И жили они долго и счастливо

— Сама выпьешь или вливать? — спросил он, поворачиваясь к Василисе.

За последний час Василиса успела обдумать свое положение и осознать, что действительно едва не умерла. А умирать не хотелось. Она протянула руку и послушно взяла стакан. Выпила содержимое под внимательным взглядом Кощея и вернула обратно.

— Я отдам Варваре, пусть сама тебя выпаивает, а то еще решишь ускорить процесс, — недовольно хмыкнул он, огляделся, словно впервые увидел комнату, и поморщился. — Неуютно тут у тебя. Хоть бы занавески повесила или кресло какое поставила. Живешь словно в гостиничном номере. Может все-таки расскажешь, зачем хотела себя отравить и почему выбрала для этого такой мудреный способ?

— Я не травила себя.

— Да ну, — Кощей усмехнулся, сел на стул, откинулся на спинку и скрестил руки на груди. — Ты слишком долго проучилась у Яги, чтобы я поверил, что ты не знаешь как правильно собирать пустырник. А вот то, что ты можешь приготовить что-то настолько серьезное, для меня новость. Давай, расскажи мне, как ты это сделала.

Она закрыла глаза. После выпитого ее снова слегка потрясывало.

— Понятно, — явно теряя терпение, холодно отозвался Кощей. — Ладно, давай начнем с простого. Ты сама собирала травы?

— Ты для этого отослал Варвару, да? Чтобы допросить меня?

— Какая проницательность.

Василиса улыбнулась. Но даже такое простое действие потребовало слишком много сил.

— Тогда хочу тебя разочаровать, — ответила она. — Это будут самые скучные три часа в твоей жизни.

— Да нет, — хмыкнул Кощей. — Это уже становится забавным. Оказывается, ты умеешь разговаривать, раньше все больше молчала. Может, так и до песен доберемся, м? Нет? Ну, если все так же не хочешь рассказывать, то расскажу я, а ты поправишь, если где ошибусь. Ты отправилась в Лес ближе к полнолунию. Собрала успокой-траву, высушила ее при свете полной луны, каким-то неизвестным мне образом сварила эликсир, который требует вложения магии, которой у тебя практически нет, а потом решила поставить на себе крест. Я прав?

Василиса промолчала.

— Но почему тогда ты не выпила все сразу? Это была бы очень спокойная и мирная смерть во сне, и нам не пришлось бы мучиться, откачивая тебя. Василиса, черт возьми, отвечай!

Кощей оказался над ней почти мгновенно, дернул за плечи, придавил взглядом. Василиса уставилась в его глаза, широко распахнув свои. Ни разу она не оказывалась так близко к нему. В зеленых глазах мелькали черные тени, зрачки расширились, и в них было хорошо видно ее отражение. Почему-то это гипнотизировало. Кощей вдруг отшатнулся, словно увидел что-то неприятное.

— Ну что я тебе сделал, что ты меня так боишься? — прохрипел он.

Василиса нервно хихикнула.

— Ты сейчас серьезно?

— Да, Горыныч тебя задери! Я к тебе ни разу пальцем не притронулся.

— Ты похитил меня, — словно поясняя очевидное ребенку, прошептала Василиса. — Держал в заточении. Этого что, мало?

— Я предложил тебе стать моей женой! — рявкнул Кощей.

И это прозвучало так, будто его предложение искупало все.

— Уж извини, если предложение получилось недостаточно романтичным, — добавил он, пытаясь выровнять дыхание. — А ты повела себя как истеричная девчонка!

— Истеричная девчонка… — повторила Василиса. — Это было не предложение. Предложения так не делают. Предложение предполагает возможность выбора.

— Какого выбора? — выплюнул он. Едва начав успокаиваться, он снова завелся. Завелся так легко, словно уже сотню раз проговаривал все это про себя. — Как будто бы у тебя был выбор! Ты бы вышла за того, на кого бы указал тебе отец. Так какая тебе была разница? И чем я был хуже всех тех, из кого твой отец выбирал? Я бы дал тебе все. А что бы дали тебе они?

— Возможность остаться в моем мире. Среди людей. Рядом с семьей. И быть свободной. И видеть солнце...

Ей не верилось, что он правда мог не понимать. Не верилось, что он действительно мог думать, что содеянное им было в порядке вещей.

— Ну и вышла бы за меня, и ходила бы гулять в свой мир сколько тебе угодно! — воскликнул Кощей. — Это ведь ты говорила, что останешься верна клятвам и мужа не бросишь.

Секунд на пять комнате установилась тишина.

— Что? — изумленно выдохнула Василиса, когда снова смогла говорить. — Ты бы меня отпускал?

— А почему нет?

— Ты. Запер. Меня. В подземельях.

— Чтобы ты не сбежала раньше времени, — рубанул ладонью воздух Кощей. — Я же сказал тебе, что ты станешь полноправной хозяйкой в моем царстве! Разумеется, после свадьбы ты бы получила полную свободу.

— Разумеется?! — Василиса попыталась привстать, но тут же рухнула обратно. Слабость никуда не делась. — Ты издеваешься надо мной? — пытаясь отдышаться, прохрипела она.

— То есть, этот пункт остался неясен? — приподнял бровь он. — Почему нельзя было спокойно поговорить, уточнить условия брака? Вместо того, чтобы рыдать и шарахаться от меня как от чумного?

— То есть вот как ты это воспринимаешь, как договор?

— Да, Василиса, любой брак — это договор со своими условиями. И мои условия были более, чем приемлемы.

— Почему тогда ты просто не пошел к моему отцу…

— Потому что я царь Нави! Как ты вообще себе это представляешь? Разумеется, я бы передал ему выкуп! — Кощей все-таки выровнял дыхание и добавил поспокойнее. — Я поступил согласно древнему обычаю: украл себе жену. И ты должна быть благодарна мне. Я хотел дать тебе время привыкнуть, хотя мог бы принудить к браку в тот же день. Другой бы спрашивать не стал и ждать не стал. К своему царевичу ты же как-то привыкла. Небось, не плакала безутешно в брачную ночь... Что, за две недели, что прошли от вашей встречи до свадьбы, у вас приключилась великая любовь?

Он зло сверкнул глазами, и Василиса порадовалась, что способность испытывать страх вернулась пока не в полной мере.

— Тебя это не касается, — сжав зубы, ответила она. — Ты превратил меня в лягушку. Три года на болоте! Я едва не забыла себя!

— Я думал, ты прискачешь через пару дней.

— Думал. Ты думал! Иди отсюда, Кощей, пока я тебя не прокляла.

— Ты светлая ведьма, вам нельзя.

Василиса хрипло рассмеялась и тут же закашлялась: воздуха катастрофически не хватало.

— Кто тебе такую глупость сказал? Ты понятия не имеешь, что сотворили со мной твои подземелья. Я теперь вообще не знаю, кто я. Ты говоришь, во мне нет магии. А днем ее действительно почти нет. Зато по ночам… По ночам ее много, очень много, и это не светлая магия, хотя и не темная. И я понятия не имею, на что в действительности способна, потому что царские хоромы — не самое подходящее место для ворожбы. Но сейчас сумерки, Кощей. Хочешь проверить, могу ли я проклясть?!

— Одним проклятьем больше, одним меньше… — хмуро отозвался Кощей и вдруг зло улыбнулся. — А знаешь, это к лучшему, что ничего не вышло. Вечно плачущая жена чести мужу, конечно, не делает, но ее хотя бы можно игнорировать, а вот жена истеричка — это уж совсем ни в какие ворота…