Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...

Наконец, после второго полученного удачного удара в челюсть: удачного для Ёко, так как попала, удачного для Гаары, так как всё же по касательной, – Собаку удалось оттолкнуть её назад: он, извернувшись, попытался бить ногой в живот, и, как и ожидалось, кицунэ немедленно отскочила назад. Точнее отлетела – бок он всё же задел.

Тануки вскочил на ноги и поморщился от боли. Наверное, не сильной, но оглушающей того, кто впервые её испытал лишь несколько дней назад. У него ныло всё тело от непривычной нагрузки, и кровоподтёки, которые чуть позже превратятся в синяки и ссадины, появлялись в самых неожиданных местах, но всё же сражаться так Гааре нравилось гораздо больше, чем когда он механически отправлял не во врага и не в противника, но в жертву сыпучую смерть. А сейчас и дышалось легче, словно ему наконец дали использовать кислород в полной мере, и собственная кровь поступала в каждую клеточку тела вместе с чакрой, оживляя, грея.

– Что, нравится? – спросила Шио, одним слитным движением подбирая своё оружие, возле которого так удачно приземлилась. Парень, молча вытерев кровь с разбитой губы, незаметно тронул невидимую трещинку языком.

Солёная.

Ослабить защиту, чтобы увеличить мощь и площадь атаки?

Неплохая идея, особенно если учесть его состояние и возникшую теперь способность мог силой воли лишить собственную защиту её нерушимости. И, пожалуй, Собаку осознавал, что это в некотором роде самоубийство.

Ёко взяла сабли в одну руку «вилкой», держа один эфес между согнутым мизинцем и безымянным пальцем, а другой – между средним и указательным; как при этом мечи не упали под собственным весом – загадка, но Гаара грешил на чакру. Девушка широко размахнулась, и с лезвий сорвались две яркие горизонтальные полосы. Атака разбилась о песочную стену, которая, поменяв форму, бесхитростно устремилась к Шио.

– Ах, ты ж!..

Резко стало не до того, поэтому ругательство пришлось опустить; кладя руку на сердце, не ожидала. Крепко ухватив лезвие одной сабли зубами, кицунэ сиганула к перилам, вторым мечом отводя обогнавшие основную массу песчинки.

Импровизация выходила грязной и ненадёжной. Ёко шумно приземлилась на поручень прямо перед Темари. Взгляд куноичи отдавал зеленью, удивлением и слегка стеклом, а лицо походило на слишком смуглую маску театра Но*. Наверное, её шокировало поведение Гаары с начала боя и до нынешнего момента, а может, старшая Собаку успела понять, что уже потеряла драгоценную секунду, чтобы уйти с линии атаки. Шио стиснула зубы: печать, которую она сама себе поставила, пошла трещинами в самый неудобный момент. Приходилось надеяться лишь на то, что инстинкты возьмут в Гааре вверх. Если же нет – то скверно. Очень скверно. Ей-то, конечно, ничего, не помрёт небось, даже ещё побегает тут с Собаку, но смерти дочери Четвёртого Казекаге она не желала, так как просто не была с ней знакома.

Но никого нет для хвостатого дороже брата и сестры. Главный механизм тела – близость, привязанности, эмоции! Над ней и Темари нависла тень, и куноичи Суны шагнула назад к стене, зажмурившись. Вот и смерть…

Нависла и застыла в самый последний момент. Замерла!

Кицунэ просияла. Три широких шага по тонкой перекладине, прыжок, и Ёко в развороте с ноги и клинка – того, что в руке – метнула в Гаару четыре пылающие сферы, концентрируя жар в центре. Песок бросился наперерез, так как контроля Собаку пока ещё не хватало, и Шио распласталась в зверином прыжке вслед за ним.

Росчерк сабли должен был снести тануки голову или же, при достаточно быстром уклонении, снять скальп, но про щит кицунэ ни на секунду не забывала, и знала, что не убьёт его. Удар вышел на чистом автомате, но хоть расстояние сократилось.

Небо и земля поменялись местами, точнее сместились заменявшие их безликие пол и потолок. Потерявшись в пространстве, девушка в слепую атаковала по плохо выученным правилам фехтования, рычала сквозь зубы, с переменным успехом подавляла рвущуюся наружу энергию и пользовалась редкой возможностью ни о чём не думать. Вырвавшиеся из-под контроля хозяина песчинки рассекали ей верхний слой эпидермиса, словно невообразимо крохотные стилеты-невидимки, сабли с противным скрежетом по касательной скользили по песку и, реже, камню пола и, пыль порошила глаза. Шио видела, как Гаара время от времени сощуривался, смаргивая выступивший с непривычки пот, и бледнел, как только языки пламени изловчались и норовили лизнуть ему лицо и руки.

Никогда не сражаясь ранее на столь близком расстоянии к противнику, никогда не используя свой песок как истинное оружие, Собаку был спокоен, как никогда: дать жаркому во всех смыслах бою увлечь себя оказалось легко и естественно. У него не было ни единой причины для беспокойства сейчас.

В душе кицунэ разделяла его настроение. Ей было весело, хорошо, а пламя легко лилось с пальцев, разгораясь изнутри.

Чего ещё желать?

– Канкуро... – голос сестры пробился к сознанию не сразу. Только когда Темари крепко, почти до повреждения тканей, сжала его запястье, парень вздрогнул и заметил, что стиснул перила так, что костяшки побелели. Канкуро медленно, палец за пальцем, отпустил поручень, постарался не дать себе поддаться предательской дрожи и с трудом оторвал взгляд от безумия внизу.

Щёки Темари тронула бледность, на её лбу выступила испарина, но обвинять её в трусости или же слабости кукловод не собирался и, пожалуй, убил бы того, кто осмелился бы это сделать. Не сейчас.

Когда живёшь бок о бок с неподдающимся контролю демоном пустыни, когда видишь чёрные провалы глаз и сетку трещин на броне вокруг или же на вздутых от напряжения вен, когда помнишь, как маленький мальчик сидит на полу в своей комнате среди трупов наёмных убийц и раскачивается взад-вперёд посреди лужи крови, хныча и скуля…

Страх – это нормально. Не постыдно.

Естественная реакция организма.

– Глаза этой девушки... ты не видел их... Радужка красная, зрачок узкий... Словно в огненную бездну смотришь... У людей не бывает таких глаз, – тихо сказала Темари, чтобы Баки не услышал, сначала произнося фразы прерывисто, а последнее слово словно отрезав.

Канкуро ответил не сразу, но отреагировать было нужно. Даже если он сморозит какую-нибудь глупость.

Сестре сейчас необходим не ответ, а его голос.

– Ц... Плевать, – бросил Канкуро, чтобы Темари не думала о глазах куноичи из чужих земель. – Ты глянь лучше, – марионеточник кивнул на Гаару.

– Кажется, ему весело, – негромко хмыкнула старшая Собаку, отвлекаясь. – Им весело.

Парень пригляделся. Возможно, на слово он верить не хотел.

Но пришлось.

– Действительно, весело, – согласился кукловод.

Шио поморщилась. Печать, потом и кровью выторгованная у Лиги не без незаменимой поддержки Юмии, слабела с каждой секундой и могла разрушиться в любой момент. Теперь единственное, что могла сделать кицунэ, так это допустить её исчезновение не раньше, чем вложенная в истлевшие чернила сила будет близка к нулю. Тогда собственная чакра будет освобождаться постепенно и не снесёт всё вокруг.

Дело запахло жаренным. Пора было потихоньку сворачиваться, а как жаль, она же только разогрелась, да и Гаара наконец-таки вошёл во вкус. Надо перед ним потом извиниться за такое, и повторить при желании. Девушка медленно, как при медитации, выдохнула и позволила тонкому покрову окутать тело.

Рыжая чакра – это плохо. Собаку уже усвоил это, но сделать ничего не мог; парень постепенно выдыхался, впервые в жизни чувствуя себя слабым. Тануки ещё успел увидеть, как нога Ёко оставила дымящийся след на камне, и, сосредоточившись на том, чтобы не дать песку метнуться в защиту, закрылся простейшим блоком.