Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...

Пока никто не видит, пока никто не позвал, Собаку осела на край карьера и впилась ногтями в кушак. Ей стало плохо. Нельзя давать сейчас себе волю эмоциям. Но каким бы он ни был, что бы ни делал – это семья.

На иссохший и изуродованный труп Темари смотреть отказалась, боясь потерять над собой контроль и то ли заплакать, то ли лишиться содержимого желудка от отвращения. Невыносимо мерзко было от того, что не узнавала его за маской Казекаге. Это чувство и накатывающая волнами тошнота переплелись с втравленной насильно в себя апатией и не оставило место никакому горю на всю дорогу назад.

Собаку ещё предстояло сказать Канкуро, что теперь они сироты.

Темари вернулась быстро – удивительно быстро. Старшие не скрывали положительного удивления: не ожидали такого, сильна. Собаку с ног валилась, по ней видно, но глаза стали пустым бутылочным стеклом. Канкуро шагнул к сестре с робкой надеждой, но та отцепила веер с крепления, освободив уставшую спину, скинула его небрежно на землю – не слыханное дело – и, крепко взяв марионетичника под руку, куда-то его увела.

Гаара сразу всё понял.

На тело он смотреть не стал, запаха не ощутил. Скорее всего, солнце уже успело довершить то, с чем не справились звери и птицы. Раса вряд ли узнаваем глазами, а личность подтвердят профессионалы. Пока что куда более говорящей была пригоршня золотого песка, тщательно собранная вокруг тела; что случилось с остальным – забрал ли Орочимару, развеял ли веер? – выяснять не было времени. Казекаге никогда не кичился своим оружием, а уж с приходом в мир младшего-сына демона и вовсе свёл их сходство на нет. Со стороны казалось, что Раса безоружен, но он никогда не был дураком.

С удивлением Гаара поймал себя на мысли, что хорошо бы, если отец подранил своего убийцу перед гибелью.

Кровь?

Но никакими иными чувствами теперь уж очевидная гибель родственника в нём не отозвалась. Тануки давным-давно забыл редкие тренировки с ним в раннем детстве.*

– Так откуда ты знал? – спросил шагнувший к нему Баки в полголоса.

– Рассказали, – парень пожал плечами, показывая, что ничего большего от него не добиться, но неожиданно для себя решил добавить: Друг узнал.

Баки поморщился, поняв о ком он. В Конохе Темари убедила, что разберётся сама, поэтому мужчина не отвлекался от основной задачи, а теперь всё обернулось так, что не факт, что старшая Собаку что-то расскажет – заданием это не было. Однако сейчас он и сам не имел возможности что-то копать, особенно учитывая то, что Гаара предоставил такие полезные – правдивые – сведения.

Но игнорировать шиноби тоже не мог.

Что за парень? Почему ошивается с Гаарой? Что ему надо? Чей он – какое селение? Что ему нужно от Суны?

Лишняя проблема на его голову. Хуже только то, что тот, кто возложил на его плечи по крайней мере временную ответственность за джинчурики, теперь мёртв. И Баки абсолютно не знал, что ему делать в такой ситуации.

Хотя терять уже нечего.

– Откуда у тебя вообще друг? – устало спросил мужчина, проведя ладонью по лицу и сбрасывая пелену. Про опасность он сейчас не думал.

– Мы знакомы с детства, – как ни странно, удосужился ответить Собаку. – Он не живёт в селении.

– Шиноби?

Отступник, беженец? Хотя минутку, с детства?

Но как?

– Нет. Но хотел бы, возможно, им стать. Я спрошу, – парень посмотрел на него снизу вверх, и Баки передёрнуло от неприятного ощущения, что вернулся в прошлое. Вот он – взрослее, старше, опытней, а вот другой – дерзкий молодой выскочка Раса с жёстким взглядом и готовностью идти по любым головам.

Кто бы сомневался, что младший Собаку станет помогать Суне бескорыстно. Баки не тешил себя иллюзиями, а победить Гаару теперь некому.

Мужчина свернул с этой дорожки:

– Так кто он?

– Из пустынных монахов?

Про них Баки слышал, а заодно и то, что их немногочисленные общины исчезли десятилетия назад. Но селение никогда с ними не контактировало, а пытаться вытянуть что-то из Гаары – дело гиблое.

Пусть будет так.

Собаку мгновенно забыл про Баки, стоило тому заняться другими делами. Всё складывалось как нельзя лучше, а лгать и того легче, когда ложь лишь полуправда. Но неприятно обожгло по сердце – вот-вот всё закончится, и пока выходило, что ему возвращаться в Суну…

А Шукаку? Вряд ли ему захочется быть в месте его заточения, чтобы ни ляпнул Собаку так называемому сенсею. Парень ни разу не заглядывал так далеко, разлука с ним – странная вещь, немыслимая в его сложенном с рождения мироздании. Однако он и сейчас далеко, и после, скорее всего, пойдёт с Шио.

Или домой.

Гаара не знал куда конкретно, но это было такое, очень абстрактное «домой».

Парень попробовал нащупать ниточки связи, цепь бывшую с ним… Но пускай не совсем разорвалась она, оставшись незримой, став длиннее, влившись в непонятную в других, но очевидную в себе, в груди, где раньше клубилось чужеродное, злое, но привычное, Собаку нашёл только пустоту.

Закрыв дверь, Шио полюбовалась на ключ. Много лет кицунэ бережливо носила его с собой, подарок в дань чужой несбывшейся любви. Поднявшись на носочки, девушка спрятала его над косяком двери. Когда дверь кто-то откроет, ключ упадёт под ноги вошедшему, или же его судьба заржаветь здесь вместе с вечно пустым домом.

А она сюда уже точно не вернётся. С Конохой и счёты сведены, и часть груза сброшены – только брат в темнице по улицам ходит. Но раз пока нет способа – не придумала она как – освободить его и обмануть Жнеца, которому отдали плату за печать, то делать здесь совершенно нечего. Кицунэ поправила плащ, закинула сумку на плечо. Необходимое – в ней, сабли за спиной, протектор можно будет выбросить в канаву или же сберечь на всякий случай.

Без сожалений покидала она временное пристанище. По дереву на ограду, по ограде – на крышу, а там её уже ждали. Шукаку расхлябанно болтал ногой и держал в руках две исходящие паром картонные коробки вместе с палочками для еды.

– Попрощалась уже? – парень протянул одну.

Ёко взяла, села рядом, открыла. Пахнуло мясным духом и горячей собой.

– Да, вчера ещё.

– И что она?

Девушка разломила палочки и хмыкнула.

– Кажись, рада, что остаётся дома. Хинате и так изменений по уши хватит на пару лет. Пусть подрастёт, освоится… – она шумно втянула лапши, выловила кусок свинины.