Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга четвертая. Урарту

— Как здоровье твоей двоюродной сестры?

— Не знаю. Но не думаю, что ей стало лучше.

— Ты с ней ладишь?

— Отец, мне совершенно безразлично, умрет она или нет. Но если ты спрашиваешь меня о том, заботливо ли я к ней отношусь, то отвечу: да. Я хорошо помню о том, по чьей воле мы здесь оказались.

— Тогда я спокоен. С Адад-шум-уцуром я поговорю позже. Хотя воздух… воздух тут и вправду необыкновенный, — принц на мгновение остановился, запрокинул голову и вздохнул полной грудью, словно еще раз хотел убедиться, что не ошибся.

— Как здоровье деда?

— Все так же, хворает. Через день меняет лекарей, но лучше ему не становится. Это и не удивительно, он уже стар… А что Мар-Априм, почти не жил в Ордаклоу?

— Ты же прекрасно знаешь, между нами все кончено. Если бы не твоя просьба, я бы не помогала ему. И я рада, что он тут не появляется. Кстати, может, ты мне объяснишь, почему дед назначил награду за голову Мар-Зайи? Мне сказали, он кого-то убил.

— Да. Не поделил женщину с Шумуном…

До беседки больше не проронили ни слова. Когда присели на скамейку, Хава неожиданно ядовито рассмеялась:

— Отец, скажи, что ты привез хоть одну хорошую новость. Как поживает старая гиена? Может, заболела? Брошена в яму? Или умерла, и ты о ней забыл?

— Закуту? — принц усмехнулся. — Хотел бы я, чтобы хоть что-нибудь из того, что ты перечислила, сбылось. Но она в добром здравии. Радует одно — царь совершенно потерял к ней интерес… Но довольно о сплетнях. Признаюсь, я приехал к тебе не просто так. Я нашел для тебя достойного мужа.

Хава всегда была уверена, что принадлежит только себе. Любовь деда и следующая из этого вседозволенность позволили принцессе поверить в то, что никто и никогда не посмеет диктовать ей свою волю. Даже мысль о замужестве, высказанная отцом сразу после размолвки с Мар-Апримом, до этого момента казалась чем-то вроде неосуществимой угрозы… и вдруг в одночасье все изменилось. Хава почувствовала себя так, будто ее предали.

— И за кого же? — в ее голосе послышалось раздражение.

Но Арад-бел-ит слишком хорошо знал свою дочь; и опасался, что уговоры с позиции силы только навредят его плану. Требовалось ее согласие, а не протест, поэтому отец заговорил с ней как с союзником и другом.

— Противостояния с Ашшур-аха-иддином нам не избежать. Рано или поздно это произойдет. И тогда под его началом окажется вся шестидесятитысячная армия, с которой он воюет в Табале. А на кого опереться мне?.. С учетом настроений наместников, единственный для меня путь — искать союзников за пределами Ассирии. Я надеюсь на киммерийцев, урартов и… скифов. Ишпакай среди них — самый сильный союзник. Но он поставил условие — поддержать притязания царя Деиока на мидийский трон, дабы стать единовластным правителем. Я же пойду на это, только если буду уверен, что смогу держать его в узде. И здесь мне нужна твоя помощь.

Лицо Хавы, после того как она услышала имя своего суженого, исказила гримаса отвращения:

— Деиок?! Этот коротконогий уродец! Ты слышал о его гареме?! Об этом зверинце! О его жестокости слагают легенды. И ты хочешь отдать меня на съедение этому животному?!

Арад-бел-ит был разочарован и все-таки предпринял еще одну попытку.

— Я верю в тебя; и хочу, чтобы ты его приручила. Как однажды Закуту приручила моего отца.

— И у меня нет выбора?

— Нет, — твердо сказал Арад-бел-ит. — Ты выйдешь замуж за Деиока.

Хава была вне себя от ярости; только страх перед отцом не давал ее эмоциям вырваться наружу. А он все видел — и решил покончить с этим мятежом в зародыше.

— Что у тебя произошло с Марой и Ашшур-ахи-каром?

— Какое это имеет значение сейчас?!

— Ашшур-ахи-кар — мой верный слуга и один из немногих, кому я доверяю. А ты позволяешь себе обходиться с ним как со своим рабом?! Я спрашиваю еще раз: как он лишился руки?!

— Он посмел схватить меня за руку! — взвизгнула она. — И я отрубила ее!

— Это все из-за Мары?

— Да, эта сучка меня взбесила! Пусть благодарит богов, что осталась жива!.. Ты не слушаешь меня, отец! Должен быть какой-то другой выход!

— Положи правую руку на скамью! — спокойно потребовал Арад-бел-ит.

Принцесса подчинилась почти с вызовом, глядя отцу прямо в глаза.

А он вытащил из ножен меч и одним точным движением, одним взмахом, отрубил ей два пальца — мизинец и безымянный.

Хава побледнела от ужаса и боли, едва не потеряла сознание.

Арад-бел-ит бережно взял отрубленные пальцы, завернул их в платок, чтобы забрать с собой, после чего встал и сказал:

— Я дам тебе время до весны. Но потом сыграем свадьбу… Зажми пока рану. Я позову на помощь.

Вернувшись к Ашшур-ахи-кару, принц отдал ему окровавленный сверток со словами:

— Надеюсь, это хоть как-то загладит вину моей дочери. Найди Адад-шум-уцура — и побыстрее. Она истекает кровью…

***

Скифы появились в окрестностях Ордаклоу на рассвете.

Во всем был виноват случай. На скифских разведчиков наткнулись пастухи, гнавшие стадо на зимнее пастбище. Двоих тут же настигли стрелы, но одному, самому молодому и проворному, удалось бежать. И тогда, понимая, что об осторожности можно забыть, разведчики ворвались в предместье, грабя и поджигая дома, сея смерть от меча, копья и стрел.

Во дворце немедленно разбудили Завена. Со сбившимися после сна волосами и помятым лицом, полуодетый, он взбежал на сторожевую башню цитадели, чтобы понять, где идет сражение. На смотровой площадке уже находился Ашшур-ахи-кар.

— Скифы. Не больше двух сотен, может, три, — спокойно заметил ассириец, всматриваясь вдаль.

— Ворье! — воскликнул наместник, от гнева сверкая глазами. — Их бахвальство не знает границ!

— Давно их не было под Ордаклоу?

— Больше года. В последний раз вот так же налетели, сожгли дома, уничтожили виноградники, простояли под стенами четыре дня, а затем исчезли, словно снег по весне.

— Так, может, стоить их проучить? — усмехнулся ассириец.

— А что, ты прав! — вдохновенно вскричал Завен. — Конечно, прав! Этот мальчишка, мой племянник, только и может, что обещать нам мир со скифами, а вместо этого отсиживается от их набегов в столице!.. Авик! — позвал он командира гарнизона, с готовностью ожидавшего приказаний за его спиной.

Немолодой коренастый урарт со шрамом через правую щеку, в тяжелых доспехах и пурпурном плаще, вразвалочку подошел к наместнику и чуть склонил голову.

— Мой господин.

— Сколько у нас воинов?

— Восемь сотен.

— Возьми половину. Выбей из этих собак спесь!

— Наместник, — вмешался Ашшур-ахи-кар, — ты можешь рассчитывать и на моих людей. Позволь мне помочь?

Завен сердечно обнял своего гостя.

— О чем разговор! Мои люди сочтут за честь биться рядом с ассирийцами…