Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга третья. Табал
Шрифт:
Когда не знаешь, чего ждать от человека, сделай вид, что доверяешь ему, сделай его своим сообщником, и, возможно, тогда ты обнаружишь то, что скрывается на самом дне его души…
— Что она сегодня делала? — спросил я приказчика.
— Как обычно. Весь день оставалась с мальчиками. Они играли, она — сидела напротив клетки с канарейкой, которую мой господин подарил ей накануне, шепталась с ней, как с подругой, улыбалась ей, пару раз плакала…
— Кто за ней присматривает? — сама мысль, что за ней подглядываю не я один, вдруг показалась мне невыносимой. Наверное, это была ревность.
— Скиф Хатрас.
— Прикажи ему прекратить.
— Как прикажет мой господин, — поклонился приказчик.
Я порывисто встал из кресла и заходил по комнате:
— Могу ли я довериться тебе, мой добрый друг?
— Я всегда надеялся на это, Мар-Зайя, — с готовностью откликнулся на этот вопрос Ерен.
— Что мне делать? Скажи, что мне делать? — заговорил я, изображая сильное волнение. — Как поступить, если эта любовь может меня погубить? Если я не смею ее любить… Нашу гостью зовут Марганита… Она — принцесса Тиль-Гаримму. А бережем мы ее для самого Син-аххе-риба.
Ерен от неожиданности присвистнул и, чтобы взять себя в руки, залпом выпил кубок вина, стоявший перед ним на столе.
— Не знаю, что и сказать…
— С тех пор как она здесь, жизнь для меня превратилась в муку. Да ты и сам это видишь. Я не могу ни забыть ее, ни бежать от нее, ни убить… Сама мысль о том, что она достанется моему царю, сводит меня с ума.
— Давай-ка выпьем, мой господин, — предложил Ерен. — Вино — вот лучшее средство от такой болезни. Выпьем и подумаем можно ли тебе помочь…
И мы стали пить. Мне пришлось влить в моего приказчика пол-амфоры вина. Тогда как я каждый раз незаметно отправлял содержимое кубка себе в рукав. Еще один фокус, которому меня научил дядя Ариэ.
Хмель развязал моему приказчику язык.
— Когда-нибудь я заживу той жизнью, о которой мечтаю. Усадьба… Слуги… Рабы… Много жен… Нет… много наложниц… У меня будет своя усадьба, свои слуги, свой приказчик. Много золота и серебра… Скоро я буду очень богат… А эта принцесса… Поверь, тебе надо или отказаться от нее, или бежать вместе с ней. Здесь тебе счастья не видать… Хочешь, я помогу тебе в этом? Это несложно. Есть раб… способный, отчаянный, смелый… на которого я могу положиться как на самого себя. Я дам его тебе. Бежать надо в Мидию или Шуприю… Там тебя не достанут ни люди Арад-бел-ита, ни гнев Син-аххе-риба.
Я прикинулся совсем пьяным:
— Да-да ты прав… бежать… в Шуприю… вот только просплюсь. Иди. Иди к себе, добрый друг… Я хочу спать… я невыносимо хочу спать.
Мне с трудом удалось выпроводить его за дверь.
Оставшись один, я задумался. Откуда у моего приказчика возьмутся золото и серебро, чтобы обзавестись усадьбой? Откуда эта уверенность, что он скоро станет богатым? Не хочет ли он нажиться на мне? Вряд ли моя голова стоит сегодня столько золота… Если только я не сбегу вместе с Марганитой и кто-то будет знать, где меня искать… А о чем еще может знать мой приказчик, спросил я себя. Не мог ли он и раньше пользоваться моей доверчивостью? И первое, о чем вспомнилось, — убийство ассирийца и его семьи из-за двадцати мин серебра в день скачек почти полгода назад.
Какое-то нехорошее предчувствие подтолкнуло меня отправиться к комнате, где жил мой приказчик, по тайным ходам, к сокрытой ото всех нише в стене.
Ерен, на мое удивление, оказался куда меньше пьян, чем хотел казаться. Он сидел на постели, опустив голову, и тяжело
дышал. Но как только в комнату кто-то вошел (кто — мне не было видно из своего укрытия), Ерен очнулся и сказал совершенно внятно и вполне осмысленно:— Мы больше не будем убивать и грабить горожан. Это становится опасным. Несколько дней назад я заметил, что за домом следят.
— Может, мне разобраться с этим? — по голосу я без труда узнал Хатраса.
— Убьешь одного, на его место придет другой. Вопрос в том, следят ли они за нами — или за нашей гостьей?
— Мой господин выяснил, кто она?
— Да. Будущая наложница Син-аххе-риба. И это нам на руку. Посадим ее и нашего хозяина на колесницу, отвезем в сторону гор. Надо, чтобы наши соглядатаи подумали, что они сбежали. А то золото и серебро, которое они якобы с собой забрали, оставим себе. Удача сама идет в наши руки. Ты поедешь с ними. В горах убьешь их и закопаешь тела.
— Я верен тебе до смерти, мой господин! — глухо ответил Хатрас. — Но я не подниму руку на Мар-Зайю…
— Когда это ты стал таким сердобольным? Забыл, откуда я тебя вытащил? Забыл, чем ты мне обязан?! — искренне удивился Ерен. — Что с тобой? Раньше ты не задумываясь резал женщин и детей, и вдруг отказываешься убить этого высокомерного фазана?
— Я не подниму на него руку, — повторил Хатрас, но теперь в его голосе послышались угрожающие нотки.
Ерен пошел на попятную.
— Ладно, ладно… И что на тебя нашло? Не буду тебя неволить… мы ведь почти друзья. Я сделаю все сам. Пока он пьян, это не составит труда. А ты ступай к принцессе. Потом тебе останется только вывезти их тела из усадьбы. Хоть это ты можешь сделать?
— Да, мой господин…
— Тогда не будем терять времени.
Я понял, что переусердствовал в своем стремлении докопаться до истины и, похоже, сам вырыл для себя яму. Даже не столько для себя, ведь я мог спрятаться и отсидеться в тайнике, сколько для Марганиты…
Мне предстояло обогнуть весь дом, вернуться к себе, оттуда пройти по коридору и подняться на третий этаж!
Только бы успеть!
Хотелось верить, что заговорщики не сразу приведут свой страшный план в действие, замешкаются, Марганита станет сопротивляться, вырвется из их рук, начнет звать на помощь, на шум и крики сбегутся люди…
Я торопился, изорвал одежду, сбил в кровь локти и плечи, стараясь бежать там, где можно было лишь с трудом протиснуться боком, но этот путь все равно показался мне вечностью.
Надежда таяла с каждой минутой. Воображение пугало. Я представлял, что принцессу долго и мучительно душат подушкой, а девушка отчаянно сопротивляется, или убивают ножом, нанося ей десятки ран, или волочат за волосы во двор дома, чтобы утопить в бассейне.
Едва выбравшись из шкафа, за которым скрывался вход в потайной лаз, я схватился за меч. Подбежал к дверям своей комнаты, распахнул их…
Казалось, сердце вот-вот вырвется из груди.
И замер: на пороге передо мной стоял Ерен.
Наверное, он и сам не ожидал от меня такой прыти, ведь еще несколько минут назад я был в стельку пьян, а сейчас уже выглядел совершенно трезвым.
Приказчик икнул, то ли оттого, что все-таки прилично напился, то ли от удивления, и заговорил со мной заплетающимся языком:
— Мой господин, к нам гости.
— Кто? — не опуская оружия, спросил я.
— Он не назвался. Думаю, знатный вельможа. Приехал верхом в сопровождении четырех вооруженных слуг…