Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга четвертая. Урарту

Семеро Аном рожденных Сибитти меня обступили.

Вид их свиреп и оружье поднято…

Адад-шум-уцур был настолько напуган, что пустил слезу. Взять себя в руки его заставила Хава. Она отвела жреца в свои покои, приказала приглядывать за Ашхен, стала советоваться с Инвией, как спастись. Решили уходить через северные ворота. После этого сотник отправился к солдатам, чтобы сделать последние приготовления. Оставалось только дождаться, когда он вернется.

Образ врага поражают они в исступлении,

Будешь ты (имярек) выть, сталью Эрры повержен,

Пятна покроют твое изможденное тело.

Нет на Нергала управы в земле и на небе.

Хава произнесла последние слова, запрокинув голову и закрыв глаза, словно так можно было увидеть владыку подземного мира, и вдруг сказала громко и отчетливо:

— Он говорил со мной…

— Кто? — не понял Адад-шум-уцур.

— Нергал. Мы будем живы... Но он потребует от меня жертвы.

— Что ты, принцесса?! Как можно!..

Двери комнаты распахнулись. На пороге показался Инвия — широкоплечий сухопарый воин; в черной бороде виднелась седина, в глазах сквозила усталость.

— Моя госпожа, пора выходить. Враг вот-вот ворвется в город.

***

Еще до того как начался бой с урартами, Сартасис по приказу Таркиса покинул со своей сотней предместье, надеясь скрытно подобраться к Ордаклоу. И у скифов, воспользовавшихся складками местности и перелесками, это получилось. Они обнаружили себя, только когда урарты вместе с ассирийцами бежали с поля брани, ища спасения за городскими стенами. Отряд Сартасиса на полном скаку ворвался в распахнутые ворота и в короткой схватке овладел привратными башнями. Когда об этом сообщили Завену, он приказал бросить туда все силы.

Сердце сражения теперь было здесь. Спереди на скифов напирали урарты, оставшиеся в городе, сзади — остатки отрядов Авика и Ашшур-ахи-кара. Однако у тех, кто теперь оборонял ворота, был сильный союзник — время. Скифская конница неслась к городу как на крыльях.

Завен, видя, что первая атака на ворота захлебнулась, сам повел воинов в бой.

Захватчиков к этому времени осталось меньше половины. Часть из них сражались внутри привратных башен, на узкой каменной лестнице, не позволяя урартам подняться наверх, другие — пытались отстоять узкий проход при въезде в город, и здесь трупов было больше всего. Здесь приходилось биться, стоя на мертвых телах.

В какой-то момент Завен оказался на острие атаки, когда справа и слева были одни враги. Ударил мечом в грудь ближайшего скифа, тот выронил секиру и стал падать прямо на наместника. Затем закрылся мечом от копья, и в ответном выпаде переломил его пополам. Рядом просвистела стрела, чиркнула по шлему. Перед Завеном вырос великан на две головы выше его ростом, с тяжелой булавой, с которой свисали клочья человеческой плоти, волос, капала кровь. От тяжелых ударов затрещал щит. Надо было отходить, а ноги завязли в чем-то мягком. Оказалось — это чье-то выпотрошенное чрево. Снова прилетела откуда-то стрела, вонзилась в правую щеку, выбила половину зубов, застряла в нижней челюсти. Боль придала сил. Завен поднял над головой щит, подсел под наступавшего на него великана и вогнал меч ему в живот.

Почти одновременно рядом пали еще четверо скифов. Как будто сами боги вдруг решили бросить на чашу весов больше смертей, чтобы дать победу горожанам.

Кочевники так резко, так внезапно отхлынули от урартов, что, казалось, это победа. Однако выяснилось, что это лишь попытка выровнять линию обороны. Сверху, с привратных башен, лучники выпустили в урартов почти сотню стрел. Одна из них ранила Завена в бедро, другая пробила ключицу. Только тогда он пошатнулся и упал на руки своих воинов. «Деритесь! Выбейте их, или мы все погибнем!» — хотел сказать наместник, когда его несли в безопасное место, чтобы перевязать раны, но, к своему ужасу, не смог произнести ни слова. Стрела, попавшая ему в лицо, лишила возможности отдавать приказы.

Урарты предприняли еще одну отчаянную попытку отвоевать ворота; и почти добились своего — у Сартасиса осталось не больше двадцати из сотни воинов. Но тут к нему подошло подкрепление.

Передовой отряд скифов вел Ратай.

После того, как конница ворвалась в город, судьба его была решена.

***

Северные ворота едва охранялись. От них уходила старая разбитая дорога, которая через перевал вела в Колхиду. Осенью эту дорогу размывали дожди, и она становилась бесполезной.

Сборы ассирийцев были недолгими. Идти решили налегке — и непременно верхом. Пришлось отказаться от паланкина и колесниц. Ашхен ехала вместе с одним из воинов. Адад-шум-уцур — на муле.

На городских улицах царила суматоха. С начала сражения в крепость стали стекаться люди со всей округи. Все они искали спасения от кочевников — казалось, ничто не может быть надежнее, чем стены Ордаклоу, всегда остававшиеся неприступными для врага.

— И ты уверен, что город непременно падет? — засомневался Адад-шум-уцур.

— Его просто некому защищать, — спокойно ответил Инвия.

Около ворот они вынуждены были остановиться: путь преградили стражники.

— Приказ наместника. Никого не впускать и не выпускать, — грозно сказал один из них.

— Скифы уже в городе. Так что открывай, если не хочешь познакомиться с моим мечом, — предупредил Инвия.

Стражник угрожающе выставил копье. Ассириец хмуро заметил:

— Дурак, сколько вас? Двое? Трое? А у меня двадцать человек! Хочешь драться, бросай свой пост и отправляйся ко дворцу. Скоро там будет самое пекло.

— У меня приказ. Открою я ворота, а там твои сообщники. И что тогда? Сказано: никого не выпускать, так и будет.

И стражник громко свистнул, после чего из привратной башни появились еще четверо воинов.

Но Инвия уже понял, чтобы без столкновения не обойтись, и прямо с лошади ударил стражника носком сапога в лицо.

Через минуту между ассирийцами и урартами завязался настоящий бой.

Чего не учел Инвия — что близлежащий квартал был целиком заселен ремесленниками. Видя, как инородцы пытаются пробиться к воротам, сражаются с их защитниками, кузнецы, плотники, гончары, схватив первое, что попалось под руку, бросились на помощь землякам. Теперь перевес был уже на стороне урартов.

Кого-то из ассирийцев тут же забили насмерть, кого-то ранили, кого-то скрутили, чтобы потом выдать страже, в итоге потеряли шестерых. Остальные спаслись только потому, что были на лошадях.

— И что теперь? — оглянувшись на толпу, от которой им удалось оторваться, спросила Хава у сотника.

— Нам надо спрятаться, хотя бы до ночи. В темноте, когда скифы, отпраздновав свою победу, напьются и лягут спать, попытаемся выйти из города. Лошадей придется оставить. Поедем на северную сторону. Там кварталы победнее, их в последнюю очередь будут грабить.