Игра Канарейки

Да и ей, в сущности, тоже. С каждым днём пребывания в обществе атамана и ведьмака жизнь Канарейки всё усложнялась и обрастала невероятными и зачастую потусторонними подробностями. Похоже, что из этого переплёта эльфка просто так не выпутается.

А ещё она поцеловала Ольгерда… Зачем? Этот вопрос не очень важен, важнее – почему?

А вот это уже совершенно очевидно.

Канарейка посмотрела на спину атамана. Его плечи опустились, голова была наклонена в сторону. И было неясно, хорошо ли, что братья встретились и всё-таки поговорили.

На востоке горизонт смягчился и потеплел. Воздух стал по-утреннему свежим, в траве заблестела роса.

Эльфке было больно и почему-то страшно. Но в этом она не готова была признаться даже себе.

Канарейка спала до полудня, а когда проснулась, не спешила спускаться вниз, в общий зал. Она смыла с лица остатки вчерашнего маскарада, распустила и тщательно расчесала волосы. По-эльфски ярко подвела брови и глаза, надела высокие разношенные сапоги, кожаные штаны от доспеха и хлопковую рубашку. Её эльфка, как обычно, застегнула на все пуговицы.

Спускаться почему-то не хотелось. Ещё несколько минут Канарейка растерянно бродила по полупустой комнате, на всякий случай прятала в кармашки и под одежду ножики. Этот «всякий случай» довольно часто наступал в её жизни, поэтому ко всей одежде эльфки были пришиты специальные петельки и тесёмки, а распихивание по укромным местам холодного оружия с утра стало для неё как наведение марафета для какой-нибудь чародейки – без этого даже из комнаты ни ногой. А лучше – и на ночь оставлять.

Наконец, когда она была готова и успела даже несколько раз перебрать вещи в полупустом комоде, желудок довольно громко заявил, что более терпеть эти метания не намерен. Канарейка прихватила лютню и вышла из комнаты.

Внизу была суматоха: «кабаны» возились с какими-то коробками, шумели и громко ругались. Когда Канарейка спустилась ниже по лестнице, она увидела, что весь шум исходит от компании, толпящейся возле двери. Они были вооружены даже не до зубов, а до макушек. Громче всех кричал и больше всех размахивал мечом Ломонд, который был среди них, заметно осунувшийся и озлобленный. Наконец он махнул рукой, крикнул что-то неразборчиво, но явно матом, и вместе с группой «кабанов» вышел из корчмы.

В зале стало сразу заметно тише, лишь горстка членов вольной реданской кампании осталась сидеть маленькими группками за столами.

Атамана нигде не было, его стол был пуст.

– Птаха! – эльфку окликнула Эльза. Рядом с ней сидела длинноволосая «кабаниха» и Бертольд. – Садись к нам.

Эльза окликнула корчмаря и кивнула на Канарейку, тот быстро исчез за дверью кухни.

Эльфка села за стол, «кабаны» без стеснения стали буравить её взглядами.

– Ну чего, – преувеличенно весело просила Эльза, – расскажешь, куда с атаманом моталась?

Длинноволосая «кабаниха» хохотнула в кулак, Бертольд опустил глаза, сделал вид, будто ему смертельно интересно рассматривать столешницу.

– По делам, – уклончиво ответила Канарейка и посмотрела на незнакомку.

Эльза нахмурилась, а женщина кивнула эльфке:

– Адель.

Канарейка улыбнулась в ответ. Бьорн принёс миску с горячей похлёбкой и кружку мёда и тут же удалился. Эльфка стала медленно есть, глядя, на лениво напивающихся и изнывающих от безделья «кабанов».

– Куда Ломонд их повёл? – спросила Канарейка равнодушно.

– По делам, – ехидно ответила Эльза. Эльфка хохотнула и снова принялась за еду.

– Чего, совсем ничего не скажешь? – расстроенно уточнила Адель.

– Можете у своего атамана спросить, – беззлобно сказала Канарейка и отправила в рот ещё одну ложку пересоленной похлёбки.

«Кабанихи» явно разочаровались ответом, который не давал ни поводов к сплетням, ни причин для опасения. Эльфка снисходительно подумала, что им же тоже, в конце концов, надо как-то себя развлекать.

– Вы его, кстати, не видели?

Эльза раскрыла рот, чтобы снова отпустить какую-нибудь колкость и, возможно, выдавить этим из Канарейки рассказ о причине их с атаманом отсутствия, но Бертольд был скорее:

– Да нет, как пришёл, больше не спущался. – «Кабан» поймал грозный взгляд Эльзы, замялся на несколько секунд, продолжил более сдавленно: – Я всё тут сижу, а кто-то из ребят наверх ходил, сказали, что заперся он. Да мы привыкшие.

Канарейка ничего не ответила, и «кабаны» завели между собой рваный и обильно разбавленный непечатной лексикой разговор о каком-то друге Адель, фисштехе и Ордене Пылающей Розы. Эльфка толком не слушала их, в голове считала мелкие крохи, которые остались у неё в кармане, и всерьёз начинала задумываться о том, чтобы попробовать найти какое-то занятие помимо её прямой профессии.

Ольгерд появился через пару часов. Несколько «кабанов», всё ещё сидевших в «Алхимии», спешно повскакивали со своих лавок, громко и радостно приветствуя атамана. Он снова стал прежним высеченным из камня Ольгердом с прямой спиной и неизменной карабелой, отражающей огоньки ламп и очага.

Канарейка тихо, для себя играла на лютне, сидя на лавке возле стола. Атаман прошёл мимо неё, скользнув взглядом, направился к своему столу в углу. Эльза и Адель уже куда-то испарились, Бертольд придвинул табурет к тумбе Бьорна и, хлебая пиво и склонившись к столешнице, что-то пьяно ему рассказывал.

Канарейка доиграла мелодию до конца и резко стукнула рукой по струнам. Лютня жалобно брякнула, эльфка заглушила ладонью струны и прямо, без всяких виляний, посмотрела на атамана. Он сидел, сложив ноги на скамью, прислонившись к стене, и так же прямо смотрел на Канарейку. Она поджала губы и отвернулась.

В «Алхимию» зашёл усатый мужик с квадратным лицом и реденькими усиками. Он был одет в простую рубаху и штаны, но на его поясе висел меч с витиеватым узором на навершии и рукояти. У дверей его остановил рослый «кабан», но мужик увидел Канарейку и направился прямо к её столу.

Канарейка первым делом заметила его меч, совсем не подходящий к внешнему виду. Посетитель чуть наклонился к столу, спросил полушёпотом:

– Милсдарыня Канарейка, полагаю?

– Странно вы говорите для своего видка, – оскалилась убийца, указывая рукой на лавку напротив. Мужик охотно сел, сложил руки на стол.

– Я здесь инкогнито. Очень надеюсь, что смогу его сохранить.

Канарейка выпрямилась, отложила лютню, посерьёзнела.

– Я тоже надеюсь.

Темерец. Видно с первого взгляда. Только лилий на лбу не хватает.