Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...

Гааре дрожал. Страх разъедал настолько сильно, что он боялся шевелиться и плакать, мерещились глухие звуки в тёмных углах. Вдобавок, ему казалось, что внутри него кто-то шевелится, воет отчаянно и душераздирающе и просит чего-то ужасного. Того, чего ему делать совершенно не хотелось. Гаара знал, что это из-за луны. Это она его зовёт. И от этого становилось жутко.

Мальчик подтянул колени плотнее к груди и обхватил их тонкими ручками, цепляясь пальцами за ткань одежды. Плач вновь подступили, глаза защипало, и Гаара изо всех сил сдерживался.

Но какая может быть выдержка у пятилетнего ребёнка?

Слёзы потекли сами собой, Собаку зашёлся всхлипами. Капли катились по щекам, поминутно вытираемые маленькими ладонями.

– Не нужно плакать, – мягко сказал кто-то.

– Кто ты? – спросил Гаара, всё ещё шмыгая носом и не в силах остановить поток слёз, но уже озираясь по сторонам. Страх чуть отступил перед детским любопытством.

В комнате никого не было.

– Закрой глаза, – попросил всё тот же ласковый голос. Теперь Собаку понял, что он женский. Мальчик послушался.

– Только не подглядывай, хорошо?

– Обещаю, – гнусаво заверил он и сильно зажмурился.

Голос переливчато рассмеялся, но этом смехе слышались грустные нотки. Впрочем, Гаара был слишком мал, чтобы их разобрать.

– Ну не так же, дурачок... Просто закрой и не открывай, как бы интересно тебе ни было.

– Угу, – буркнул Собаку, немного обидевшись на дурочка.

Совсем чуть-чуть.

Но он расслабился, и когда почувствовал, что чужие руки касаются его лица, то вздрогнул от неожиданности. Однако плакать снова не хотелось, а узкие ладони ласково и аккуратно начали вытирать ему мокрые щёки. Это были странные руки: чуть шероховатые, немного щекочущие, будто из песка сделаны.

Гааре вдруг стало очень стыдно за рёв.

– Нет ничего такого в том, что ты плакал, – произнёс уже знакомый голос, чей владелец, видимо, угадал его мысли. – Ты же был тут совсем один.

– Я не люблю быть один, – тихонько признался мальчик.

– Мало кто любит быть один, – понимающе заверили его. Собаку ещё разок украдкой всхлипнул и утёр под носом рукой.

– Правда?

– Конечно, – подтвердил неизвестный.

– Кто ты? – решился повторить Гаара заданный ранее вопрос.

– Это секрет, – шёпотом.

– Поэтому мне нужно было закрыть глаза? – догадался мальчик. – Чтобы я не смог тебя увидеть?

– Да. Именно поэтому.

– А почему это секрет?

– Узнаешь когда-нибудь, – лукаво.

Гаара насупился, но глаз не открыл. Он же пообещал не подсматривать.

– Что, это тоже секрет? – пробурчал Собаку.

Снова смех. Слушать его было очень здорово, а потому Гаара с лёгкостью забыл обиду и вслушался. Ему тоже захотелось смеяться.

– Почему ты смеёшься? – спросил мальчик, уже повеселев немного. Луна была далеко-далеко, и Собаку её не видел. А потому её понарошку не существовало.

– Потому мне очень радостно, – ответили ему.

– Обычно смеются, когда видят или слышат что-то смешное. И весёлое.

– Вот такая я странная – смеюсь просто так.

Гаара подумал, что это не плохо. Хороший смех, от него становилось щекотно и тепло.

– Ведь в смехе нет ничего плохого? – добавила незнакомка.

Мальчик не был уверен, что это был вопрос, но на всякий случай энергично помотал головой туда-сюда. Собаку уже очень хотелось познакомиться и подружиться. У него пока не было друзей, но Яшамару учил, что сначала надо спросить имя.

– Как тебя зовут?

Некоторое время ему не отвечали.

– Карура, – тихо выдохнул голос. – Меня зовут Карура. А тебя как?

– А я Гаара.

Худые, но такие же шершавые, как и ладони руки нежно обняли его. Это было странно, ведь раньше его обнимал только Яшамару. А эти руки хоть и совсем другие, но Гааре вдруг стало так хорошо и уютно, как никогда раньше. Собаку доверчиво ткнулся носом немного жёсткое плечо. От Каруры, кем бы она ни являлась, пахло пустыней и дальними оазисами, в которых мальчик никогда не бывал

– Какое хорошее у тебя имя, – произнесла Карура. – Мне нравится.

– У тебя тоже, – честно признался Гаара.

– Правда? – в голосе вновь засквозила радость.

– Ага, – мальчик поёрзал и устроился поудобней. – Так зовут мою маму. Только я её никогда не видел.

Собаку понурился.

– Не грусти, – утешающе. – Твоя мама тебя очень любит.

– Почему ты так думаешь? Если бы она меня любила, то была бы здесь! – вскрикнул он. Гааре вдруг снова захотелось расплакаться от жгучей обиды и грусти. От того, что у других детей есть мамы, а у него – нет.

Так нечестно!

– Не говори так, – осуждающе прошептала Карура. – Она бы очень хотела быть с тобой. Просто не всегда всё получается так, как нам хочется. Так бывает, понимаешь?

– Но здесь так страшно одному... – мальчик прижался к Каруре теснее; она вся твёрдая, странная, но хорошая и добрая, защитит. – Луна – она что-то говорит, шепчет... Мне страшно... Ты ведь не уйдёшь?

Собаку вдруг испугался, что она исчезнет. И ему будет снова плохо.

Очень. Очень. Плохо.

– Нет, не уйду. Не волнуйся, Гаара.

– Обещаешь?..

– Конечно. Я обещаю.

Карура стала мягко перебирать его волосы, а Гаара почувствовал себя очень защищено. Ведь она же пообещала. А ещё ему очень хотелось узнать, как она выглядит. Но мальчик тоже пообещал, а потому – нельзя.

– А у тебя есть семья? – спросила женщина.

Собаку кивнул. Пальцы в волосах немного успокоили.

– Расскажи мне про неё, – попросила Карура.

– Ну... – Гаара задумался. – Мой папа мало говорит. Он строгий, и брат его побаивается. А ещё у него такие же волосы как у меня... И он очень сильный.

– Почему ты так решил?

– Мой папа – Кадзекаге, а в деревне нет никого сильнее Кадзекаге, – уверенно объяснил Собаку. А как же иначе? В Каге выбирают только самых сильных.

– Понятно, – что-то странное и холодное в её голосе Гаара понять не смог. – Ты сказал, что у тебя есть брат...

– Ага, Канкуро. Он любит сладкое и много болтает. Папа его часто ругает, потому что Канкуро его не слушается. И он играет в куклы.

Собаку почувствовал, как Карура улыбается. Мальчик не видел, но отчего-то точно знал, что не ошибается, так как в комнате потеплело.