Хроники Обетованного. Осиновая корона

– Почему?

Он опять поднёс к струе сока склянку , чтобы она наполнилась до конца. Уна разглядела следы чернил и земли на длинных пальцах.

Он чересчур красив; так не бывает. Оживший фамильный портрет Тоури. И чересчур молод - мог бы быть её старшим братом. Будто бы это...

О да. Чёрная магия.

Поджидая ответ , Уна так волновалась, что у неё свело живот и вспотели ладони. Это жестоко - так долго молчать . Жестоко было уйти до её рождения, не объяснив леди Море ничего о Даре, не покаявшись перед братом...

Красивая, отчаянная жестокость.

– Этот мир пропитан ядом, - лорд Альен приподнял склянку, рассматривая её на тусклом свету.
– Тёмные боги правят им. Видишь? Тебе здесь не место, Уна.

Внутри что-то оборвалось.

– Ты знаешь моё имя.

– Конечно.

– Ты знал, что я есть. И никогда не пришёл за мной, - Уна стиснула кулаки; было уже не до красноречия.
– Почему ты не пришёл за мной?

Он отвёл свои цепкие глаза и покачал головой .

– Так было правильно. Позже ты поймёшь.

– Неправда!
– у неё вырвался хриплый вскрик .
– Я и сейчас понимаю!

– Ещё нет, - он перекинул через локоть плащ и шагнул в сторону.
– Я очень далеко, Уна. Не тяни меня назад. Мне нельзя возвращаться в Обетованное.

– Значит, я поищу вход в этот мир и выведу тебя.

Он быстро взглянул на неё, будто отмечая что-то в мысленном списке. А затем щёлкнул пальцами, и в облаке испарений закружилась плотная тёмная воронка .

– Как вижу, ты настроена серьёзно. Мне жаль, но ничего не получится: нам будет лучше врозь.

– Ложь. Ты не можешь так думать . Отец, подожди! Отец!..

Надсадно кашляя, Уна бросилась к лорду Альену, но он уже шагнул в воронку - и исчез. А побеги ползли к ней, жадно и отовсюду ...

Уна проснулась с колотящимся сердцем, с липкими от пота ладонями. Над ней нависала темнота каюты. Белый корабль мягко покачивался на волнах. Поверх её ног, свернувшись в клубок, спал Иней; его прохладная тяжесть успокаивала.

Но Уне потребовалось несколько минут, чтобы вернуться в настоящее.

Со времён кошмара о розах в спальне матери ей не снилось ничего столь правдоподобного.

Или всё же на этот раз пришёл не сон?

Зеркало нагрелось, но не слишком. Кулон был у неё на шее - и, дотронувшись до сапфира, Уна в очередной раз задумалась, что принесёт ей внезапно возросшая сила... Возросшая благодаря русалкам.

Она ещё не опробовала свои новые возможности: дней шесть или семь пролежала пластом, трясясь в лихорадке. Лис предполагал, что это нормальная реакция на усиление магии. Правда, шутки и глупые присказки, которыми он снабжал подобные замечания, совсем не облегчали Уне жизнь.

Недавно лорд Ривэн рассказал ей, как Альен Тоури укротил бурю. Власть над морем, над волнами, дождём, льдом и снегом... Вот что нашёптывал ей сапфир.

Бред.

Уна осторожно села на кровати. Она действительно видела мир, где он сейчас? Или это игра воображения, принятие желаемого за истину?

Вчера Шун-Ди, зайдя к ней вечером, сообщил, что до западных берегов остались считаные дни. Он и сам, однако, не знал, в какую гавань увлекут их русалки. Уна верила подсчётам Шун-Ди - зато Лису, который утверждал то же самое, совершенно не верила. На днях он позволил себе промурлыкать песенку о пьянстве после того, как Уна упомянула дядю Горо. Песенка вылилась в отвратительную ссору, после которой они не разговаривали.

Не хотелось даже думать о том, кто и как встретит их в конце плавания.

Не хотелось вообще ни о чём думать - только вспоминать этот голос, эти мудрые измученные глаза... Уна провела пальцами по чешуйкам Инея; дракон в ответ дрогнул хвостом.

– Как же мне страшно, Иней.

И вдруг - то ли рык, то ли слово и образ у неё в голове, оглушительно яркие, как серебряный колокол: НЕ БОЙСЯ.

***

К вечеру следующего дня, когда небо окрасилось рыжим, красным и золотым - будто ворох разноцветных перьев или одно из несуразных одеяний Лиса, - Уна и лорд Ривэн, стоя на палубе, одновременно увидели землю. Дорелиец расцвёл.

– Берег! О боги, берег! Ну наконец-то!
– он хлопнул в ладоши и, кажется, даже чуть-чуть подпрыгнул. Уна смерила его изумлённым взглядом: некрупный, конечно, мужчина - но всё же мужчина, сам владетель Заэру... Такого, при всей подвижности лорда, она точно не ожидала.

– Ратха ан айин тирга!
– пропел Лис, растягивая согласные. Он подбежал к ним, облокотился о перила и жадно уставился на тёмный, горбатый кусок суши, который быстро увеличивался в размерах. Длинная смуглая шея Лиса вытянулась, ноздри подрагивали - казалось, он принюхивается.

Уна поняла, что искоса разглядывает Лиса, и торопливо отвернулась. Лорд Ривэн притопывал ногами, как озорной мальчишка; его лицо, испитое морской болезнью, наливалось румянцем.

И верно, у этой земли, должно быть, особый запах... По мере того как корабль рвался вперёд, перед Уной открывалось песчаное побережье с грудами светло-серых камней и бирюзовая, неправдоподобно прозрачная вода в бухте. Побережье постепенно возвышалось, переходя в холм или невысокую гору, густо поросшую соснами. От них, наверное, и исходит смолистый аромат, которым никак не надышится Лис. Вскоре Уна могла различить их разлапистые тёмно-зелёные одежды - немного иной формы, чем в Ти'арге; южная порода - или вообще другие деревья, как в её сне?.. Но нет, эти сосны не ядовиты. И стволы их - прямые, стойкие, точно корабельные мачты - не чёрного, а тёплого красноватого цвета.

Солнце садилось за берег, погружая его в темноту. На душе у Уны было до странности спокойно. Теребя цепочку кулона, она задумалась: по такому поводу можно и помириться с Лисом.

– Что это значит?
– спросила она.

– О, неужели беспощадная миледи снизошла до меня? День чудес, не иначе!
– Лис отнял руки от перил и поклонился с колючей улыбкой. В уголке тонких губ алело полустёртое пятнышко; Уне не хотелось знать, вино это или... нет.
– Сейчас, только позову Шун-Ди-Го, чтобы было с кем праздновать!