Хуан Дьявол 3 часть
Шрифт:
– Тем не менее, Ренато прав, сеньора, – мягко вмешался Отец Вивье. – Это настоящее безумие.
– Мама, мама, подожди! – умолял Ренато.
– Чего ждать? Случись такое при твоем смелом отце, он бы подчинил их хлыстами! Но ты, ты…!
– Что я, мама?
– Ты хуже, чем трус! Тряпичная кукла, которой женщины помыкают по своим прихотям! Недостойно твоего имени и звания!
– О, хватит! Клянусь тебе, что…! – вскинулся негодующий Ренато.
– Не клянись ни в чем! Дай мне выйти! Дай пройти! Я… я…! – задыхающаяся София остановилась и упала.
– Мама… Мама!
– Не приближайся, не трогай меня! – отвергла яростно София.
–
– Ренато, Ренато…
– Прошу вас, оставьте меня в покое, Отец.
– Я не уйду, не договорив. Кое в чем права донья София. Нужно поехать в Кампо Реаль, попросить помощи у властей. Пустить в ход все средства. Там творится ад, хаос. Понятно, одной силой это невозможно, но нужно найти способ. Возможно, люди уже насытились и послушают посредника. Я обещаю остаться с доньей Софией и попытаюсь ее упокоить; прямо сейчас сходите в дом губернатора…
– Нашего губернатора нет в Сен-Пьере, – гневно и язвительно отозвался Ренато. – Он нашел удобное решение всех проблем. Поехал в свой дом отдыха в Фор-де-Франс.
– Это печально. Но остались власти, глава полиции, комендант крепости. У кого можно попросить необходимой помощи.
– Я не стану ничего предпринимать, Отец Вивье, пусть даже посчитаете меня, как моя мать, трусом.
– Ради Бога! Вы принимаете во внимание эту мимолетную вспышку злобы, лучше сказать отчаяния? Потому что она…
Холодный и режущий взгляд Ренато остановил последние слова священника. Красноречивее любых слов. Отец Вивье замер, пока тот удалялся через двор.
– Моника, посмотри туда! Подойди, скажи, что ты тоже это видишь, и я не сплю.
Изумленная, взволнованная, Моника позволила увести себя, Хуан подтащил ее за руку к краю острых вершин скалистого берега. С кошачьей гибкостью спустился он, поддерживая ее, словно для его крепчайших ног не существовало скользких мест и трудностей. И наконец, они продвинулись к обломку камня, выходившему в море в виде площадки.
– Посмотри, Моника! Видишь? Понимаешь? Возвышенность, цепь из камней, образующая водоворот.
– Возвышенность? – повторила Моника, сбитая с толку. И быстро поняла: – О, уже нет! Исчезло, скрылось!
– Вон, вон! Взрыв открыл ров. Нас отделили от земли, отрезали, превратив Мыс Дьявола в остров, но не учли другого. Разрушилась и помеха! Ты помнишь, о чем мы говорили? Нужно пройти много миль, чтобы пройти эти течения. Невозможно было осмелиться на лодке пройти этот кипящий клубок, образованный этой возвышенностью. Теперь нет помех, видишь? Не сталкиваются волны, море спокойно.
– Хуан, о чем ты думаешь?
– Есть способ сбежать. Твоя первая мысль оказалась верной, у нас остался путь на море и по этой дороге я спасу тебя.
Моника повернулась к нему и посмотрела в лицо. Ее глаза осветились волной благодарности за жажду спасти ее, выраженной у него сейчас как нельзя сильнее. Затем она словно очнулась:
– Почему спасти меня, а не нас? Разве я не говорила…?
– Будешь делать то, что я посчитаю нужным. Понимаешь? Воспользуемся лодкой, достаточно крепкой, чтобы с вероятным успехом совершить путешествие. Воспользуемся спокойствием, темнотой ночи; пройдем в город незамеченными. Мы будем в южной бухте, рядом с твоим старым домом. У нас получится, будь удача на нашей стороне. Еще в лодке будет
мальчик. Я оставлю Колибри с тобой. И вернусь раньше рассвета. Остальное не имеет значения, потому что ты будешь в безопасности.– Что не имеет значения?
– Я почувствую себя спокойным после всего.
– Я так тебе мешаю, Хуан?
– Мешаешь? Разве я не благодарен, что ты осталась со мной? Разве…? О, нет, нет!
– Продолжай, Хуан. Прошу, говори, что думаешь. Кем ты меня считаешь, Хуан?
– Я груб на похвалы.
– Эти люди не заслуживают, чтобы я согласилась на твой план. Нет, Хуан, я не согласна. Мы все решимся. Ты говоришь, путь в море открыт, значит, мы последуем навстречу судьбе. У этих людей есть древесина, инструменты, маленькие лодки. Ты знаешь, как все это отремонтировать, починить, собрать все необходимое. Они говорили о сооружении какого-то плота…
– Который разобьется о камни.
– Теперь нет. Ты сам только что сказал.
– Только на одной лодке можно остаться незамеченным. Когда их несколько, это другое дело. В любом случае, мы постараемся, когда ты уже пройдешь этот ров.
– Тогда это будет невозможно. Ты должен объединить всех.
– Так не получится. Остальные поедут дальше. Ты можешь высадиться в любом месте.
– Разве «Люцифер» не рядом с южной бухтой? Там ты бросал якорь. Он не поможет нам сбежать?
– Да, возможно. Это тяжело для него. Хотя ведь мы… Всего лишь маленькая кучка больных и нищих.
– «Люцифер» – морской корабль, сильный, его трюмы просторные. Полагаю, они пусты.
– Действительно. Туда все могут спрятаться. Понятно, он конфискован, но вряд ли занят охраной. Достаточно увезти его подальше от пристани и бросить якорь с другого конца Мыса Дьявола. Им не придет в голову искать нас там.
– Правда, не так ли?
– Твоя идея великолепна, Моника, но гораздо опаснее моей.
– Какое имеет значение опасность? Ты говорил, что готов на все, чтобы спасти всех. Ты хотел просить губернатора взять на себя ответственность за происходящее. Они очень важны для тебя, раз ты готов к подобному.
– Да, Моника, очень. Но есть кое-что в тысячу раз важнее для меня.
Он снова странно посмотрел на нее, а та взволнованно ждала; вдруг он спросил:
– Моника, думаешь, Ренато оставил тебя? Думаешь, когда начал свой труд мести, то это против тебя?
– Может быть. Прежде чем уйти, он говорил со мной угрожающе, – нерешительно вспомнила Моника. – Но вряд ли, Хуан. Наоборот. Я убеждена, если он мог избежать этого, то избежал бы…
– Ради любви к тебе? Как ты думаешь, чего больше в его сердце: любви к тебе или ненависти ко мне?
– В нем любовь сильнее ненависти, Хуан. Мне кажется, он не рожден для ненависти. В его душе злоба и ненависть временны. Порыв, вспышка, а потом все развеется. Всегда так было, вряд ли он изменился. Его учили вежливости для жизни мягкой и простой. Но почему ты задаешь все эти вопросы? Чего ждешь от него и чего опасаешься?
Моника беспокойно посмотрела на него, и ответом послужил суровый, выразительный и грустный взгляд Хуана.
– Наверное, я приму твой план, Моника. Я не должен соглашаться, потому что слишком опасно для тебя. Но в конце концов, все равно, потому что не в силах освободить тебя из большей опасности, и я лично повезу тебя, потому что никому не доверю весла. Я поговорю с остальными, дам им последний луч надежды. Это ради тебя, как хлеб, что ты разделила за моей спиной. Идем. Я отвезу тебя, как подарок.