Хуан Дьявол
Шрифт:
12.
Каталина де Мольнар опять села в кровати, испуганно прислушиваясь к глухому звуку приближающихся барабанов, раздававшихся всю ночь. В слабом свете лампады, милосердно поставленной у подножья царившего в спальне образа, распространявшей по комнате теплый трепещущий свет, бледный отблеск которой словно усиливал тоску, переполнявшую сердце матери. Она подошла к окну, выходящему на галерею. Все нескончаемые часы этой ночи она безуспешно звала служанок, теребила шелковые кисточки, висевшие на кровати. Теперь
– Петра… Хуана…! Никого нет что ли? Боже мой! Что это? Что происходит? Отец Вивье!
Проходившая неподалеку тень заботливо приблизилась. Это был священник, вынужденный гость в роскошном доме Кампо Реаль, бледное похудевшее лицо казалось таким же беспокойным, как лицо Каталины де Мольнар, и он спросил:
– Каталина, что с вами? Что происходит? Хотели чего-то?
– Нет; сначала тишина, а потом… потом этот шум, музыка… Недостойно, что работники празднуют, когда цветы еще не засохли на могиле моей дочери…!
– Музыка, которую вы слышите, Каталина, – это не праздник. Я хорошо знаком с песнями этих людей, и это не праздник, наоборот…
В полумраке галереи Каталина де Мольнар приблизилась к священнику; с непреодолимым страхом они наблюдали за странным хождением черных форм…
– Это ритуал похорон, и в то же время. Слушайте, Каталина, слушайте хорошо: они говорят. Видите. Да. Говорят странные слова на африканском языке, но это означает одно. Единственное, что я понимаю из того, что они произносят. Это означает месть. Эти люди жаждут мести. И к тому же что-то несут, похоже, это носилки с трупом.
– Кого? Кого?
– Не знаю… не могу разглядеть, дочь моя. Все это так странно…
– Позовите кого-нибудь, отец. Служанки не отвечают, а дом полон слуг…
– В доме никого нет. Мы совершенно одни, Каталина.
– Совершенно одни? Что вы говорите, отец? Я знаю, что Моника уехала, но остальные…
– Ренато сразу уехал, а сеньора Д`Отремон тоже не замедлила с отъездом, забрав Янину и самых доверенных слуг…
– Мне страшно, отец! Мы должны вернуться в столицу… должны уехать… должны…
– Я уже думал об этом, но не у кого попросить экипаж.
– А Баутиста?
– Не знаю. Я видел, как он рано ушел с группой вооруженных работников, которых называет охранниками. Боюсь, весь мир будет против него; если бы сеньора Д`Отремон слушала меня, то ограничила бы его беззаконие и жестокость.
– Семья Д`Отремон… семья Д`Отремон…! – бормотала Каталина с болезненной яростью. – Из-за них умерла моя дочь, умерла моя Айме! Увезите меня отсюда, отец Вивье, я не хочу ступать по этой земле…! Хочу уехать подальше от этого дома, чтобы не видеть и не слышать их больше!
– Замолчите, Каталина! Слышите? Кричат там, рядом с хижинами. И идут туда с факелами… крики кажутся угрозами. Пойдемте отсюда, идем! Дойдем до церкви… Спрячемся у алтаря …
– Спрятаться? Вы думаете, они против нас?
– Их крики требуют мести. Что-то их возмутило, взбунтовало… Похоже, они преследуют кого-то на коне… Но идем, идем!
Они спустились по лестнице, быстро прошли через боковые сады, а преследуемый всадник приблизился к дому, остановив их, оцепеневших от удивления. Рядом с ними
упал конь, а всадник спрыгнул, чудом не раздавленный. Это Баутиста, мажордом Д`Отремон, в порванной одежде, с покрасневшим лицом; все его высокомерие теперь растворилось в необъятном страхе. Он поднялся к скорбной старухе и престарелому священнику, и протянул руки:– Защитите меня, помогите! Меня убьют, отец Вивье, убьют!
– Что происходит? Что случилось? – спросил священник.
– Меня ударили камнем и преследуют, как шакалы! Они нашли мертвой Куму на дороге. Они хотят отомстить, убить меня и всех, поджечь дом. Это демоны… они убьют меня! Они уже зашли…! Помогите…! Поговорите с ними, отец!
– Баутиста, Баутиста…! Смерть… Смерть…! – слышался отдаленный голос. – Правосудие против Баутисты! Хозяйку! Хозяйку!
– Они ищут сеньору Д`Отремон. Они не знают, что ее нет. Они требуют правосудия. Правосудия для вас, Баутиста. – проговорил старый священник.
– Они хотят повесить меня, забить камнями! – в панике хныкал Баутиста. – Посмотрите на мою кровь, отец Вивье, посмотрите! Они посмели действовать против меня, мерзавцы. Они убили двух охранников, которые пытались защитить меня. Остальные перешли к мерзавцам…
– Иисус! Они идут с этой стороны! – заметила Каталина.
– Меня убьют…! Спасите меня! – умолял Баутиста, ужасно перепуганный.
– К несчастью, думаю, я не властен это сделать, – указал отец Вивье. И между криками, доносившимися уже ближе, торопил: – Быстро, в церковь! Идем…!
Один камень, брошенный наугад, попал в колено Баутисты, заставил упасть, а священник, взглядом измерив опасность, побежал к ближайшей церкви, ведя испуганную Каталину.
– Смерть Баутисте…! Смерть хозяйке! – взывал оглушительный охрипший голос. – Там идет хозяйка…! И ей…! Смерть!
Отцу Вивье удалось закрыть трясущимися руками засов маленькой двери храма… Некоторые старые служанки дома Д`Отремон укрылись там, тоже испугавшиеся возможной расправы спятившей и ослепшей толпы. В страшном испуге они укрепляли дверь, волокли скамейки, пока священник напрасно пытался освободиться от рук Каталины, вцепившиеся в него, вне себя от страха, умолявшей:
– Не отпускайте меня, отец! Меня приняли за Софию! Они убьют меня…!
– Я вручил им Баутисту! Они без промедления убьют его! Уже добрались до него!
– Они здесь, отец! Пусть не открывают! – советовала Каталина, напуганная кровожадными криками мятежной толпы. – Нас всех убьют… всех!
Высокое запечатанное стеклянное окно упало, разбитое метким ударом. Оставив на скамейке обморочное тело Каталины, отец Вивье подошел к главной двери, с усилием отодвинул задвижку створки, и медленно приоткрыл.
Удаляясь, толпа шла к дому, врываясь штурмом; как демоны они топтали цветущие сады, размахивали подожженными светильниками, разрушали на каждом шагу любое препятствие, волоча в качестве трофея растерзанное, безжизненное тело белокожего человека.
Оцепеневший от волнения, священник успел поднять дрожащую правую руку, его глаза расширились от представленного ужасного спектакля, и лишь молитва пришла ему на помощь:
– Боже, сжалься над этой душой.
– Вы дали разрешение, сеньор губернатор?