Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга четвертая. Урарту

Урарты мгновенно перегруппировались, встали в круг, заслонились щитами, огрызнулись стрелами. Кочевники успели укрыться.

На несколько минут бой затих: урарты чувствовали себя в относительной безопасности, скифы не атаковали.

А затем воздух рассекли горящие стрелы.

Только тут выяснилось, что в пылу битвы урарты сами загнали себя в ловушку. Улица за баррикадой была выстлана соломой, и теперь она вспыхнула, вынуждая воинов спасаться бегством. Круг рассыпался, щиты полетели на землю. Это была паника: кого-то охватило пламя, кто-то падал, пронзенный стрелой, некоторые пытались укрыться в доме, но большинство бежали, позабыв обо всем на свете.

Единственно верное решение, которое мог принять в этой ситуации Авик, — снять с флангов всех лучников, чтобы заставить скифов уйти с крыш домов. Это немного ослабило натиск неприятеля и кому-то даже спасло жизнь. Но все-таки потери были огромными. Из двухсот воинов, которые пошли в атаку, за полчаса полегла половина.

Урарты взяли передышку.

— Будем брать дом за домом, — объяснил своим десятникам Авик. — Придется рискнуть и оголить фланги. Наша главная задача — выдавить этих варваров из предместья.

***

К полудню численный перевес, который атакующие смогли создать на каждом отдельно взятом участке боя, принес свои плоды. Скифов вытеснили в поле, заставили сесть на коней и отступать. Но даже тогда они огрызались, посылая в противника град стрел.

— Все к лесу! — скомандовал Таркис.

Потери у скифов были невелики, но удерживать предместье и не входило в их планы.

Командир только усмехался:

— Пусть заглотнут наживку поглубже!

Преследовать конных воинов тяжелой пехоте было не по силам. Урарты, выстроившись в две шеренги, растянулись по фронту почти на четыреста шагов, так что обойти их с флангов было крайне трудно: с одной стороны осталась глубокая балка, с другой — крутой склон горы. Ощетинившийся копьями строй медленно двигался навстречу неприятелю, осыпавшему его стрелами.

Карр подскочил к Таркису на разгоряченном жеребце, стал смеяться:

— Эти урарты еще глупее, чем мы думали.

Его более опытный товарищ был осторожнее.

— Хотелось бы в это верить… И все-таки непонятно, на что они рассчитывают…

Подъехал на старой кобылке Пал, спросил:

— Попробуем их пощипать? Или будем отступать к лесу?

Таркис оглянулся на густую чащу, которая начиналась в ста шагах от них, и засомневался.

— Уж больно мне не нравится их самоуверенность… Карр, ты бы проверил наши тылы.

— Сделаю, — сказал скиф, разворачивая на месте своего жеребца и пуская его рысью.

До первых деревьев оставалось совсем немного, когда он вдруг поднял коня на дыбы, спасаясь от полетевших в его сторону стрел. В зарослях скифов ждали и лучники, и тяжелая пехота, и несколько колесниц.

— Засада! — закричал Карр.

Это были ассирийцы.

Скифы оказались в ловушке.

***

Сначала в неровный строй скифов ворвались десять колесниц с косами — калеча и убивая лошадей, ломая им ноги, вспарывая животы, опрокидывая на землю. Затем подошла ассирийская фаланга, чтобы добить раненых и сразить тех, кто успел увернуться от неминуемой смерти.

Бежать было некуда. Скифы к этому времени спешились, встали в круг и приняли бой. Их осталось около сотни, врагов — в десять раз больше.

Пал в пешем строю дрался только секирой: другого оружия он не признавал. За несколько минут боя она расколола два или три ассирийских щита, раскроила череп, отрубила по локоть руку и напрочь снесла чью-то голову — та пролетела в воздухе, наверное, десять шагов и упала как раз под ноги Таркису.

— Да чтоб тебя! — закричал сотник во всю силу своих могучих легких. — Пал! Твоя работа?!

Тот заорал в ответ, прерываясь на то, чтобы перевести дух да ударить снова:

— А как иначе…. это ты любишь… чтобы поласковей… а мне лишь бы… — Пал сбился с мысли. Вставший против него ассириец попался верткий и неуступчивый. В запале скиф даже не сразу понял, что у него всего одна рука. Это был Ашшур-ахи-кар.

— Я сегодня разбогатею… таких дорогих доспехов... я давно не видел…

Пал с трудом увернулся от меча ассирийца, но все же лезвие пробило кожаные доспехи и серьезно ранило скифа, что привело его в ярость. Секира ушла не вверх, как обычно, а назад, словно он собирался срубить дерево. От погибели Ашшур-ахи-кара спас товарищ: прикрыл щитом. Воспользовавшись заминкой, рабсак вонзил меч в правый бок скифа так, что клинок вошел почти на всю длину. Однако враг устоял; пошатнулся, но устоял, и его секира снова рассекла воздух. Ашшур уклонился влево, и тут же упал на колени, чтобы ударить мечом снизу в пах. Пал замер. А потом упал навзничь.

Увидев смерть одного из скифских предводителей, ассирийцы издали победоносный клич, эхом прокатившийся над полем битвы. Казалось, ничто уже не помешает сынам Ашшура взять верх над врагом. Но через несколько минут они побежали… Гордые бесстрашные ассирийцы, позабыв о чести и долге, прекратили схватку и бросились наутек, словно последние трусы.

В какой-то момент Ашшур-ахи-кару даже показалось, что он остался совсем один, а когда он оглянулся и понял, что происходит, — пришел в ужас.

Со стороны леса в тыл ассирийцам ударили другие скифы. И их были тысячи. Они занимали все пространство, открывавшееся глазам. Стрелы, посланные вдогонку за беглецами, накрыли поле брани сумеречной тенью.

17

Осень 683 г. до н. э.

Урарту. Город Ордаклоу

Хава, упав на колени, молилась Нергалу — богу преисподней.

Жаждет сердце затеять битву,

Клич боевой содрогает землю.

Я призываю владыку кровавой планеты!

Я призываю Нергала, зову его Эррой!...

В глубине комнаты, на постели, рядом со спящей Ашхен, сидел Адад-шум-уцур, напряженно прислушивался к шуму битвы, который доносился через проемы под потолком.

Искры летят от копыт у небесного тура,

Рык неземной наполняет страну исступленьем.

Львом обратившись, приходит ко мне страшный Эрра.

Если не видит врагов он, сразит и меня в одночасье!..

Полчаса назад его и Хаву нашел сотник Инвия, помощник Ашшур-ахи-кара, и сообщил страшную весть: войско урартов и ассирийцев разбито, а оставшихся сил явно недостаточно, чтобы отстоять город.

Бойся же тот, кто возомнил меня трупом,

Призракам мрачных руин меня отдал.

Ныне вернулась мне сила воителя мира,