Игра Ловца
Шрифт:
— Выпей мой друг, — Герхард Харклей протянул рог полный эля, — победу над Норри стоит отпраздновать. Каждый день я благодарю богов, за то что они послали нам тебя, Кейн!
Рыжеволосый великан криво усмехнулся и залпом осушил рог. Потянулся к лежащей в расписном глиняном блюде бараньей ноге и жадно вгрызся в сочное, истекающее жиром мясо. Герхард Харклей давал великий пир в своем чертоге: рекой лился эль, на вертелах жарились туши коз и баранов, и подвыпившие горцы, неуклюже выбирались из-за стола, чтобы станцевать под звуки волынки. Первые воины клана сидели за одним столом с вождем, но по левую руку от него сидел чужак, чье имя шепотом произносили в горных кланах — кто с благоговением, а кто с проклятием.
Горные кланы Севера были храбрым и воинственным народом, не способным
И тогда пришел Кейн. Никто не знал кто он и откуда взялся: сначала он вырастал в тишине ночи перед пастушескими кострами, молча усаживаясь у огня и внимательно всматриваясь в лица испуганных юнцов. Когда миновала первоначальная робость, они начали говорить — и так он выучился их языку, оказавшись необычайно способным к усвоению чужой речи. От пастухов Кейн узнал о бушевавшей в горах войне, после чего он покинул высокогорные пастбища, спустившись в предгорья, где властвовал клан Харклеев. Герхард, владыка этого клана, дал Кейну место у своего очага — и именно Кейн внушил Харклею честолюбивую мечту: объединить все горные кланы под своей властью. Так началась Война Кланов — важнейшую роль, в которой сыграл рыжеволосый чужак. Искусный тактик, стратег и дипломат, он склонил к Харклеям вождей нескольких мелких кланов, после чего в открытом бою разбил Флинтов и Лиддли, заставив их вождей принести клятву верности Герхарду. Затем союзное войско обрушилось на Вуллов и Норри — Кейн искусным маневром заставил врага рассеять силы в горных долинах, а потом, обрушившись словно молот, разгромил их поодиночке. С убийством Брандона Норри, Герхард Харклей возвысился над всеми горными кланами — но он и шагу не мог ступить без совета Кейна, с помощью интриг и черного колдовства, ставшего подлинным владыкой Северных Гор. И именно он разжигал жажду власти Харклея, готовя его к новым завоеваниям.
— К вождям кланов прилетали вороны, — говорил Кейн подвыпившему Харклею, — разнося письма из Винтерфелла. Все эти письма говорят об одном — Санса Старк, королева Севера, призывает своих вассалов помочь ее мужу завладеть Морским Троном.
— Пусть кто хочет тот и воюет за это, — Харклей смачно сплюнул на землю, — вот что для меня значат Железные Острова. Санса предала Север, выйдя замуж за Эйрона Грейджоя — пусть и катится к своим кракенам. Горные кланы теперь мои — почему бы мне не объявить себя Королем Гор? Хватит плясать под дудку Винтерфелла.
— Кланам не выстоять против всего Севера, — заметил Кейн, — а тем более — против Севера и Железных Островов. Но если горные кланы выступят за Сансу под твоим командованием, а горцы хорошо проявят себя на Островах…
— Мы горцы, ты сам сказал, — хмыкнул Харклей, — не моряки. Разве что Вуллы да и то…
— Морское дело я беру на себя, — усмехнулся Кейн, — поверь, мне найдется, чем удивить даже ваших островитян. И если соратник самого Лорда Гор — а скорей всего ты станешь лордом над всеми кланами, — так вот если твой человек сыграет важную роль в победе, то кому, как не тебе достанется вся слава победителя? Тогда ты сможешь жениться на Сансе Старк и сам стать Королем Севера.
— У нее же есть муж, — Герхард недоуменно посмотрел на Кейна. Тот пожал плечами.
— На море может случиться всякое.
Герхард Харклей с минуту обдумывал слова Кейна, а потом на его лице расплылась пьяная улыбка. Взяв мех с элем, он наполнил оба рога, после чего залпом осушил свой. Кейн последовал его примеру, пряча довольную усмешку. Да он вырвет эту победу и молодую королевы в жены — но не для Харклея, а для себя.
Следующий пир Кейн встретил уже в Великом Чертоге Винтерфелла — где Королева Севера давала прием в честь собравшихся лордов. До нее, похоже, дошли слухи о том, что изменилось в Северных Горах — Кейн, общаясь с вождями кланов,
сумел убедить упрямых и подозрительных горцев, что это и их война тоже. И именно Кейн, а не Герхард Харклей, въехал в главный двор Винтерфелла во главе двух тысяч человек, гарцуя на черном коне. Новые хозяева Севера наблюдали за ним из окна Великого Замка Винтерфелла и Кейн видел, что привлек себе внимание. Сам Эйрон Грейджой старался скрыть свои впечатления за маской брезгливого любопытства, зато молодая жена даже не старалась утаить свои чувства: с раскрытым ртом она смотрела на Кейна, будто не в силах поверить своим глазам. Воин мог поклясться, что в этих глазах мелькнуло узнавание — и что-то еще, куда более неприятное. Перехватив взгляд Кейна Санса, словно спохватившись, мило ему улыбнулась и Кейн решил, что ему почудилось. Здесь он никого не знал — и никто не мог знать о нем, тем более молодая женщина, никогда, насколько ему удалось узнать, не интересовавшаяся тайными науками. Если же у нее и возникли подозрения по поводу неведомо откуда взявшегося вожака горцев, то Кейн намеревался развеять их при первом удобном случае.Случай представился вечером — когда Кейн, вместе с Герхардом Харклеем и другими вождями кланов, ужинал холодной бараниной, в шатер зашел молодой человек в сером плаще с изображением черного чудовища, напоминающего исполинскую рыбу.
— Я Марон Волмарк, знаменосец Эйрона Грейджоя, — представился он, — король Железных Островов и Королева Севера, приглашают на сегодняшний пир Лорда Гор… и вас тоже, — он обратился к Кейну.
— Лорд Гор, надо же, — хохотнул Харклей, — ты снова прав, мой друг.
— Передайте королям, что мы обязательно придем, — довольно улыбнулся Кейн.
Под сводами Великого Чертога пахло жареным мясом и свежевыпеченным хлебом. Серые стены были увешаны знаменами где лютоволк Старков соседствовал с золотисто-черным кракеном Грейджоев. Певцы распевали баллады, горцы играли на волынках, а иные молодые островитяне то и дело норовили устроить пляску с топориками — Эйрон с явной неохотой останавливал популярную народную забаву. Весь зал наполнял рев огня в каминах и громкий говор сотен подвыпивших глоток. Харклей быстро столковался с Гловером и еще несколькими подвыпившими лордами, вспоминая о давних походах и хвастаясь недавними победами. В разговоре они совсем забыли о Кейне, которого это более чем устраивало — добравшись до какой-никакой цивилизации, он чувствовал, что сейчас Герхард ему будет только мешать.
Словно в ответ его мыслям за его спиной возникла молоденькая служанка.
— Королева Санса хочет говорить с вами, — сказала она, украдкой бросая взгляд на дальний конец стола, где восседала владычица Севера. Восседала, как заметил Кейн, совершенно одна — муженек, куда-то запропастился.
— С удовольствием окажу почтение королеве, — сказал Кейн и, ухватив кубок с вином, направился к Сансе. Та мило улыбнулась, указывая ему на пустое кресло возле себя. Что-то странно знакомое почудилось Кейну в выражении ее глаз, но он решительно прогнал от себя эту мысль, как совершенно нелепую.
— Ваш муж не будет против? — сказал он, присаживаясь рядом, — кстати, где он?
— Мой муж духовное лицо, — нет, голос совсем незнаком, — он не любит шумных торжеств. Сейчас, скорей всего, он на пути к реке — в отсутствие моря, он молится Утонувшему Богу у Белой Реки. До утра он не появится в Винтерфелле.
— Похвальное благочестие, — кивнул Кейн, — а вас он значит оставляет на хозяйстве?
— Вроде того, — кивнула Санса, — он старается не лезть в дела Севера без лишней надобности, чтобы не раздражать здешних лордов. На Железных Островах он будет более погружен в дела — хотя и там он не останется без моих советов.
— Он часто полагается на ваше мнение? — спросил Кейн, — обычно когда у супругов такая разница в возрасте все бывает наоборот.
— О, мы необычные супруги, — рассмеялась Санса, — позже поймете почему. Но расскажите о вас? Что такой человек как вы делает в Северных Горах? Вы не похожи на горца.
Этого вопроса Кейн ожидал давно. К счастью, он уже достаточно узнал об этом мире, чтобы придумать более-менее правдоподобную легенду.
— Я и вправду родился в горах, — скупо улыбнулся он, — по ту сторону Стены.