Игра Канарейки

Канарейка села на лавку, нервно поправила подол платья и косу.

– Даже без ушей довольно очевидно, что ты эльфка.

Прозвучало достаточно жёстко. Девушка подняла взгляд на атамана. Он стоял рядом с лавкой, смотрел вперёд, скрестив руки на груди.

– Ауч.

– Выдают эльфские глазищи и острые для человека скулы. Уродов-людей полно, но я не видел ещё ни одного некрасивого эльфа. Даже последний полотёр или гниющая в лесах белка – все как на подбор.

Канарейка так и не смогла понять, был это очень хорошо скрытый комплимент или, напротив, упрёк.

– Не суть важна, эльфка я или нет, главное, переодевались мы для того, чтобы во мне не узнали убийцу, а тебя не заметил брат.

Атаман опустился на лавку рядом с Канарейкой, коснулся рукой шляпы, к которой он всё никак не мог привыкнуть.

– Не суть важна? – Ольгерд заглянул в глаза эльфки. – Не слышал ещё такого от сидха.

– У тебя какие-то проблемы с сидхами? – Канарейка отвела взгляд, пальцы сами принялись теребить юбку.

Ей не нравилось думать о войнах, смертях и горящих домах. О том, сколько ненависти и политической возни крутится только вокруг формы чьих-то ушей. Родившись эльфкой, она могла пойти к скоя’таэлям или выгребать дерьмо из конюшен. О том, что каждый человек считает своей обязанностью напомнить: они – разные народы, эльфка не может красиво петь, она не может убивать. Из-за формы ушей.

– Любой патруль на тракте принимает всех вооружённых эльфов за остатки беличьих отрядов и убивает на месте. Регулярные погромы в гетто. Многочисленные восстания. Первая нильфгаардская. Верген. У этого мира проблемы с сидхами, у меня лично – никаких. Только с одной конкретной.

Канарейка нервно засмеялась, бросила украдкой взгляд на Ольгерда. Он смотрел куда-то в сторону.

– Тот, кто растил меня, тоже был эльфом, – необычно для самой себя серьёзно сказала эльфка. – Ему было под три сотни лет, чего он только не видел. Как-то он сказал мне, что чтобы не быть эльфкой, нужно стать кем-то ещё.

– И ты стала убийцей.

В голосе атамана не было осуждения, только сухая констатация факта, но Канарейка всё равно почувствовала укол, который не случился бы, скажи это кто-нибудь другой, а не он.

– Это мне говорит атаман бандитской ганзы?! – зашипела эльфка, вскочив на ноги. – Ты, святая невинность, каждое утро в церковь, небось, ходишь, Матери Мелитэле молишься, да подаяния оставляешь! На твоих руках сколько крови, грабежей и насилия?!

Ольгерд встал и грубо схватил Канарейку за запястье. Эльфка потянулась свободной рукой за спину, но атаман перехватил и её. Краем глаза он заметил, как двое мужиков, стоявших возле загона со свиньями, пристально смотрят на них. Ольгерд прижал Канарейку к себе, всё ещё продолжая держать её запястья.

– Не тебе называть меня убийцей, – зло шептала эльфка.

– Да, – выдохнул Ольгерд, отпустил руки Канарейки и по-отечески обнял её за плечи. Эльфка замерла в его руках.

– Прости, – сказал атаман и выпустил её, сделал шаг назад, посмотрел почти озорно и зашагал в сторону корчмы:

– Идём, Карина. Гости уже собрались.

Канарейка выдохнула и пошла за атаманом.

На людной шумной свадьбе никто не заметил присутствия незваных гостей. Зато они сами довольно скоро увидели ведьмака, ведущего себя необычно и даже вызывающе, и его рыжеволосую спутницу, знакомую Канарейке по оксенфуртским каналам. Атаман и эльфка держались поодаль от Геральта и Шани, наблюдали за выходками Витольда. Сейчас он нырнул в пруд за башмачком медички. Ольгерд становился всё мрачнее. Канарейка почти физически могла ощущать холод, который исходил от него.

– Ему понравилась эта девушка, – заметил атаман.

– Её зовут Шани. И у Витольда нет шансов. Даже не потому что он мёртв.

Геральт вынырнул из воды, победоносно держа над головой туфельку Шани. Он выскочил на берег и накинул бурый кунтуш прямо на мокрое тело.

– Вы знакомы?

– Нет. Она меня не знает.

Геральт над чем-то раскатисто хохотал, приложив одну руку к груди, а вторую выставив в сторону. Ведьмак был совершенно другим с его строгой спокойной манерой держать себя. Витольд же не чурался широких жестов и громких разговоров, был открыт и прост. У Канарейки мелькнула мысль, что этот Витольд при жизни был замечательным парнем.

– Он любил лошадей, женщин и хорошие драки, – с теплом сказал Ольгерд.

Эльфка с удивлением посмотрела на него.

– Представляю себе! Громкий хохотун Витольд и его хмурый недовольный брат Ольгред.

Атаман скрестил руки на груди.

– Ага, то есть я – хмурый и недовольный?

Канарейка несколько секунд с хитрой улыбкой смотрела в глаза Ольгерду. Такая дуэль обоим была не впервой, и оба выходили из неё победителями с одинаковой частотой. Сейчас удача могла бы оказаться на стороне Канарейки, если бы она не заметила краем глаза, что Геральт и Шани идут в их сторону.

Эльфка резко подтолкнула атамана к стене, пытаясь заслонить его собой. Она оперлась локтями в стену по обе стороны от головы Ольгерда, а тот подогнул одно колено, чтобы эльфке хватило роста. Их лица были так близко, что носы при неловком движении могли бы соприкоснуться.

– Милая Шани, думаю, после такого ты обязана мне хотя бы поцелуй! – гундосо воскликнул Геральт в нескольких шагах от атамана и эльфки. – Я нырял в воду, на самое дно, а тебе, милая, даже поцелуя жалко?!

Канарейке было безумно неудобно находиться так близко к Ольгерду. Она буравила взглядом пуговицы на его куртке и не могла найти в себе сил поднять на него глаза.

– Ну, мы же вроде как супружеская пара, – прошептал атаман. Эльфка посмотрела на него и наткнулась на ироничную ухмылку и внимательный взгляд холодно-зелёных глаз.

– Витольд, ты же пришёл сюда веселиться, так идём, – мягко сказала Шани.

Дух раскатисто захохотал, совсем близко, почти за спиной, и так громко, как только сам Витольд и смог бы, зашептал:

– Эй, думаешь, эти двое сейчас не веселятся?

Канарейке было очевидно, что речь идёт о них с Ольгердом. Ну ещё бы. Стоят на улице средь бела дня, обжимаются.

Атаман положил руки эльфке на талию. У Канарейки было такое чувство, как будто они раскалены: горячие ладони жгли и причиняли необъяснимую боль.

– Хитрый лис, – буркнула эльфка и вдруг коротко поцеловала атамана.

Витольд, очевидно, не видевший лица Ольгерда, коротко похабно хохотнул, Шани выдохнула:

– Идём, пожалуйста.

Атаман хмыкнул, но отстраняться не стал.

Канарейку как будто какой-то чёрт дёрнул. Она, ругаясь сама на себя, притянула атамана за воротник куртки и поцеловала его ещё раз, длиннее и яростнее. Ольгерд ответил на поцелуй, но как-то отстранённо и спокойно.

Шани и Витольд, так ничего и не заметив, ушли дальше гулять на свадьбе.

Канарейка отстранилась от атамана, сделала шаг назад и с вызовом посмотрела ему в глаза.

– Набаловалась? – сухо спросил Ольгерд.

– А мне понравилось, – сдавленно улыбнулась Канарейка.

На самом деле больше всего ей сейчас хотелось бросить атаману в горло нож. С ним всё равно ничего не станется, а так она может хоть успокоится.

Комментарий к X. Имя

О, да, первый поцелуй, дурацкие костюмы и какая-то жуткая неловкость, в первую очередь у меня.