Игра на двоих

— Не смей! Он же убьет тебя!

Но моя подопечная совсем не собирается его спасать. Вместо этого она толкает парня в пропасть. Мне не дает покоя их обмен взглядами, короткий разговор и минутное замешательство Эрики: что такого сделал Джейк, что она сжалилась над ним и ускорила его смерть? Агония от змеиных укусов продлилась бы несколько часов и была бы в десятки раз сильнее боли от удара о камень — разве своим отношением и поступками Райт не заслужил мучений? Иногда я не в силах понять ее мотивы. Но все мысли отходят на второй план, когда я осознаю: девчонка осталась на Арене одна. Последний выживший трибут. Ее Игры окончены.

Однако несколько часов спустя становится ясно, что я ошибаюсь — Организаторы не собираются посылать за ней планолет и вытаскивать ее с Арены. А между тем девчонка истекает кровью. Разозлившись, врываюсь в Штаб и ищу взглядом Сенеку. Охрана приближается ко мне, но Крейн одним жестом останавливает их. Мы выходим в коридор.

— Что это значит? Она победила, Игры окончены — возвращайте ее в Капитолий!

— А куда нам спешить? Пусть мисс Роу сполна насладится своей победой! — как ни в чем не бывало улыбается Распорядитель.

— Она серьезно ранена — не видите, что ли?! — я еле удерживаюсь от того, чтобы одним метким и сильным ударом стереть наглую ухмылку с его лица.

— Как только она вернется, будьте уверены — наши врачи вылечат ее! А сейчас не мешайте, мне пора возвращаться к работе! — развернувшись на каблуках, Сенека скрывается к Штабе.

Я остаюсь в коридоре один; возвращаться в гостиную ни с чем не слишком приятно, поэтому устраиваюсь здесь же, на полу, и наблюдаю за происходящим на Арене с экрана на противоположной стене. Моя подопечная наконец добралась до пещеры и, после нескольких часов отдыха и лечения, вновь выбралась наружу. Стоя на каменной площадке, она смотрит в небо. За ту минуту, что камеры направлены на нее, я успеваю отметить произошедшие изменения. Ее глаза потускнели — в них почти не видно того блеска, который я заметил еще в первую нашу встречу. Только холод, настороженность и отчужденность. Взгляд загнанного зверя. Губы упрямо сжаты в тонкую линию и чуть подрагивают. Волосы, поврежденные кислотой, треплет ветер. Она обхватывает себя руками за плечи и еле заметно морщится — рана слишком серьезная, чтобы затянуться за одну ночь. Весь вид выражает лишь усталость и желание, чтобы ужас, творящийся вокруг, поскорее закончился. Ни торжества, ни радости, ни надежды — ничего, только боль и горький вкус неоднозначной победы. Теперь, детка, ты на собственном опыте убедилась в том, что Победителей Голодных игр не существует. Все мы — лишь выжившие, те, которых Капитолий выбрал своими новыми игрушками. На мгновение становится не по себе при мысли, как сильно Игры смогли изменить ту, к которой я так привязался, и осталось ли в ней хоть что-то, знакомое и дорогое мне. Но в следующую секунду девчонка развеивает мои страхи: на ее лице возникает насмешливая улыбка, а тишину нарушает злорадный смех. Ее слова наверняка привели в ярость весь Капитолий, но для меня это не имеет никакого смысла — вот она, та смелая и сильная пятнадцатилетняя девочка, с которой я познакомился в поезде.

Из Штаба вылетает испуганный и вместе с тем разгневанный Сенека. Я преграждаю ему дорогу. Бледный как смерть Крейн еле слышно произносит:

— Планолет уже ждет. Думаю, вы захотите первым увидеть Победительницу?

Оставив вопрос без ответа, спешу на крышу. Вскоре мы уже парим над каменной площадкой. Темплсмит во всеуслышание объявляет имя и Дистрикт Победителя. Я стою в нижнем отсеке, прислонившись спиной к двери и считаю секунды, пока мою подопечную поднимают на борт. Оказавшись в планолете, девчонка опасливо оглядывается по сторонам, не выпуская из рук нож. Все правильно, детка. Не стоит пренебрегать моими советами. Она медленно оборачивается и наши взгляды встречаются. Я вижу, как загораются ее глаза и понимаю: ради этого момента стоило пережить те тринадцать дней — самых страшных дней в моей и без того непростой жизни.

Комментарий к Глава 10. Совет напоследок

*Эрика — уменьшительное от итальянского варианта имени “Генриетта”.

========== Глава 11. Шоу должно продолжаться ==========

Стоит сделать два шага навстречу Хеймитчу, как силы покидают меня окончательно, и я буквально падаю в объятия подоспевшего ментора. Тот бережно обнимает меня и шепчет:

— Я так рад, что ты жива.

— Судя по тону, ты уже не раз со мной попрощался, — ядовито замечаю я, поднимая глаза и встречаясь взглядом с мужчиной.

— Было такое, — смеется Эбернети.

— Не надейся: я стараюсь держать слово.

— Хорошее качество.

Хочу ответить, но у меня перехватывает дыхание и темнеет в глазах. Последнее, что я слышу — сдавленный вздох ментора. Затем мир перестает существовать.

На мгновение придя в себя, замечаю, что мы приземлились на крышу Тренировочного Центра. Я не уверена, так как разум все еще отказывается адекватно воспринимать происходящее, но кажется, Хеймитч несет меня на руках. Он идет по длинному узкому, тускло освещенному коридору, заходит в просторную комнату и опускает свою ношу на стол, вокруг которого толпятся люди в белоснежной одежде. На потолке, прямо над моей головой — яркая, бестеневая лампа; ее свет на несколько секунд ослепляет меня. Краем глаза вижу, как ментора оттесняют к двери. Внезапно мне становится страшно: кажется, будто все вокруг — не человеческие существа, а переродки, очередной подарок Организаторов, еще одна опасность. Почему Хеймитч ушел? С диким криком пытаюсь подняться и сбежать из этой комнаты, выскочить наружу, к ментору, но люди в белом успевают привязать мои руки и ноги к столу. В следующее мгновение в плечо вонзается игла и свет меркнет.

Во время моего пребывания в операционной ко мне еще раз возвращается сознание: действие снотворного на организм, не привыкший к лекарствам, оказывается не таким, на которое рассчитывали врачи. Все еще плохо воспринимая реальность, я смотрю по сторонам в поисках ментора. Чуть повернув голову набок, замечаю взгляд знакомых темно-серых глаз в небольшом окне под потолком. Этого мне вполне хватает; мгновенно успокоившись, я снова засыпаю.

Проснувшись, долгое время боюсь открывать глаза, а потому полагаюсь на остальные органы чувств. Как ни напрягаю слух, не слышу ничего, кроме собственного прерывистого дыхания. В воздухе пахнет лекарствами: приторно-сладкий запах успокаивающего сиропа и резкий — спирта. Я одета в просторные штаны и короткую майку, свежие простыни приятно холодят обнаженную кожу рук. В правую вставлено несколько игл, ранки от многочисленных уколов покалывают и пощипывают. Левую руку сжимает чья-то теплая ладонь. Не открывая глаз, догадываюсь, кому она принадлежит; на место волнения моментально приходит чувство покоя и уверенности. Никто не сможет причинить мне вред.

Ментор замечает, что подопечная проснулась, и подает голос:

— Доброе утро, детка.

Наконец я решаюсь взглянуть на окружающий меня мир. Хеймитч сидит в кресле рядом с кроватью и внимательно наблюдает за моим пробуждением. Слабо улыбнувшись, пытаюсь встать, но широкая лента вокруг талии не дает мне подняться. Испугавшись, лихорадочно пытаюсь освободиться; ментор, моментально вскочив на ноги, обнимает меня и еле слышно шепчет:

— Все в порядке, не бойся. Ты в безопасности.

Я обнимаю его в ответ и прячу лицо у него на груди. Меня начинает трясти. Отстранившись, Хеймитч наклоняется ко мне, осторожно проводит рукой по моему лицу и говорит, пристально глядя мне в глаза:

— Эрика, посмотри на меня. Все закончилось, ты победила. Тебя больше никто не тронет, я не позволю. Постарайся не двигаться, иначе тебе снова введут снотворное. За нами наблюдают врачи.

— Зачем? — глухо спрашиваю я.

— Они хотят убедиться, что ты сохранила рассудок после всего, что произошло на Играх, — признается ментор. — За тобой будут присматривать еще несколько дней, отведенных на лечение.

— А ты…? — меньше всего я хочу остаться одна в этой пустой комнате, где нет ничего, кроме выбеленных стен и моей кровати. Ни одного окна. Ни двери. Меня снова охватывает паника. Я испуганно смотрю на мужчину, с нетерпением ожидая его ответа.

— Я останусь с тобой. Эффи пару раз пыталась напомнить мне об обязанностях ментора — нам пора готовить банкет для спонсоров —, но сейчас это не имеет никакого значения. Для меня важнее моя подопечная, — просто отвечает Хеймитч и садится на край постели, не выпуская мою руку из своей.

Немного успокоившись, решаю осмотреть себя, чтобы знать, к каким еще ужасам стоит быть готовой. Но ничего страшного не замечаю: на плече — белая повязка, прикрывающая еще не до конца затянувшуюся рану, нанесенную Джейком, шрамы от ожогов заметно уменьшились, кровоподтеков не видно, порезы, ссадины и царапины зажили, не оставив и следа. Я осторожно ощупываю лицо и провожу кончиками пальцев по шелковистым волосам, которые из-за попавших на них капель кислоты стали почти на треть короче и реже. Пока я оцениваю нанесенный ущерб, ментор продолжает наблюдать за мной. Закончив осмотр, вновь поворачиваюсь к нему.