Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга третья. Табал

— Но Хава… Что будет, когда она узнает о его аресте?

Арад-бел-ит и представить не мог, что Хава станет такой проблемой. Сейчас, когда все налаживалось, когда власть сама шла ему в руки, от взбалмошного характера любимой дочери зависело будущее всей его семьи. Он гордился мужским складом ума Хавы, ее проницательностью и необузданным нравом. Но вместе с тем и страшился этой гремучей смеси, понимая, насколько это может быть опасно. Взорвись она, и благосклонность Син-аххе-риба обернется длительной опалой. Достаточно одного необдуманного шага.

Хава тяжело пережила смерть Нимрода. Почернела, подурнела, неделю не прикасалась к пище. Потом постепенно стала отходить. Набу-шур-уцур выведал, что она тайно встречается с Мар-Апримом, и сообщил об этом ее отцу. Арад-бел-ит, зная, что министр — его сторонник, не возражал против этой связи. А несколько дней назад в миг откровения между отцом и дочерью Хава призналась, что давно и горячо любит Мар-Априма и даже не против стать его женой.

— Мы можем предупредить наших влюбленных о грозящей опасности, но к чему это приведет? — взял себя в руки Арад-бел-ит. — Кто от этого выиграет? Хаве это даст лишние тревоги, Мар-Априму — забвение на чужбине. В то время как наши враги будут торжествовать… Нет, дорогой мой Набу. Мы поступим иначе. Пусть все идет как идет… Думаю, они недооценивают Хаву, Мар-Априма, но больше всего — привязанность моего отца к любимой внучке.

— Син-аххе-риб все еще уверен, что ни ты, ни я не знаем об этом расследовании. Не значит ли это, что он опасается твоего вмешательства?

— Тогда меня обвинят в том, что я потакаю воровству. Не будем давать сторонникам Закуту такого шанса. Оставим все как есть.

— Но Мар-Априм знает не меньше, чем Табшар-Ашшур, — напомнил Набу-шур-уцур.

Арад-бел-ит был спокоен на этот счет:

— Это неважно. Допрашивать его все равно будет Бальтазар.

***

Стража выступила из казарм ближе к полуночи.

Построились в колонну по трое, чеканили шаг.

Справа, словно на прогулке, шли Бальтазар, Син-надин-апал и Нинурта.

Улицы были пустынны. Ночь — темной.

— Где они сейчас? — спросил начальник своего старшего стражника.

— Табшар-Ашшур — в городе. Играет в кости. Он часто играет в кости у купца Авраама. Это в пяти кварталах отсюда.

— А Мар-Априм?

— У меня не было приказа за ним следить. Обычно он ночует в своей загородной усадьбе.

— Тогда сначала возьмем Табшар-Ашшура.

— Он может оказать сопротивление? — поинтересовался принц.

— Да, мой господин, может, — подтвердил Бальтазар.

Сопротивление оказывали почти все, не от гордыни или глупости, а из чувства самосохранения, в надежде выжить. Все знали: если за тобой пришла внутренняя стража, то назад уже не вернешься.

На Садовой улице, где жил купец Авраам, сменили чеканный шаг на обычный. Теперь следовало соблюдать осторожность.

— Оцепите весь квартал, — скомандовал Бальтазар. — Как займете позицию, подадите сигнал.

Основные силы остановились в тридцати шагах от широких ворот с калиткой, где горели с десяток факелов. Это и был дом купца Авраама: колоннада на первом этаже, галерея с двух сторон на втором, и просторная открытая терраса на третьем. Именно там сейчас играли в кости пятеро мужчин.

— Плохо! — осмотрелся Бальтазар. — Незаметно не подобраться. Мы у них как на ладони.

— Что будем делать? — спросил принц.

— Пойдем как к себе домой, — отшутился стражник.

Они выдвинулись, как только услышали крик выпи. Крадучись подобрались к калитке, аккуратно поддели ножом щеколду, вошли внутрь.

Первого встретившегося им в сенях вооруженного слугу убили без лишнего шума. Второго Бальтазар только оглушил. Оставалось пересечь двор и ворваться в дом. Однако едва стражники вышли на открытое пространство, как один из гостей заметил их с террасы, поднялся со своего места и выкрикнул: «К оружию!». Все пятеро игроков тотчас оказались на ногах, обнажили мечи.

Остановив своих людей, Бальтазар громогласно произнес:

— Внутренняя стража Ниневии. Дом окружен. Мы пришли арестовать изменника и вора Табшар-Ашшура. Если выдадите его, никто не пострадает.

Потянулось время, люди наверху совещались. Табшар-Ашшур говорил с Авраамом, лихорадочно пытался найти выход из создавшейся ситуации.

— Сколько у тебя вооруженных слуг в доме?

— Наберется человек двадцать, но они не умеют драться, — нехотя ответил купец.

Он лукавил. И людей было больше, и отпор дали бы стражникам достойный, но ему вовсе не хотелось ссориться с властью. Чего доброго, обвинят потом в укрывательстве и помощи изменнику. Заберут все, по миру пустят. Хорошо еще, если в живых оставят.

— Не лучше ли тебе сдаться?

Табшар-Ашшур медлил. Посмотрел на одного своего приятеля, на другого. Все отводили глаза.

— Хорошо, я сдамся. Но у меня к тебе будет одна просьба: сейчас же пошли гонца к Мар-Априму. Надеюсь, он поможет.

— Да, да, ты можешь на меня положиться, — с облегчением выдохнул Авраам.

Когда Табшар-Ашшур спустился вниз, Бальтазар зашел к опальному министру со спины, ударил сзади по ногам, чтобы поставить его на колени.

— Наденьте на изменника цепи.

Син-надин-апал улыбнулся:

— Мне нравится эта служба. Бальтазар, позволь мне в следующий раз быть на острие меча.

Начальник стражи, отвечавший за жизнь принца перед его отцом и дедом, в ответ обреченно кивнул. Затем обернулся к Нинурте и тихо сказал:

— Мы возвращаемся в казармы. За домом поставь наблюдение. Так еще до утра мы узнаем, где нам искать Мар-Априма…

Лазутчик вернулся к полуночи.

— Мар-Априм в своей загородной усадьбе, готовится бежать, — теряя силы, доложил он.

Его руки, одежда и меч были испачканы кровью, чужой и своей, — рана на правом боку могла оказаться смертельной.

Бальтазар посмотрел на Нинурту:

— Поднимай стражу. Выступаем.

Потом снова обратился к лазутчику:

— Как это случилось?

— Воды, — попросил раненый.

— Живее! Не слышите?! Он хочет пить! — крикнул командир стражникам, что были поблизости.

Принесли родниковой воды. Напившись, воин немного пришел в себя:

— Слуга купца… Он заметил меня… когда возвращался домой. Пришлось преподать ему урок…