Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...

Ёко тронула его руку, и от этого лёгкого прикосновения Собаку поморщился. Вся кожа от запястий до плеча была сплошным ожогом, край левого рукава обгорел, а на правом предплечье и внутренней стороне локтя уже вспухло несколько волдырей с жидкостью внутри. Малейшее движение вызывало сильнейшие вспышки острой боли, но даже в неподвижном состоянии мышцы горячо пульсировали.

Девушка, встревожено хмурясь, покачала головой; вид его рук Шио не понравился. С ожогами она была знакома не понаслышке, так как каждый кицунэ, перед тем, как достичь почти полной неуязвимости перед жаром, в детстве проходит через череду ожогов. Правда, после появлялась не неуязвимость – просто тело настолько привыкало к внутреннему жару чакры, что не реагировало на внешние раздражители такого рода. Иногда эта система давала сбои, например, при полном истощении или же, наоборот, слишком нестабильной внутренней энергии. Но такие ожоги заживали после, как и раны, полученные в моменты, когда регенерация невозможна; не просто так на её теле не было ни одного шрама.

Но зато она слышала, что от чёрного пламени Аматерасу следу не проходят всю жизнь… Проклятые Учиха, проклятые, и других проклинают своей природой и глазами.

Как бы там ни было, Ёко неплохо в этом разбиралась. Посему выходило, что повреждения не такие уж и серьёзные, максимум – вторая степень ожога, но для того, кто в первый раз почувствовал физическую боль меньше недели назад – крайне мучительные. Девушка тихо вздохнула.

Перестаралась.

– У Юмии мазь была, должна помочь, – виновато и тихо произнесла она и коснулась своей шеи; печати как ни бывало, истлела и рассыпалась. – Ну-ка, подъём!

К удивлению Гаары, встать удалось с первого раза, хоть и не без помощи кицунэ – девушка ухватила его ладони, потянула с силой вверх и, напоследок, встряхнула. Шио и сама выглядела неважно, однако мелкие царапины на её коже уже затянулись; осталась только пыль и некая общая помятость. Ёко потянулась, стряхнула пепел с краёв бридж, которые всё же подпалила, благо, жилетка шилась из кожи огненных саламандр.

Спустя несколько мгновений их оглушил вопль:

– Да как ты мог проигра-а-ать?!!

В этом крике было всё, от злости до отчаяния неудачливого болельщика; Шукаку орал, не жалея лёгких, размахивал руками, подпрыгивая на одном месте, и пока что ещё не перевалился через поручень лишь потому, что Сейрам продолжала удерживать его поперёк пояса. Её громкий хохот весьма органично вписывался в общую картину.

Юмия благоразумно отошла, отведя в сторону от этих буйных Хинату. Девочка покосилась на разбушевавшихся тануки и Хачи.

– Эм... она замялась. – А это нормально?

– Да, – ответила Орочи, не сомневаясь по поводу Сейрам и додумывая касательно Шукаку, и поправила раскрытый зонтик на плече. Без игл он был лёгким, но Гаара отдал его на время обратно, чтобы не мешался во время боя. Скорее всего, правильно сделал, учитывая, как яростно Собаку и Ёко сцепились.

Шио фыркнула и закатила глаза, не воспринимая возмущение друга всерьёз. Ему явно просто хотелось пошуметь. Когда парень чуть утих, ожидая ответной реакции, девушка покачала головой и сказала:

– Шу-чан, заткнись.

Шукаку поперхнулся и побагровел, и вслед за этим последовал новый взрыв, общий смысл которого заключался в: «Не называй меня так!»

Ёко цокнула языком. Сейрам, желая нового развлечения, отпустила Шукаку, и тот нелепо взмахнул руками, осознавая, что равновесия потеряно. Гаара с интересом проследил, как однохвостый кубарем рухнул через перила головой вперёд. В самый последний момент, уже перекувыркнувшись, парень ухватил за поперечную балку в поручне. Повиснув таким образом, Шукаку стал орать ещё громче. Почему он не забрался обратно или же не спрыгнул вниз, ведь высота тут только для гражданского велика, понятно не было.

Хачи пришла в голову отличная мысль – тряхнуть хорошенько перила и свалить Шукаку вниз, но вдруг восьмихвостая заметила металлический блеск внизу на полу. До воздушных пируэтов Шукаку его там определенно не было, или же она просто не заметила раньше. Девушка прищурилась, чтобы не потерять место, и спрыгнула с балкона.

– Да вы сговорились что ли? – тем временем вопрошал тануки у небес и у сблизившихся после боя Гаары и Шио. Последнее Шукаку видел невооружённым глазом.

Кицунэ и Собаку переглянулись, и Гаара равнодушно пожал плечами. Ему сейчас было несколько не до того, так как эйфория и горячка боя ушли, и теперь ему казалось, что у него есть синяки даже там, где их не может быть в принципе. Где-то в глубине тела, под рёбрами и в животе, клубилась и завывала в ветряных потоках чакра, не пугая, но всё ещё немного пьяня, а слишком громкий голос Шукаку резал по ушам.

– Ты придурок, – бесцветным и уставшим голосом сообщил Собаку.

Тануки собирался было сообщить, кем он считает бывшего носителя и остальных его сообщников, хотя и несколько удивился подобному эпитету из уст Гаары, но тут Хачи присвистнула так громко, что все трое оглянулись в её сторону. Сейрам ухмылялась и подкидывала на руке какой-то мелкий предмет.

– Да ты у нас богат, Шу-ча-ан... – протянула она, быстро переняв это прозвище.

Девушка поймала предмет, который оказался монетой, и, зажав между указательным и средним пальцем, дразняще помахала ею. Шукаку, хмурясь, запустил свободную руку в карман штанов и, разумеется, ничего там не обнаружил, кроме большой дыры в подкладке. Вопрос только в том, а было ли там что-либо изначально, и стоит ли высказывать в сторону Хачи претензии по поводу собственного имени?

Одно дело Шио, оно привычно и как-то необидно, а тут...

– Может, вернёшь?

Хоть он и не узнал, но денег у него сейчас не было вообще.

Сейрам пренебрежительно фыркнула.

– Ага, как же. Лови!

Восьмихвостая, не глядя, перекинула монетку Юмии и прыгнула наверх; деньги сверх необходимого не входили в область её интересов, даже редкая валюта. В ладонь Орочи упал кругляшок из светлого металла, на вид – обычное серебро. По монете вилась тонкой работы гравировка: дерево с раскидистыми голыми ветвями, переплетающимися в нити, а над ним, казалось, сияла звезда с девятью лучами, – герб рода Райдо, правящей династии Империи эльфов Тёмного леса.

– Имперский цехин, – вынесла свой вердикт Юмия, лишь подтверждая догадку Хачи. Монета перелетала в руки Шио, которая уже успела перебраться на скромные трибуны, чтоб не мельтешить и не мешать дальнейшим боям. Ёко с интересом посмотрела на находку, повертев её в руках.

Поднялись сюда и Шукаку с Гаарой, который, пользуясь тем, что на него никто не обращает внимания, привалился к стене, тяжело дыша и прикрыв глаза. Его тело не привыкло к таким нагрузкам и требовало отдыха. Орочи наскоро оценила его состояние и, поймав быстрый красноречивый взгляд Шио, потянулась за бинтами.

– Чистое серебро, – произнесла кицунэ, после того, как внимательно рассмотрела монету и попробовала её на зуб. – Незамутнённое.

– Слышь, отдай, а? – попросил Шукаку. – У меня денег нет, я на мели.

Для дополнительной аргументации тануки вывернул карманы. В левом оказался грязный конфетный фантик, неизвестно как переживший множественные трансформации тела при заточении и попытках обуздать его.

То, что на серебряной монете не было ни царапины, никого не удивило: за что бы ни брались тёмные эльфы, славившиеся техникой обработки металлов, качество их работы поднималось за пределами понимания непосвящённых, а уж что касалось своей ходовой валюты так тут и вовсе не о чем было говорить. Такая монета могла пролежать десятилетия на дне морском, но соль, течения и морские твари не причинили бы ей вреда.