И возродится легенда

Глава 12

— Все говорят, говорят, а начнут когда? — Дым потянулся за скамью, чтобы погладить кошку, дрыхнущую на тощих пажьих коленях.

— Это не деревенская драка, господин маг. Это ритуал, таинство, если угодно. Чествование святой Тумаллан.

Светлан хмыкнул.

— Ну, и способ показать наимоднейшие туалеты, продемонстрировать свои богатство или доблесть. И как следует заработать.

— Или вытряхнуть из сундуков бабушкино старье, — Батрисс провела по рядам ревнивым взглядом. — Не скажу, что мне этот балаган не нравится. Нравится, и даже очень. Но неужто эти глупые курицы на что-то надеются?

Галь приложился к баклажке с вином, сделал основательный глоток. Воткнул на место пробку, вытер губы. И, лишь изрядно всех истомив, ответил:

— В общем, ясно, кому король отдал свое сердце. Но какая интрига!

— Этой, что ли? — Батрисс кинула презрительный взгляд через примаса на продолжение парадной скамьи, где, подпираемый сверху и снизу богачами и щеголями в мехах, с фестонами и колокольцами, устроился галдящий и пестрый птичник матрон и благородных девиц. В рогатых чепцах, лентах, венчиках и диадемах. Шелках, атласах, парче, рытом бархате. В яхонтах, бирюзе, жемчугах. В сурьме, румянах, белилах; терпких ароматах духов и мыла, которые даже свежий ветер не мог разогнать. — Которая самая визгливая?

Галь наклонился к контрабандистке:

— Сударыня не любит мону Ветлу?

— Пусть ее леший в сене любит! Если найдется такой дурак.

— Это когда же вы познакомились? — удивился Дым.

Брюнетка яростно фыркнула:

— Тогда! Эриль ушла с Лелем, ты беспардонно дрых, а у меня закончилось вино. Ну, я и вышла. А бургомистерская дочка ошивалась у нас под дверью. Сказала, что коридоры перепутала. Вы ее не встретили?

— Нет, — коротко отозвалась Эриль.

— И что же дальше, милая? — Галь сжал через подол колено Батрисс.

Красавица ожгла его синим взглядом.

— Я рассказала ей байку о шарфике.

— О… о-о… О! — глава тайной службы застонал от смеха, хлопая себя по бедрам.

— Только рассказала? — поинтересовался Дым, перекрикивая взревевшую толпу.

— Тебе бы только девушек смущать, — Батрисс оперлась на ограждение, якобы целиком отдаваясь зрелищу. Облизала пухлые губы.

— О каком шарфике? — Эриль поняла, что губы не хотят повиноваться, да и голос выходил ломким и хриплым.

— Ты не простудилась часом? — забеспокоился Дым. Вуивр медленно покрутила головой.

— Да так, ерунда, — отмахнулась Батрисс, невинно сверкая похожими на сапфиры глазами.

— Мне просветить мону? — начальник тайной службы приклонил голову к плечу.

— Ну, — контрабандистка свела пальцы в замок, — ежели так настаиваешь, слушай. Заранее прости за пикантные подробности, а морали мне пусть прочтет священник на исповеди. Договорились?

Первая пара рыцарей съезжалась вдоль барьера, с копьями наперевес. Поднимался облаком и опадал взрытый песок. С хрустом разлетелись щиты.

— О, есть! — прижимая к животу кошку, вскричал Дым. Батрисс сердито дернула рукой.

— Я пообещала проводить блудную… заблудшую душу в жилые покои, но поскольку там было темно, а замок я успела подзабыть… В общем, мы попали в мыльню. Судя по всему, лет пять ею вовсе не пользовались. Или семь, — Батрисс фыркнула носом, точно сдувая пену. — Но, скажу я вам, вода очень даже шла. А на полке я обнаружила мыло. Как вы знаете, пауки мыло не едят.

— Это как сказать! — маг покрутил шеей в атласной пройме. — Если говорить о приживалах…

Он скосил желтовато-серые глаза на примаса и продолжать не стал.

— Это был самый обычный паук! — визгливо огрызнулась Батрисс. — Дохлые. И старая паутина. Но мыло я извлекла. А балея… чудо что за балея! На львиных золоченых лапах, слегка ржавая, но глубокая и просто огромная. Я поняла, что могу там утонуть… в одиночестве. И потому новую подружку из рук не выпустила.

— Синяков не наставила?

— Ды-ым… Она и сама-то бежать не торопилась. Похоже, мы обе нуждались в сведениях. И, — контрабандистка дернула узким плечиком, — в купании. Ну, чтобы охладить голову… то-се…

Галь хмыкнул и взглянул на красавицу исподлобья. Батрисс ответила ему мимолетной понимающей улыбкой.

— Набрали мы воды, взбили пену и влезли… Я слева, она справа. И в сорочке.

Контрабандистка кинула косой взгляд на цветник дам по другую сторону тронов. Покусала перламутровые ноготки:

— Сорочка вымокла и облипла, так что даже м-м… не совсем прилично получилось. Вот я — девушка простая, простодушная, что есть, то не прячу, все мое при мне, — и она навалилась пышной полунагой грудью на парапет, жадно наблюдая, как оруженосцы под мышки и колени уволакивают с ристалища спешенного рыцаря, а паж тащит позади его черненый шлем с потрепанным алым плюмажем.

— Батрисс!

Красавица покосилась на рассерженную Эриль.

— А что? Подробности не нужны?

— Нужны, — Светлан похлопал по ее пышной руке ладонью в перчатке. — И больше всего интересны.

— Ну, не хочу на девушку наговаривать… — контрабандистка почесала шелушащийся нос. — Но она не девушка. О-о!

Батрисс перевесилась через балюстраду.

— Леля вызвал посол Биннори. Я уж думала, никто не насмелится. Голубой щит с перевязью и вороненая броня. Хотела бы я заглянуть ему под шлем! Красавец ли мужчина?

— Ну, после сшибки он не будет столь уж хорош, — заметил Галь прозорливо. — А что же шарфик?

— Ну-у… я была пьяна, почти задремывала и рассказала ей про шарфик, чтобы взбодриться. Сказала, что знаю о ее свадьбе, и что есть прелестный подарок…

— Вообще-то мона Ветла любит сапфиры, впрочем, золотое шитье…

Все головы повернулись к заартачившемуся вороному посла. Конюхи тянули его за поводные цепи, декстриер вставал свечкой и бил передними копытами, белобрысый слуга едва успел отдернуть голову. Но, почувствовав на спине вес хозяина в турнирных доспехах, конь присмирел.

— Я бы на его месте в поединок не лез, — Дым флегматично взглянул на чистое небо.

— …ей тоже нравится.

— Собственно, две подруги пообещали одна другой к свадьбе справить по ночной сорочке с кружевами и вышивкой, — помахав непонятно кому рукой, продолжила Батрисс. — Первая исполнила обещание. Элейдская тончайшая шерсть, перья белых цапель, биннорский жемчуг. Прелесть что такое! А через год замуж выходила другая, и первая подарила ей… шарфик!

— Что?

— Шарфик. Она ведь знала, что во время соития рубашка окажется на шее.