Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга третья. Табал

Страх смерти придал Манасу сил и, главное, ловкости: он ударил Ашшуррисау локтем, рванулся вперед так, что дверь едва не слетела с петель, и бросился бежать к лестнице, ведущей наверх. Он поранился, когда спасался, и теперь левой рукой держался за шею.

Манас взбежал на второй этаж, все время оглядываясь: не преследуют ли его; там споткнулся и растянулся во весь рост, заплакал, сильнее прижал руку к ране, пополз на четвереньках. Спасительная дверь была от него всего в пяти шагах.

— Эрик! Эрик! — захрипел сириец. — Спаси меня! Он здесь! Его там нет! Его нет!!!

Вдруг решив, что Ашшуррисау настиг его, Манас нашел в себе последние силы, сумел встать на ноги, ворвался в ту самую комнату, которую недавно сдал ассирийцу… и замер.

Киммерийцы были мертвы. Все, кроме Эрика. Он был связан и лежал в углу. А на кровати сидел Касий, вытиравший тряпками окровавленный меч.

У Манаса заныло сердце. Он опустился на колени, а затем медленно завалился на бок.

На пороге показался Ашшуррисау.

— Ты, как всегда, не ошибся? — увидев его, усмехнулся Касий. — Эта сирийская крыса доставила нам конюшего в лучшем виде.

— Самое забавное — что он нам уже не нужен. Внизу — тот, с кем он должен был меня связать.

— И кто это?

— Наследник. Лигдамида.

Касий присвистнул от удовольствия, что все вышло так замечательно.

— Ты сделаешь мне подарок, если дашь убить Эрика. Он мне никогда не нравился.

— А есть кто-то, кто тебе нравится? Нет, Касий, нет. Отныне Эрик будет нашим шпионом у киммерийцев. Или ему придется объясняться с Лигдамидой, как он оказался у нас в ловушке. Тем более — после того, как ты…

Ашшуррисау тяжело вздохнул и закончил:

— …после того как ты убил того, кого не надо было убивать. Страх держал бы его на привязи лучше всякого золота.

Касий чуть не задохнулся от такой несправедливости:

— Ты о хозяине? Да я его пальцем не трогал! У него кровь на шее. Я думал, это ты!

Ашшуррисау присел рядом с Манасом, пощупал его пульс, еще раз осмотрел шею.

— На шее пустая царапина… Ты будешь смеяться, но он умер от страха.

10

Осень 684 г. до н. э. Ассирия.

Провинция Гургум. Город Маркасу

К ночи на город снова опустился туман. Кисир Таба-Ашшура, выдержавший за день, наверное, десять приступов, — нетрудно ошибиться, когда атаки на позиции накатываются словно волны, не успеваешь подбирать раненых, от жажды пересыхает в горле и нет времени даже на то, чтобы перевести дух, — с наступлением темноты, перегруппировавшись, перешел в наступление. Таба-Ашшур бросил в бой последние резервы. Защитники Маркасу, не ожидавшие подобной дерзости со стороны ассирийцев, поддались и почти без сопротивления оставили весь квартал, примыкавший к той части стены, где этим утром появился пролом.

Ближе к полуночи Таба-Ашшур собрал в своем штабе всех сотников, чтобы решить, как действовать дальше, зная: рассчитывать на помощь не приходится. Потери были огромные: в каких-то сотнях осталось по два-три десятка человек. Раненым потеряли счет. Лучше других дела обстояли у Шимшона и Хавшаба. Но все падали от усталости и едва могли держать оружие.

Таба-Ашшур осторожничал:

— Всем быть начеку. На тот случай, если враг вдруг пойдет в наступление. Хотя надеюсь, что до этого не дойдет. Бунтовщики измотаны за день так же, как и мы. А атаковать в такой туман — это всегда риск попасть в ловушку. Скорей всего, они будут дожидаться рассвета… Шимшона и Хавшаба это не касается. Ваши люди отсыпаются и приходят в себя.

— А вино, мясо будет? — оскалился Хавшаба, довольный такой перспективой. — А то на голодный желудок и не заснешь.

— Мясо точно будет, — спокойно ответил командир. — В лазарете есть пара старых кляч. Забьете их — вот вам и мясо. А вино… Вина нет. Зато мы нашли пивоварню… Она рядом с передовой. Я поставил там охрану, чтобы мой кисир не превратился в свору пьяниц, которых можно взять голыми руками. Но тебе и Шимшону я позволю забрать оттуда пару бурдюков…

Кто-то из сотников крякнул от возмущения. Кто-то заворчал.

Таба-Ашшур холодно заметил:

— Сасон, то, что ты оставил на поле боя половину своих людей, не значит, будто они заслужили награду. Тебе бы следовало их лучше учить держать меч и копье. Ты едва отбил пару атак. Мне пришлось помогать тебе резервом… и все это ради двух десятков убитых негодяев?

— Да эти сирийцы дрались как львы, — оправдывался Сасон.

— Это была личная охрана их предводителя?.. Нет? Я тоже так думаю… Похоже, это были плотники и кузнецы. Так, может быть, тебе тоже… взять в руки молот и встать к наковальне? Ты служишь царю Син-аххе-рибу! Один ассириец должен в бою стоить пятерых врагов!

Таба-Ашшур заскрипел зубами, поднялся со своего места, прошел через всю комнату до дверей, чтобы вдохнуть свежего воздуха, даже снял шлем. Сзади наступила полная тишина. Командир редко выходил из себя.

Всматриваясь в ночь, которая пришла в обнимку с туманом, Таба-Ашшур прислушался к переговорам часовых, к смеху и голосам ассирийцев, получивших небольшую передышку, и лицо его вдруг просияло, хотя улыбка только еще больше обезобразила его лицо. Он быстро вернулся на свое место и снова обратился к Сасону.

— Ты все еще хочешь пива?

Сотник, ожидая подвоха, в ответ лишь пожал плечами.

— Ты получишь свое пиво. Каждая сотня получит по два бурдюка пива. Не больше. До глубокой ночи все должны веселиться, переговариваться, смеяться, орать песни. Чем громче, тем лучше. Это приказ. И представьте, что я выдал вам не по два бурдюка, а по десять. Но ближе к утру на наших позициях должна стоять тишина. Пусть поверят, что мы кутили всю ночь, захватив пивоварню, и теперь отсыпаемся. Это притупит их бдительность. Мы ударим за час до рассвета. К этому времени две отдохнувшие сотни Хавшаба и Шимшона должны выдвинуться на передовую. И здесь туман будет нам только подспорьем… Помните об одном: у нас одна попытка, второй такой вылазки они нам не позволят…

Глаза Таба-Ашшура нашли Шимшона. Теперь командир говорил только с ним.

— Внесите в их ряды панику и хаос. Стяните на себя все силы. Идите ко дворцу, нигде не останавливаясь. Не распыляйтесь. Не отвлекайтесь на отдельные отряды… Я буду ждать от вас связного с известием о том, что все идет, как задумано.

— Я все сделаю, командир, — поклонился Шимшон.

— Сасон, — Таба-Ашшур усмехнулся, заметив, как сжался опальный сотник. — У тебя есть шанс обелить себя. Как только мы завяжем бой на улицах города, на стенах почти не останется защитников. Этим можно воспользоваться. Если армия в этот момент пойдет на штурм — город падет… Выделишь десятерых самых проворных, самых хитрых и самых скрытных воинов. Хотя бы один из них должен добраться до ставки Ашшур-аха-иддина, чтобы доложить наследнику о нашем замысле.