Хроники бездны - 3

– Хороший вопрос, - пробормотал Руслан.

– Смотрите, он поднял стекло!
– воскликнула Луговская.
– Господи, зачем?!

Запись показывала, как геолог подносит камень к лицу, а затем образец пропал из обзора.

– Что?
– не выдержав, вскочил со стула Щербин.
– Что он сделал?

– Может, понюхал его?
– предположил Рудер.
– Или… лизнул?

– Он падает!
– Руслан указал на экран, где камера накренилась, поплыла в сторону и вниз, а затем остановилась, показывая лежащие на площадке камни.

Луговская тихонько застонала. Было ясно, что геолог умер.

– Прокрути дальше, - велел после паузы Щербин лаборанту.

Руслан послушно промотал запись до того момента, когда появились микробиолог и остальные. Между этим и падением геолога ничего не происходило.

– Теперь ясно, что эта пыль убила Свена, - подвёл итог увиденному Рудер.
– Из-за неё он остекленел.

– Должно быть, это какое-то вещество, вступающее в реакцию с жидкостями, - сказала Луговская.
– Нужно быть очень осторожными. И прежде всего, исследовать образцы, которые взял Семён Михайлович.

– Я сделаю это сам, - ответил Щербин.
– В закрытой лаборатории. Нет!
– резко оборвал он начавшего было возражать лаборанта.
– Ничьей помощи мне не требуется. Всё будет в порядке. Я помещу бокс в герметичный шкаф и сделаю всё там.

– Погодите!
– воскликнул вдруг испуганно Рудер.
– На перевале мы ходили по этой пыли! Она должна была остаться на подошвах и на скафандре Свена. Да и на наших тоже, ведь мы его тащили!

– Спокойно!
– прикрикнул на всполошившихся коллег Щербин.
– Мы ведь пока живы, так? А Свен, вероятно, умер мгновенно. Во всяком случае, в течение нескольких минут.

– Если он и был жив, то двигаться не мог, - добавил Рудер.

– А с нами, кажется, всё в порядке. Так что без паники. Сейчас наденем защитные комбинезоны, пойдём в лабораторию и всё осмотрим. Потом, если скафандры чистые,обследуем гравитант.

– Да-да, - закивал Руслан.
– Надо быть профессионалами!

Последняя фраза прозвучала так, словно лаборант убеждал, прежде всего, себя.

Сияние. Глава 3

Щербин поместил бокс с образцами в стеклянный шкаф, включил режим повышенной изоляции (это означало, что никто не сможет войти в лабораторию, пока он сам не введёт изнутри код) и взялся за пульт управления манипуляторами.

Тонкие, похожие на членистые конечности насекомых, металлические «пальцы» задвигались по ту сторону стекла. Они открыли замки бокса и подняли крышку. В остановленном сверху зеркале отразились подобранные на перевале камни. Щербин достал их и положил на специальный поднос так, чтобы камеры могли снимать образцы со всех сторон.

– Семён Михайлович, как дела?
– раздался голос Рудера в динамике закреплённого в правом ухе передатчика.

– Неважно, - ответил Щербин, сделав увеличение и вглядываясь в один из экранов.

– Почему?

Коллеги микробиолога находились в комнате охраны и наблюдали за ним по мониторам, поддерживая голосовую связь.

– Я не вижу пыль, - ответил Щербин.

– Совсем?

– Да.

– Может, её трудно разглядеть из-за искусственного освещения?
– предположил Руслан. Его голос слегка дрожал от напряжения. Было слышно, как лаборант порывисто дышит. «Должно быть, он не отрывал глаз от экрана», - отстранённо подумал Щербин.

– Попробую создать диффузию, - сказал он, включая осветительные приборы.

Через несколько минут микробиологу пришлось сообщить товарищам, что радуга вокруг камней не возникла, под каким бы углом он их ни поворачивал, и какие бы спектры ни использовал.

– Кажется, пыль просто исчезла, - сказал он.

– Или стал не видна, - возразил Рудер. Ему явно не хотелось признавать, что материя способна просто растворяться в воздухе.

Как только эта мысль пришла в голову Щербину, он решил убедиться, что этого действительно не произошло.

Если пыль растаяла - то есть, перешла в другое состояние - то она по-прежнемудолжны находиться внутри стеклянного шкафа.

Прежде всего, Щербин убедился в отсутствии газов, отличных от тех, которые наполняли помещения базы. Затем провёл спектральный анализ на наличие твёрдых частиц. Все без толку!

– Куда она могла деться, - донёсся до него голос Луговской, но, кажется, вопрос был обращён не к нему.

Ничего не ответив, Щербин продолжил исследование. Он применял один метод за другим, но каждый раз получал один и тот же результат: ничего!

– Надо разбить камни, - предложил Руслан, когда микробиолог поделился проблемой с коллегами.
– Может быть, искры… впитались в них.

– А это идея!
– оживился Рудер.
– К тому же, больше им быть, вроде, негде.

На то чтобы распились камни на несколько частей, ушло около десяти минут. Щербин исследовал срезы, но и там следов странных искр не обнаружилось.

– Уступите-ка мне место, - сказал Рудер.
– Я всё-таки химик. Может, что-нибудь обнаружу. Обещаю быть осторожным, так что не беспокойтесь. Вытаскивать образцы из шкафа я не стану.

– Уж пожалуйста!
– расстроено буркнул Щербин, убирая руки с пульта управления манипуляторами.
– Как известно, ничто не исчезает просто так. Эти чёртовы искры где-то здесь, мы просто не можем их обнаружить.

– Значит, они были и на скафандрах, и в гравитанте, когда мы вернулись на базу, - сказала Луговская.
– Хоть мы ничего не нашли. Так что, если эти… в общем, если они опасны, то…

– Меры предосторожности никогда не помешают, - прервал её Щербин, хотя считал так же.

Когда Рудер явился в лабораторию, Щербин сидел на стуле и делал записи в журнал. Хотя записывать было особо нечего: таинственное вещество не было не только не исследовано, но даже не обнаружено. И всё же это было какое никакое открытие. Да и потом, группа, которая прибудет на базу следующей, должна знать про эти искры.

– Я подумал и пришёл к выводу, что вещество не опасно, - сказал химик, подойдя к стеклянному шкафу и глядя на образцы.

– Почему это?

– Судите сами, Семён Михайлович: если искры перестают быть видны в темноте, но никуда не исчезают - по закону сохранения материи - значит, они существуют и ночью, когда мы берём образцы. Следовательно мы и наши предшественники множество раз притаскивали их на базу, но не знали об этом. А насколько я понимаю, ни с кем ничего страшного не случилось.