Иглы мглы
Шрифт:
* * *
Знакома вам ладонь заливав морщинках трепетной воды?О, как влечет неодолимопотребность сохранять следы!Так, вспомнив руки трудовыес застывшей сеткою морщин,задумаешься не впервые:откуда ты и чей ты сын?Унять бы сердца тайный ропот,но вот почудилось на миг,что вдруг услышал смутный шепототца и матери моих.Шли низко над водою тучи.Таили летнюю грозу.И ветер рукавом колючимМне вытер первую слезу. * * *
Вглядевшись в зеркало ночное,казалось, сонного пруда,я сразу понял, что покояне знает черная вода.Какая бешеная силасокрыта в бездне молодой!Лишь
ИЗ ПИСЬМА АННЕ
Тоскуюпо саду со старой скворечнею,тоскуюпо зарослям диким орешника,по небу высокомус профилем облака,напомнившем соколаперистым обликом.Тоскуюпо речке, бегущей по камешкам,тоскуюо чем-то неясном пока еще,о запахежадно цветущей черемухи,о солнце,желтеющем шапкой подсолнуха,о ветре,играющем в прятки с кустарником,о дождике,ветра случайном напарнике…И в каждом предмете,примете и мелочи:а как там жена моя,как моя девочка? РОМАШКОВЫЙ ЛУГ
Я один у окна. Дождь и ветер вокруг.И в округе молчат соловьи.Я припомнил сегодня ромашковый луги горячие руки твои!Что за солнце, любимая, было тогда!Сколько света и сколько тепла!Рядом в речке, беззлобно волнуясь, водапо знакомому руслу текла.И качались ромашки на тонких стеблях.Надувались рубашки на тонких рукахИ звенел, поднимаясь над сочной травой,колокольчик, покачивая головой.Ах, ромашковый луг, окружил, закружили доверчиво губы с губами сложил!Ах, ромашковый луг, прогоняющий страхсловно солнечный луч на любимых губах!И ромашкой казался нам солнечный круг,стрекотали кузнечики песни свои…Нам загадывал счастье ромашковый луг,не пророчил разлук — напророчил любви.И сейчас, когда ливень что кот в сапогахза дверями стучит на высоком крыльце,вспоминается луг мне в высоких цветахи шмели в золотистой пыльце…Ах, ромашковый луг! * * *
Здравствуй, любовь моя вечная!Вот мы и снова вдвоемэтим серебряным вечером,этим особенным днем.Неизменившимся голосомя объясняюсь опять.Глажу воскресшие волосы,трогаю робкую прядь.Переодетая девочка,дрогнули руки твои.Нам и надеяться не на что,что ж мы твердим о любви?Что еще ищем в осиннике,ветром продутом насквозь?Клочьями писем — осенниелистья, летящие вкось…Помнишь с природою заговор,скрипками пели ручьи;мчались на крыльях мы за город,вольные птицы, ничьи…Время похитило, спряталов чью-то чужую судьбучудо с растрепанной прядкою,с зайчиком солнца на лбу.Клочьями писем — осенниелистья, летящие вкось.Мы заблудились в осиннике,ветром продутом насквозь.Бродим до самого вечерас чувством щемящей вины.Милая русая девочка,пальцы твои холодны. * * *
Говорила: ничего не утаи,утоли мои печали, утоли.Умоляла: только правду расскажи.Для души своей просила, для души.Я смотрел в ее колючие глаза.Я не смог, я ничего ей не сказал.Понимал, чего ждала, едва дыша,этой женщины влюбленная душа.А чего еще хотите от неезнала правду и не верила в
нее.Говорила: ничего не утаи,утоли мои печали, утоли. * * *
И ветр отправляется снована прежние круги свои,и юно волшебное словоединой и вечной любви.Не смыть поцелуя вовеки,объятья вовек не разжать;закрыты влюбленные векии пальцы прозрели опять.Любимая! Шорох столетийпронзает телесную дрожь;и снова пройдет на рассветестремительный солнечный дождь!И вновь про себя, как заклятье,я имя твое повторю;и вновь прошумит твое платье,встречая, как прежде, зарю.И ветр возвращается снована прежние круги свои;и юно волшебное словоединой и вечной любви! * * *
Со словом проносится конный,и пеший со словом идет…Законно, законно, законно,законно стремленье вперед!Пусть под ноги падает новыйрассвет, как шиповника цвет.Какой же, какой и которыйна этой земле я поэт?Ничто не выходит из мерки,и я замечаю в тоске:стихи — словно галочьи меткина влажном прибрежном песке.Но чувства не сгинут со мною,и с тою же болью в вискедругой — все впервые, все вновеначнет все на том же песке. Из книги "ЗВЕЗДНЫЙ КОВШ"
(Чебоксары, 1977)
Николай Петровский-Теветкел
ЧУВАШСКАЯ ОСЕНЬ
Краснощекий, как яблоко, Августс крепких яблонь роняет плоды;и заката румяная радостьзажигает леса и сады.Может, табор нагрянул цыганскийИ березки собрал в хоровод?Ветер крутит из листьев цигаркии сережки разбойником рвет.И от хмари осенней хмелея,на мгновенье вспугнув облака,дерзкий Август швырнул, не жалея,в небо полный горшок молока.Вот он — Млечный! Дорогою светлойчерез черное небо пролег,чтобы люди не путались слепов безрассудном сплетенье дорог.Что ж, неспешно по родине шествуй,успокоенной синью дыша.Здесь пшеница серебряно шепчет,помня плавную речь чуваша.Запах хмеля из сел долетает.Тяга к родине вечно нова!И душа без конца повторяетнеизбывного счастья слова. * * *
Туманные поля! Осенний деньвам раздарил все дождевые струны;и в мареве колышутся, как струги,избушки всех окрестных деревень.Лес, как лиса, рыжеет вдалеке.С холма едва видна реки излука.Ночь не замедлит выстрелить из лука:о, как черна стрела в ее руке!Мгновенье, два — и догорит закат,и сталь воды неслышно колыхнется,и сердце беспокойно шевельнется,и ты опять оглянешься назад…На том холме качаются кусты,ты их как будто только что раздвинул:десяток лет в одно мгновенье минул,успеешь ли дойти до темноты?Подать рукою — материнский дом;уже притихли, всматриваясь, ветлы:чей это сын? Стоят друг друга подле,как бабушки, — ладони козырьком.И с каждым шагом тень моя длинней…Ах, детство, детство, с каждым днем ты дальше…Жаль не того, что старше. Страшно фальши,того, что можешь свыкнуться ты с ней.Не торопись разделаться с весной,забыть мечты, привычным жить умишком…Взгляни назад — еще бежит мальчишкав рубашке белой, худенький, босой… Педер Эйзин
ЛУНА
Вечер.Город.С грохотом проносятся машины.Улыбаются уличные фонари.Интригующие огни гастрономазеленые, красные, синиеподмигивая,завлекают прохожих.Комната.Одинстою, погруженный в думы;в полумраке.Вдруг вздрогнуло сердцев окноглянула грустно луна!(До сих поря не замечал ее в городе.)Полночь настала.Город утих.Только яне могу оторвать глазот желтой луны.Она кажется мне девушкой,скромной, стыдливой,приехавшей из деревни.
Поделиться с друзьями: