Хроника

^dМежду тем король велел закрыть все тропы, ведущие в Италию, чтобы правда об этих событиях не дошла до папы прежде, чем он через послов перетянет его на свою сторону. Затем, отправив к римскому владыке послов, он поведал о том, что саксонские епископы, забыв о своем сане, участвовали в битве против него, и просил его лишить их священнического сана, как неверных и нечестивых поджигателей гражданской войны, и поставить на их место таких, через которых церковь будет управляться в мире. Но молва уже достигла ушей папы и правдиво изложила ему всю последовательность произошедших событий. Итак, он отправил королю письма, в которых упрекал его во множестве других преступлений, просил отпустить плененных епископов, в целости вернув им их церковные земли, и созвать сейм в месте, куда смог бы явиться папа, на котором епископы или лишатся своего епископского сана, если заслужили это, или получат каноническое удовлетворение за обиды, которые претерпели. Если же король проявит непослушание в отношении священных канонов и не изгонит отлученных из своего окружения, то будет отлучен мечом анафемы от церковного единства. Получив это послание и его подтверждение со стороны тех, кого прислал папа, король сильно опечалился, ибо не нашел, как надеялся, в авторитете папы поддержки своим преступлениям.^d

A.1076

1076 г. ^a Король Генрих, празднуя Рождество Господне вместе со множеством князей своей партии в Госларе, решил осквернить этот праздник начала человеческого спасения убийством герцога Отто ¹ ; но Христос удивительным образом спас его во славу своего рождества. Король поручил охрану этого Отто Роберту, архиепископу Бамберга, а тот, отправляясь ко двору короля, доверил сторожить его в некоем замке своим вассалам. И вот, король, послав без ведома епископа, велел его привести; причем [гонцы], изменив режим дня, должны были ночью скакать, а днем отдыхать вместо ночи. Когда безоружный [Отто] был доставлен 4-мя вооруженными [стражами] в Гослар посреди ночи, те через двор повели его в лес; как только он понял, что им приказано тайно убить его в лесу, то стал просить, чтобы ему разрешили помолиться в монастыре. Когда же ему в этом отказали, он внезапно выхватил у одного из них меч и, таким образом, бежал от них; достигнув места, где расположился епископ Бамбергский, он сильным шумом разбудил его, поведал о том, что с ним собираются сделать, и просил о помощи. Когда об этом узнал весь город, король не посмел открыто его убить, но освободил и разрешил являться ко двору, когда он сам того пожелает. Отто, будучи умным человеком, стал часто являться в королевский совет и за короткое время добился того, что король все дела, касающиеся королевской чести, решал, в основном следуя его советам.

1076 г. – ----

1076 г.

^a-a Бруно, 57-58.

^b-b Ламберт Херсфельдский, 1076.

^c-c Бруно, 78.

^d-d Бруно, 60-63.

^e-e Бруно, 65-74.

^f-f Эккехард, 1076.

^g-g Бруно, 82-88.

^h-h Бруно, 75-81.

– ---

Поскольку стало известно, что те вельможи, которые держали под стражей саксонских князей, находятся в Госларе, то жители Магдебурга направили письма Удо, архиепископу Трирскому - прочие - в другие города и провинции - с просьбами освободить, соответственно, их епископа или князя.^a

^bВ это время Готфрид², он же Гоцело, герцог Лотарингии, был убит в городе Антверпене из-за интриг Роберта, графа Фландрии. Ночью, когда все спали, он вышел по естественной нужде, и лазутчик, поразив его в тайное место, оставил меч в ране и бежал. Это был великодушный, но горбатый муж, сторонник короля и злейший враг саксов.^{b c}Он умер 26 февраля и был погребен в Вердене возле своего отца, не очистив себя последней исповедью и не укрепившись святым причастием.^c За него вышла замуж названная выше Матильда³, дочь Беатрисы от Бонифация, маркграфа из Ломбардии, которую позднее взял в жены герцог Вельф⁴, сын Вельфа, герцога Баварии; но сыновей не имел от нее ни тот, ни другой.

^dИтак, когда король, заняв своими гарнизонами все укрепления в Саксонии, увел с собой множество заложников, оставил у [саксов] сборщиков податей, а в середине 40-дневного поста⁵ отправился из Саксонии в другие части королевства, готовя тем, кто храбро сражался за него, смерть в качестве победного дара. Так, вместе с тремя очень сильными и вооруженными мужами он ворвался посреди ночи в некий заброшенный дом и тайно привел туда одного из вассалов Рудольфа, герцога Швабии. Напугав его видом [обнаженных] мечей, король в то же время дал ему множество обещаний, уговаривая убить герцога Рудольфа. Тот под присягой обещал это сделать - не из стремления к обещанным [благам], но из страха перед мечами. Когда утром герцог получил от короля похвалу за свою доблесть и верность и, отпущенный им с большой любезностью, удалился, [убийца] тут же последовал за ним, с обнаженным копьем ворвался в толпу, громко крича, что убьет герцога. Когда воины окружили его и спросили, какова причина этого, он рассказал им о том, что произошло ночью и, сложив оружие, поведал то же самое самому герцогу, а именно, что был вынужден дать клятву его убить.

В другой раз, когда этот герцог собственноручно увозил из монастыря королеву, король велел некоему лучнику застрелить его, когда он будет находиться рядом с ней. Но лучник предупредил его, и герцог, найдя благовидный предлог, поспешил покинуть королеву.

В третий раз, когда какое-то дело обсуждалось в присутствии короля и герцог участвовал в нем с небольшой свитой, ему доложили, что два королевских служителя с обнаженными мечами стоят у входа, готовясь поразить его при выходе. Тогда он тайно приказал одним из своих людей стоять рядом с ним с мечами, другим -войти в спальню, а остальным - стоять у дверей, и, подойдя к выходу, сказал: « Таких привратников я не желаю видеть ни там, ни здесь». И ушел в страшном гневе, говоря, что никогда больше не придет ко двору короля; и исполнил [обещание].

Аналогичной хитростью король хотел погубить Бертольда, герцога Церингенского, ибо они оба, казалось, более [прочих] противились его преступлениям. Говорят также, что когда Генрих однажды находился со своими людьми в спальне, а епископы и прочие князья несли стражу в передней, то сказал своим любимцам: «Они - те, которые захватили богатства моего королевства, а меня и всех моих людей оставили нищими. Если вы мужнины и хотите быть богатыми, то нападите на них, пока они безоружны, и получите все, чем они владеют!». Ибо он всегда имел в спальне множество секир, блиставших широким лезвием, которым не могли бы противостоять ни щит, ни шлем. И если бы Анно, архиепископ Кёльнский, не был оповещен об этом одним из соучастников, то в тот день случилось бы страшное преступление.^d

^bПасху⁶ король отпраздновал в Утрехте, где передал своему сыну Конраду⁷герцогство Лотарингию; марку же, что зовется Антверпен, он отдал Готфриду⁸, племяннику^b названного ^bгерцога Гоцело^b или Готфрида, ^bкоторый пылал неутомимой страстью к военному делу;^b позже он получил также и герцогство Лотарингию. Это тот самый Готфрид, который через 20 примерно лет, обратив все, чем владел, в деньги, отправился с вооруженным отрядом в Иерусалим, взял его штурмом и стал там править. Отцом его был граф Евстафий⁹, а матерью - Ида¹⁰, сестра названного герцога Гоцело. Братьями его были Балдуин¹¹, который наследовал ему в королевстве Иерусалимском, и граф Евстафий Булонский.

^eВ Вормсе в присутствии короля Генриха состоялся сейм. Генрих, презрев увещевания господина папы, по одному и по двое начал обсуждать со своими любимцами вопрос - как ему ответить на оскорбления и угрозы римского понтифика, а именно на угрозу отлучить его от церкви - вещь неслыханная в прежние времена;^{e f}Потому-то и вышло, что когда в Вормсе состоялось совещание епископов, то почти все владыки Тевтонского королевства, кроме некоторых саксонских епископов, низложили папу Гильдебранда, или Григория, отправив ему письмо, которое после многих предъявленных ему обвинений завершалось следующими словами:

«Поскольку и вступление твое в должность было началом стольких бедствий, и церковь Божья подверглась столь тяжким бурям из-за пагубного применения твоих нововведений, и жизнь твоя и нравы обесславили тебя самой дурной славой, мы уведомляем тебя, что послушание, которое мы тебе, собственно, и не обещали, не намерены более сохранять; и поскольку никто из нас, как ты открыто заявлял, не был для тебя епископом, то и ты никому из нас не будешь папой».^f

^eКороль же, чтобы никто из них не смог позднее от этого отречься, велел каждому из них собственной рукой, с указанием своего имени, написать на отдельном листе отречение от Гильдебранда следующим образом: «Я, такой-то епископ такого-то города, с этого часа и впредь отрекаюсь от подчинения и послушанию Гильдебранду, не признаю и не называю его папой». Следует знать, что только очень немногие епископы сделали это от чистого сердца - они-то как раз и посоветовали королю это решение - а большинство подписались тогда из страха перед смертью; но как только представился удобный случай, они отправили папе смиренные письма с исповедью, признавая себя виновными, но оттягивая необходимость извинения. Затем король отправил по всей Италии письма, дарами и обещаниями склонив на свою сторону епископов этой земли, причем настолько, что они даже клятвенно отреклись от Гильдебранда, тогда как немецкие [епископы] только письменно. Подкупив деньгами очень многих римлян, он письменно умолял их изгнать Гильдебранда. Он также отправил папе полные оскорблений письма, призывая его оставить апостольские престол и имя. Вот образцы всех их:

«Генрих, Божьей милостью король, шлет всему духовенству и народу св. римской церкви свою милость и желает им здравия и всякого добра!

Только та верность крепка и непоколебима, которая сохраняется как в присутствии, так и в отсутствии того, кому ею обязаны, и не изменяется ни из-за его продолжительного отсутствия, ни по причине длительного нерадения. Мы знаем, что вы сохранили ее по отношению к нам именно такой и благодарим вас за то; но просим вас и дальше упорствовать в ней, как вы поступали до сих пор, и неуклонно оставаться друзьями наших друзей и врагами наших врагов. К последним мы причисляем монаха Гильдебранда и призываем вас выступить против него, ибо мы признали в нем захватчика и гонителя церкви, коварного врага Римского государства и нашего королевства, как то ясно видно из следующего письма, отправленного нами к нему.

«Генрих, Божьей милостью король, Гильдебранду. До сих пор я надеялся обрести в твоем лицу отца и во всем оказывал тебе послушание к великому неудовольствию верных моих; но за все это я получил от тебя такое возмездие, какое можно было ожидать лишь от ожесточенного врага моей жизни и моего королевства. Ибо, во-первых, ты с безумной дерзостью похитил у меня всю наследственную честь, которая подобала мне от этого престола, а затем пошел еще дальше и низкими ухищрениями пытался отнять у меня Итальянское королевство. Но, недовольный и этим, ты не побоялся поднять руку на достопочтенных епископов¹², которые связаны с нами, как самые драгоценные наши члены, ты преследовал их, как сами они говорят, надменнейшими обидами и жесточайшими оскорблениями, вопреки божественному и человеческому праву. И так как я переносил все это с кротостью, ты принял кротость мою за слабость и дерзнул восстать против самого главы, передав мне поручение, которое тебе прекрасно известно, а именно, говоря твоими словами, что ты или сам умрешь, или лишишь меня жизни и власти. Размышляя об этой неслыханной дерзости, я понял, что ее следует отразить не словами, но делом, и созвал генеральный сейм всех князей королевства по их просьбе. Все, о чем до сих пор из страха и уважения хранилось молчание, стало там достоянием гласности; по истинному решению тех, чьи имена ты узнаешь из их собственных писем, было открыто объявлено, что ты никоим образом не можешь более занимать апостольский престол. Так как их решение кажется мне справедливым и достохвальным перед Богом и людьми, я также присоединяюсь к нему и лишаю тебя всех папских прав, которыми ты, как тебе кажется, обладаешь, и велю тебе сойти с престола города, патрицием которого я стал по милости Божьей и с клятвенного согласия римлян».