоть сейчас она и не выглядела милой, я то понимала, что этот малюсенький зверечек ничего не сможет противопоставить этим негодяям, кроме своей безудержной храбрости. Они могут ее покалечить и даже убить!

Жербан завопил и отпустил меня. С его лица исчезла самодовольная ухмылка – теперь в глазах пылали ярость и ненависть. Вцепился в Тьму, с трудом отодрал ее и швырнул в сторону. Я кинулась на него, но меня тут же перехватили два головореза, которых эта парочка привела себе в помощь. Я вспомнила про магию от Арти. Не собиралась ее использовать, боялась, но сейчас это все отступило на второй план. Сейчас я должна защитить Тьму и себя – все средства хороши.

В моих ладонях начали образовываться шипящие всполохи серебристой магии.

– Совсем слепые что ли?! Не видите?! Она колдует! – завопила Мишери и стукнула меня чем-то тяжелым по голове.

Я потеряла сознание. Позже, когда начала приходить в себя, ощутила, что задыхаюсь, глотая противную жижу. Она обожгла горло, словно расплавленный свинец. Мир поплыл. Голоса стали далекими, будто из-под воды.

– Все, хватит, – Мишери одобрительно кивнула. – Теперь слушай.

Тело стало ватным, мысли – густыми, как смола. Где-то внутри кричала я, но голос не слушался.

– Возьми, – голос Мишери, теперь лишенный всякой фальшивой сладости, был тверд и холоден, как сталь.

Она с силой втиснула мне в ладонь какой-то тяжелый, холодный предмет. Это был артефакт, гладкий, округлый, размером с крупное яблоко, отливающий тусклым, неземным светом, будто заточенная внутри него луна билась в агонии. Поверхность его испещрена тонкими, едва заметными рунами, которые, казалось, вибрировали под моими пальцами.

– Здесь достаточно магии, чтобы убить дракона. Один-единственный удар. Но смотри, не промахнись, второго шанса не будет. Илидан у прорыва, сражается. Он поглощен битвой и на тебя, мелкую сошку, даже не взглянет. Подойди и убей его. Слышишь меня? Убей Илидана!

Ее губы, тонкие и злые, медленно растянулись в жуткой, хищной улыбке, обнажая ровные белые зубы. Это была улыбка победителя, наслаждающегося бессилием своей жертвы. Жербан, стоявший рядом, мерзко хихикнул, его узкое лицо исказила злобная гримаса. Он с силой пнул меня тяжелым, грязным сапогом в бок, выбивая остатки воздуха из легких.

– Слышала, шлюха драконья? – прошипел он, его голос сочился ядом и презрением. – Убьешь этого проклятого выродка – еще спасибо нам скажешь, что избавили мир от такой пакости.

Мишери бросила на мужа странный взгляд – в нем мелькнуло что-то похожее на раздражение или даже предостережение, но я была не в том состоянии, чтобы разбирать скрытые смыслы. Мой разум был вязким, неповоротливым.

Они ушли, оставив меня на коленях посреди кухни, одну, с этим ледяным артефактом в руке и ядом, растекающимся по венам. Я искала глазами Тьму, но не находила. Я лихорадочно озиралась, сердце колотилось от ужаса, но ее нигде не было. Маленький храбрый комочек ярости исчез. Что они сделали с ней? Куда бросили? Жива ли она? Паника волной захлестнула меня. А приказ… приказ Мишери… Он бился в голове глухим набатом, но его чудовищный смысл все еще не укладывался в сознании, отторгался им. Рука, словно сама по себе, все сильнее сжимала холодный артефакт, ощущая его зловещую, дремлющую мощь. Пальцы свело судорогой.