И жили они долго и счастливо
Шрифт:
н ад своим завещанием».
«Я требую отдельную компенсацию за
невыполнение супружеского долга».
«На ком я женился?»
«Стоп. Как мы скатились от постели к завещанию?»
«В общем, жду тебя дома».
После этого Василиса отложила сотовый подальше и долго ходила по своему кабинету, пытаясь отдышаться. Лицо жгло огнем. Дошла до туалета, умылась ледяной водой: другой в центральном здании Конторы никогда и не водилось. В мутном зеркале над раковиной отразились ее раскрасневшиеся щеки.
Она
«Настя беременна».
«И что чувствуешь ты?»
«Не знаю».
«То есть, я рада за нее».
«Кош, пожалуйста, не надо, мы все это уже обсуждали».
Василиса снова отложила сотовый, но на этот раз умываться не пошла, долго смотрела в окно.
Если допустить всего лишь на мгновение, что все, о чем говорят окружающие — правда, то почему у них не было детей? Разве это нормально, за такой большой промежуток времени не родить хотя бы одного? Или Кощей был против? Или против была она, а он почему-то согласился? Или же кто-то из них не мог иметь ребенка?
«Мы все это уже обсуждали»…
Что они обсуждали? Ей было почти жизненно необходимо знать это.
Василиса погасила экран телефона и закинула его в верхний ящик стола. Ее пугало уже то, что она так легко рассуждала об этом. С тех пор, как она съездила к нему домой, все усложнилось, его поцелуй до сих пор жег ей макушку. Во время ее заточения он ни разу не прикоснулся к ней, даже не заходил в ее комнату, не приближался. А теперь… Она то и дела машинально терла палец, тот, с которого Кощей снял кольцо. Убеждала себя, что о нем ей не дает забыть исключительно белая полоска на коже. И было еще кое-что, самое страшное, то, за что Василиса почти себя ненавидела: тоска. Она тосковала по кому-то. И знала по кому. По вечерам она гуляла до последнего, не желая возвращаться в свою комнату в общежитии, которую предоставил ей Баюн, когда обнаружилось, что милая квартирка, которую она снимала когда-то, уже давно занята другими людьми. В этой комнате было слишком тихо, слишком пусто. И все это было не ее. А по ночам ей снился дом, из которого она забрала свои вещи. Дом, в котором она знала каждую комнату, каждый закуток. Она приходила в кабинет того, кого должна была ненавидеть, сворачивалась в клубочек в кожаном кресле в уголке и все ждала, ждала… В этом кабинете стояло зеркало. Ей казалось, он должен появиться оттуда. Когда она однажды позволила себе подумать обо всем об этом при свете дня, решила, что в этом был смысл. Кощей был достаточно силен, чтобы ходить зеркальными путями.
И в конце концов Василиса не выдержала и снова поехала в тот дом. Она просто не могла жить со всем этим. Она должна была убедиться. Она прошла весь путь почти машинально и только у калитки сообразила, что ни разу не задумалась, куда нужно идти. Собаки во дворе бросились к ней, она помертвела, но они лишь облизали ей руки, весело поскуливая и требуя, чтобы она их погладила. Василиса потрепала шелковистые головы и спины, почувствовала, как по щеке скользнула слеза. Прочитала незнакомые имена на бирках, но они не показались ей странными.
А потом, ясно осознавая, что ей не стоило сюда приезжать, она вошла в дом.
Ключ она нашла еще в первые дни в сумке. Но забыла отдать, когда приезжала за вещами, а теперь вот довелось воспользоваться.
Она никак не могла понять, чего ей хочется больше: чтобы Кощей объявился, накричал на нее, напугал, снова похитил, в общем, чтобы показал свое истинное лицо, и она могла уже успокоиться и продолжить его ненавидеть и точно знать, что все это рук дело темной магии……либо чтобы произошло в точности наоборот.
Она прошла по дому, заглядывая в комнаты. На кухне выбрала один из ящиков, мысленно перечислила то, что должно было в нем лежать, и открыла. Каждая ложка была именно там, где и должна была быть. Руки дрожали. Она чувствовала себя глубоко обманутой. Кто-то подделал ее жизнь, только никак не получалось понять, в какой именно части. А что если это был ее дом, а Кощей присвоил его магией и теперь выдает за свой?
Она поднялась на второй этаж. В спальни не пошла, это было уж слишком, дотронулась до ручки кабинета и долго стояла, не рискуя толкнуть дверь. И так и не решилась. Ей казалось, сделай она это, и пути назад не будет. Она вернулась на первый этаж, села на диван в гостиной, взяла в руки рамочку с фотографией.
Лицо Кощея отрезвило ее. Все это не могло быть правдой. Надо было уезжать, но Василиса столько ночей провела, ожидая, когда раздастся звук шагов, что просто не смогла уйти до. И вздрогнула, когда хлопнула входная дверь.
Он появился в дверном проеме. Тот, кого она ждала в снах, о ком тосковала, не называя имени, тот, кого представляла, когда думала — а вдруг правда, одна единственная возможность, но вдруг… Он появился, и она ощутила лишь усталость и застарелую боль. Как она вообще могла допустить, что все это правда?
Вечером, сидя у себя в комнате в общежитии, она несколько раз порывалась удалить переписку, вырвать с корнем то единственное, что заставляло ее сомневаться в том, какой реальности она хочет. Потом открыла, долго мотала назад и остановилась на случайном месте.
«Скажи Баюну, что если он еще раз повысит на тебя голос,
я повыдергиваю ему все когти по очереди».
«Ты сказала? У тебя все в порядке?»
«Василиса, не молчи, а то я и правда сейчас приеду».
«Приедь и вырви».
Дата была — четвертое октября восемнадцатого года. Василиса напрягла память. Она помнила этот случай, тогда Баюн действительно перегнул палку, она долго плакала и хотела увольняться, а потом что-то случилось, он принес извинения и еще долго был с ней предельно вежлив. Что тогда произошло?
Василиса отложила сотовый телефон, выключила свет, не раздеваясь легла на кровать. В отсутствии Кощея тоска по нему сшибала с ног. В их переписке были такие сообщения. Ей даже не нужно было заглядывать в нее, они отпечатались у нее в памяти. Те, что от нее:«я соскучилась», «давай вечером просто пройдемся вместе», и еще одно, недошедшее, но и не удалённое:«Кош, сколько еще?». И от него, очень редкие, но все же:«думаю о тебе», «постараюсь вернуться поскорее», «забери собак в дом, все не одна». Довольно часто их переписка прерывалась на несколько дней, иногда он слал одинокие сообщения, на которые Василиса почему-то не отвечала. Впрочем, по их содержанию она догадалась, что скорее всего он слал их из Нави. В отличие от Кощея, у нее не было сил, чтобы передавать сообщения между мирами.
«На западной границе проблемы. Не жди пока. Думаю о тебе.»
Думаю о тебе…
Нигде ни разу ни он, ни она не написали слова «люблю», и это было одной из причин, по которым Василиса верила, что все эта переписка настоящая, но вот это «думаю о тебе» повторялось с завидной регулярностью с обеих сторон.
Сейчас Василиса тоже могла бы так написать. Потому что ни о чем другом она думать попросту не могла.
***
— Всего лишь поцелуй, — сказала Василиса своему отражению в зеркале в то утро.