И возродится легенда

— И послы Биннори.

— Это похлеще, чем я мог вообразить. Так что насчет лаборатории?

— Погоди, — поднялся со ступеньки домес. — Сейчас расскажешь все это еще одному человеку. Заодно выясним, кто захаживает в буфетную и кладовую. Хотя первая не запирается…

— То есть, войти туда могут все? — Дым вздохнул. — Разве что выпросить у тебя разрешения на магию. А этот человек — кто он? Ему можно доверять?

Король неопределенно пожал плечами.

Глава 11

Дыму удалось изготовить противоядие, и сутки то он сам, то Батрисс, то Янтарь каждый час поили Эриль по чайной ложке, так что в первый день праздника святой Тумаллан от недомогания и следа не осталось. Но она не пошла на шествие, боясь опять потерять сознание в храме, бросив этим на домеса зловещую тень. Друзья удостоверились, что вуивр хорошо, что ее надежно охраняют, и разбрелись кто куда, а она проспала весь день и пробудилась только к вечеру от шагов и бодрых голосов мага и контрабандистки. Друзья, спеша опередить один другого, выложили на одеяло большие игрушечные кораблики. Когда-то Мастер Торарин, Корабельщик, дарил кораблики взрослым и детям, и стало традицией раздавать их по храмовым праздникам, да еще и гадать по тому, кому который достанется.

Батрисс хмыкнула, склонив вороную голову к плечу, расправляя на пузатом позлащенном когге малиновые паруса. Дым гордился своей бригантиной с полосатым черно-белым корпусом ничуть не меньше.

— Это тебе. Начало. Ох, и задарят тебя сегодня!

Эриль слабо улыбнулась. Маг присел на край постели и взял ее за руку. От него слабо пахнуло вином.

— Что-то ты бледная.

Поцеловал лоб:

— Жара вроде нет…

— Зря ты не пошла с нами! — лучилась восторгом Батрисс. — Видела бы ты потешное сражение на море! Твоя тезка выиграла с легкостью. Хотела бы я командовать подобным кораблем! Хотя толпы на улицах и очереди к целителям в храмах просто ужасные. И как Лель все эти церемонии выдерживает? Фу-у…

— Просто в день святой Тумки лечат бесплатно. А вино в фонтанах искупает занудство святости, — Дым сладко причмокнул, возведя глаза к потолку.

— Хватит валяться, командир, — Батрисс высунулась в окно, вдыхая вечерний прохладный воздух. — Хотя бы на фейерверк посмотреть выйди. Роль затворницы тебе не идет.

Тут послышались громкие шаги в коридоре.

— О, еще подарки! — оживилась черноволосая.

Дверь распахнулась. Янтарь выбранился, приложившись о притолоку головой. И картинно замер, зыркая сощуренными глазами, держа на отлете узкогорлый черный кувшин с остатками восковой печати у горлышка. Был он неопрятен и мрачен, спутанные волосы лезли на глаза, губы искусаны.

— Да уж, подарочек.

— Вон! — рявкнул оборотень на Дыма и сам бухнулся на лежанку. Посмотрел на Эриль мутным взглядом. — С-собирайся.

— Упился так упился, — заметила Батрисс. Оборотень поводил кувшином, нашарил губами горлышко и сделал большой глоток. Уронил кувшин и наступил на него ногой.

— Молчи, ш-шалава.

— Ты полегче! — сверкнула синим взглядом Батрисс.

— Все шалавы. И из нее делаете. Обнять, в лобик клюнуть, в углу зажать…

— Иди проспись! — посоветовал Дым.

— Заткнись, упырь… Собирайся!

Эриль села в постели.

— Я обещала Лелю остаться.

— Ну, конечно… — протянул оборотень. — Ле-ель…

Он ткнул пальцем ей в запястье:

— Ка-акой отличный повод выбраться с столицу… Снова почувствовать себя пупом земли… Шляться в компании упыря… под короля лечь! А может, это вовсе не яд? А может, ты от него брюхата?

Эриль окаменела от несправедливости брошенных слов. Батрисс глубоко вздохнула пышной грудью:

— Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Придурок!

— Если любишь меня, — склонился, дыша перегаром, оборотень, — уедем немедленно.

— Ян-тарь…

— Что «Янтарь»?! — выкрикнул он. — Думаешь, он и домесом побежит за тобой, как песик на веревочке? Счас все бросит? Как я тогда? А не надейся! Вот, вот! — он сбросил на пол кораблики и стал топтать их ногами. Дым схватил Янтаря за плечо, разворачивая к себе. Оборотень оттолкнул его и рухнул сверху, вцепляясь в ключицу зубами. Батрисс прыгнула ему на спину.

Их разбросала, как котят, вбежавшая на шум охрана. Дым стонал, держась за плечо, из-под пальцев бежала кровь. Янтаря заставил присмиреть серебряный клинок, приставленный к горлу.

— Запереть! — скомандовал вошедший за охранниками Светлан Галь. Тот самый таинственный человек, с которым Лель накануне собирался познакомить Дыма. При репутации пьянюки и бабника он был вполне успешным главой тайной полиции Северного королевства. И теперь получил приказ докопаться, кто отравил масло для ритуальных корабликов. А заодно, как оказалось, охранял вуивр. — Пусть проспится. А этого к лекарю.

Контрабандистка подхватила мага под руку:

— Я отведу.

— С-серебром посыпать, — заплетающимся языком произнес Дым.

Галь наклонился к Эрили:

— Мона… вы в порядке? Я позову служанку прибрать.

— Светлан, оставьте нас!

Домес с одного взгляда оценил разор в комнате, кровь и раздавленные кораблики на полу. Вместе со шкурой сгреб Эриль в охапку и прижал к себе. Женщину вырвало. Лель держал перед ней таз, отбросил испачканную шкуру. Вытер Эрили рот и холодный пот со лба. Напоил, поддерживая под затылок.

— Я позову мессира Тома.

— Почему он так, Лель?! Что игрушки ему плохого сделали? Почему он кричал, что я ради славы?.. Что ты бросишь меня? — вуивр встряхнула перевязанными руками. — Не я же это придумала!

Эриль поняла, что плачет, уткнувшись ему в колени, а Лель гладит ей растрепанные волосы и повторяет:

— Что ты, глупенькая… Я пойду за тобой куда угодно. Я все для тебя сделаю. Это такое счастье — быть с тобой, тебя касаться, слушать твой голос… А если кто-то скажет иначе — не верь.

Безмолвные слуги навели порядок в комнате и удалились так же незаметно, как и пришли. Лель протянул Эрили кораблик из янтаря — блестящий и алый, с огоньком внутри. Его хотелось облизнуть, как леденец.

— Это тебе.

Последний раз всхлипнув, вуивр прижала кораблик к груди.

— И те, другие, тоже починят.

— Лель…

— Спеть тебе колыбельную? — пошутил он.

— Люби меня.

Домес осторожно забрал у нее из рук кораблик.

— Ты потом пожалеешь об этом.

— Нет!

— Мы сошли с ума!

— Ну и пусть…

Он неуверенно, почти робко провел шершавой ладонью вдоль ее щеки и шеи. Распустил шнуровку на рубахе и, высвободив грудь, медленно поцеловал соски, втягивая их губами. Ему почти не пришлось нагибаться для этого. Ладони, способные согнуть подкову, обхватили женскую грудь осторожно и мягко, сжали едва-едва. А потом Лель запрокинулся на спину, роняя Эриль на себя, и стал жадно целовать полуоткрытый рот.