И тысячу лет спустя. Трэлл
Шрифт:
— Быть может, нам переехать на ту сторону? — предложил он. — Или я могу побежать за ним! Я не такой тяжелый, большой и высокий, как вы!
Александр сжал челюсти. Его желваки заходили. Бруни прыгнул в пятно черной воды в самой середине реки, будто следовал за кем-то. Пес не сомневался ни мгновения в своем прыжке.
— Он же потонет! — взвизгнул риелтор высоким голосом. — В таком потоке из-подо льда никто не выберется!
— Да, я знаю. Моя жена так... — промямлил Александр, но не договорил, сделал шаг назад и пошатнулся.
Он не мог отвести
— Почему вы стоите? Господи Иисусе!
Риелтор сбросил с себя куртку и побежал к воде.
Кнопку нажали вновь, и Александр перезапустился. Он сжал кулаки и сделал первый шаг. Ноги послушались. Второй шаг. Третий. Александр сделал глубокий вдох и побежал вслед за риелтором. В проруби вода была гладкой. Ничто не нарушало ее спокойствия.
— Волхов течет туда! — риелтор закричал и махнул рукой. — Нужно бежать в сторону озера и смотреть во все проталины! Разделимся! Я по этой стороне! Вы — по той!
Было удивительно, как маленький веселый мужичок вдруг стал серьезным и предприимчивым, будто даже вытянулся в росте. Как он сказал, так и сделали. Через полчаса бега Александр выдохся. Риелтор плелся позади. Ничто не намекало на присутствие пса где-то поблизости. Людей на берегу становилось все больше: они кричали и махали руками, предупреждая об опасности.
— Оставьте! — крикнул Александр риелтору. — Идемте на берег...
Они сели в машину и долго молчали. Александр завел машину, пристегнул ремень, обернулся на заднее сиденье, чтобы посмотреть, в порядке ли Бруни.
— Сука!
Александр ударил пару раз по рулю, и звук сигнала эхом разнесся по Старой Ладоге.
— А вы знаете, вы правы. Моя мать бы продала дом за мое здоровье.
— Что?.. Ах, ладно… Пожалуйста, выйдите из машины... Пожалуйста... Я вызову вам такси... Я должен поехать один... Простите…
Александр почесал свои волосы, шею, достал из кармана пачку сигарет, засунул обратно, открыл бардачок, из которого на колени риелтора вывалилось несколько купюр.
— Вот там... тысяч десять... пожалуйста… этого хватит?
Прежде веселый риелтор сейчас лишь вздохнул, сложил купюры обратно в бардачок, аккуратно закрыл его и молча вышел из машины. Вид у него был сочувствующий. Он и забыл о том, что сорвалась важная сделка.
И все-таки не все продается. А что-то и вовсе другим достается бесплатно. Например, возможность пользоваться человеческой добротой.
Однажды Александр был за рулем в нетрезвом состоянии, и потому теперь ему было не впервой ехать без всякой концентрации. Он делал все, как во сне: переключал передачи, останавливался, пропускал пешеходов, пересекал кривые улочки села. Дороги были плохими, и на кочках машина качалась из стороны в сторону, убаюкивая Александра. Думал ли он о чем-либо? Отнюдь. Он уже почти выехал из населенного пункта, как заметил
краем глаза среди всей его серости огненное пятно. Педаль. Толчок. Скрип тормозов. Поворот головы в правую сторону. Учащенное дыхание. Поджатые губы. Пот, выступивший на лбу. Копна до неприличия рыжих кудрявых волос во дворе одного из домов. Сигнал сзади.— Эй! Чего встал!
Еще один сигнал. Александр отстегнул ремень, отпустил педаль тормоза, забыв о передачах и ручнике, открыл дверь, почти выпрыгнул из машины и помчался к забору, который разделял его и эти прекрасные, самые любимые волосы на свете. Теперь любимые. С недавних пор любимые. Машина покатилась вниз по улочке. Еще один сигнал.
— Мужик! Ты чего! Мужик!
Один из водителей, ехавших сзади, выскочил вслед за Александром, но тот, не обращая на него внимания, замер у забора и обнял его доски руками.
— Очнись! — повторилось за его спиной.
Мужчина махнул рукой и бросился за катящимся автомобилем, ловко прыгнул внутрь и припарковал внедорожник на обочине. Александр смотрел на нее. Она была занята домашней работой: зачем-то перекладывала дрова из общей кучи в поленницу в самом дворе под открытым небом. Кто же хранит дрова на свежем воздухе? Неужели все это время она была здесь, пока он искал ее? Почему? За что? Мысли, словно нитки, путались в голове и образовывали крепкие узлы.
— Мира... — он попробовал закричать, но с его губ слетел лишь шепот. — Я что, сошел с ума?
— Эй! Тебе нужна скорая? Уважаемый!
Водитель подошел сзади и похлопал его по плечу. Александр медленно повернул голову.
— Я не знаю. Ты тоже ее видишь?
— Кого?
— Эту девушку с рыжими волосами.
— Вижу, а что? — удивился водитель.
— Это моя жена... — голос Александра звучал расплывчато, неуверенно, будто он был невменяем.
Он уставился на мужчину округлившимися глазами, пытаясь в его взгляде найти подтверждение услышанному: тот тоже видел Мирославу. Она здесь. Она жива.
— Да без проблем, друг, — с издевкой и ухмылкой буркнул мужчина, почти выплюнув слова. — Разбирайтесь сами... Хоть бы за тачку спасибо сказал.
Водитель в последний раз окинул Александра взглядом и вернулся к своей жене в машину.
— Этот мужик то ли обкуренный, то ли под чем-то... Что только не делают деньги с людьми... Видела его внедорожник? Чуть не угрохал!
— А что это он тут делает? — поинтересовалась с неприкрытым любопытством женщина, почти высовываясь из окна седана.
— Говорит, муж Маринкин.
— Нету у нее никакого мужа! — цокнула жена и закатила глаза, подведенные синим карандашом.
— Да тебе-то откуда знать? Они с матерью тоже не от мира сего! Кстати, не видел ее давно.
— Марина говорила, она уехала. И к лучшему. Ладно, езжай давай, хорош сплетни собирать.
Александр продолжал наблюдать. Девушка очень торопилась, пока укладывала дрова в поленницу. Порой она злилась, если что-то не получалось ровно или падало, ругалась и даже бросала поленья.