Хроники Обетованного. Осиновая корона

– Ты никогда не отвечаешь так, как положено.

– Я отвечаю на все вопросы, что мне задают. Не больше, не меньше.

– И в твою похвалу трудно верить. Мне казалось, ты презираешь политику.

– Презираю?
– Тэска пожал плечами, и кончик рапиры вдруг упёрся в кресло наместника - стоя в паре шагов, Велдакир не заметил движения.
– К чему? Она меня просто не интересует.

Наместник отвернулся. В нише между окнами белела пустая напольная ваза - одна из тех, в которые каждую весну и лето по его приказу ставили свежие цветы. В голову пришла бредовая мысль: уж не увидит ли он в ней вскоре букет из мёртвых змеек или собственных костей?

– Тот фермер. Думаешь, я поступил с ним подло?

– Это ты так думаешь, раз спросил.

– У меня не было выбора.

– Он всегда есть, - Тэска говорил ровно, но на миг в огромных глазах наместнику померещилась боль.
– Совсем всегда, господин наместник. Даже когда умираешь, ты можешь выбрать ту, - новый выпад рапирой - на этот раз в угол, - или иную сторону. Отсутствие выбора есть самообман.

– И самооправдание.

– Временами.

Наместник устало двинулся к креслу: в последние месяцы обязанность выстаивать речи и церемонии стала проблемой... Хавальд прав - пора размышлять о преемнике.

– Если бы по моей вине казнили или убили Браго, то фермера, а заодно и лорда Алди, выставили бы из Обетованного, - сказал он, упираясь ладонями в подлокотники. Они с Тэской теперь стояли лицом к лицу.
– В гневе Хавальд страшен: не думает, что творит. Он считает Браго другом, поэтому в отместку мог бы извести и семью Алди, и эту бедную девушку... И сровнять с землёй замок Алдиглан. Ты знаешь, что с него станется.

А ещё Хавальд очень непредсказуем - и мог бы, наоборот, лично снести Браго голову.

Угольные глаза-пропасти пытливо прищурились.

– Кого ты убеждаешь, наместник? Меня или себя?

– Я доказываю, что ты не имеешь права судить. О людях. Обо мне, - наместник медленно выдохнул, глядя в юное, наглое, абсолютно бесстрастное лицо.
– О моих решениях. Ты чужой. Ты исполняешь мои приказы, а я плачу за это и даю тебе приют - таким был уговор.

– Хочешь подчинить меня, Велдакир?
– Тэска впервые назвал его по имени. Почему-то это подействовало на наместника, как удар по затылку. Он отпрянул: в грудь ему, сквозь бархат торжественной мантии и тунику из шерстяной нити, вонзилось что-то острое... Кончик чёрной рапиры.
– Или хочешь этого?

Он только проколол ткань, но сердце наместника пустилось вразгон.

– Это непозволительно, - выговорил он, рассматривая сверкающее, стремительно-узкое лезкие.
– Так нельзя.

Тэска наконец-то улыбнулся - как ни странно, вроде бы искренне.

– Неужели? Потому что я "не имею права"?
– он отвёл рапиру, скрыв её за спинкой кресла. Наместник до сих пор не понял, почему не позвал стражу.
– Ты ведь сам согласен, наместник, что у тебя нет права сидеть на этом кресле, принимать просителей...
– Двуликий усмехнулся, смахивая с глаз чёрно-белую чёлку, - ...под этим гербом. А у "коронников" нет права согнать тебя с него. А у фермера - отомстить за изнасилованную дочку, - он тихо отступил, уже не глядя на Велдакира.
– Это не имеет значения. Разве суть жизни - не в том, чтобы делать нечто непозволительное?

Наместник сглотнул горькую слюну.

– Я хотел попросить тебя...

– ...узнать всё об Иггите Р'тали, а после убить его?
– скучающим тоном закончил Тэска. Его пальцы всё ещё обхватывали рукоять рапиры - нежно, немного женственно.
– Я поразмышляю над твоей просьбой, наместник.

Велдакир громко хлопнул в ладоши, и стражники распахнули двери. Из коридора доносилась болтовня слуг с просителями, ожидающими своей очереди.

– Пока - только над первой частью. Пока не надо его убивать.

ГЛАВА XXX

Корабль, океан к юго-востоку от Лэфлиенна - Лэфлиенн, побережье и холм Паакьярне

... Вьющиеся побеги шевелились: мелко дрожали от голода, тянулись к Уне, стремясь обхватить её за талию, шею или лодыжки. Она пятилась, спотыкаясь о корни в зелёных и чёрных пятнах. Она в панике хваталась то за зеркало, то за кулон, зачарованный русалками, направляющий заклятия воды и льда, – но побеги упрямо ползли.

Уна кашляла. Грудь разрывало от жара, глаза слезились; воздух был желтоватым из-за испарений, поднимавшихся над землёй. Наверное, каждый вдох здесь убивает её, но как перестать дышать?.. Побегам эти удушливые облака никакого вреда не причиняли. Уна пятилась дальше и дальше, в глубь незнакомых зарослей.

Почему никого нет рядом? Лорда Ривэна, Инея, Шун-Ди...

Лиса?

Зеркало висело на поясе бесполезным куском стекла. Уна больше не чувствовала в себе Дара. Итак, надежды нет. Она умрёт скоро, так скоро - и через пару минут даже от тела ничего не останется: этот лес слишком голоден.

Как ст рашно, как не хочется умирать! Уна была готова расплакаться . Никогда бы она не подумала, что расставаться с жизнью так...

Обидно?

Она налетела спиной на что-то твёрдое. Дерево. Стволы здешних деревьев - блестящие, чёрные, как сажа - искривлялись и переплетались вопреки всем законам природы и геометрии. Вот и всё. Уна прижалась спиной к коре, приподнялась на носки – жалко, жалко, чтобы вымолить отсрочку ...

И увидела его.

Человек с синими глазами, так похожими на её собственные (ох, нет, зачем себе врать - точно с такими же: жутко), стоял возле дерева, растущего в нескольких шагах левее. Он держал нож, которым сделал надрез на коре; теперь оттуда пенисто, с шипением вытекал зелёный сок. Приложив к дереву склянку, человек собирал туда странную жидкость - до тех пор, пока не заметил Уну.

Он взмахнул ножом, и побеги покорно остановились. Почему-то это не удивило Уну. Она даже не ощутила магию - таким мгновенным и искусным было заклятие.

Она замерла, вдыхая ядовитый пар. Хотелось столько всего сказать, спросить, прокричать и выплакать; она не знала, с чего начать. Она надеялась, что он начнёт первым . Почему он просто молчит?!

– Лорд Альен...
– она сделала крошечный шаг.
– Отец.

– Не подходи ближе, - тихо сказал он. Голос был прекрасен - иначе и не определить; Уна никогда не слышала ничего более глубокого, ей хотелось бесконечно слушать его.
– Это опасно.