Игра на двоих

Подойдя к кровати, замечаю лежащую в изножье одежду, такую же, что мы носили на Арене. На мгновение перед глазами мелькают убитые мной трибуты — темно-красные пятна на груди Джейка, капли крови, стекающей из перерезанного горла Эмили, на ее куртке. Медленно одеваюсь и поворачиваюсь к Хеймитчу. Тот внимательно смотрит на меня и тихо спрашивает:

— Ты готова?

— Конечно, нет, — качаю головой я. — К тому, что меня ждет за этой дверью, нельзя подготовиться.

— Верно, детка, — ответная улыбка Хеймитча получается грустной. — На твою долю выпало немало испытаний, добрую половину которых тебе еще предстоит преодолеть. Но ты справишься, как справилась с Играми.

— Справилась ли? — я горько усмехаюсь.

— Даже не сомневайся, — твердо отвечает ментор.

Кивнув, я поворачиваюсь и иду к противоположной стене, туда, где обычно появлялась Безгласая, Хеймитч отчего-то задерживается. Уже стоя у двери, я в недоумении оборачиваюсь к нему. Он так и не сводит с меня глаз; его взгляд становится все более задумчивым и отстраненным, но почему-то мне кажется, что мысль, задержавшая его, связана со мной. Секундой позже я понимаю, что была права: ментор вплотную подходит ко мне, опирается о стену и, осторожно коснувшись рукой подбородка, заставляет меня поднять голову и посмотреть ему в глаза. Его голос звучит чуть приглушенно и немного нерешительно:

— Пообещай мне кое-что, как в ту ночь, перед Играми.

— После того обещания мне уже ничего не страшно! — посмеиваюсь я.

На этот раз ментор не разделяет моего веселья. Наклонившись ко мне так, что между нашими лицами остается лишь несколько сантиметров, он произносит:

— Помни о том, что теперь ты не одна, как на Арене. Что ты можешь в любой момент обратиться ко мне за помощью или советом. Что я всегда, что бы ни случилось, смогу помочь и защитить тебя. Что я всегда рядом. И буду рядом, пока ты сама этого хочешь. Обещаешь?

Я обнимаю его за шею и еле слышно шепчу:

— Да. Спасибо, Хеймитч. Спасибо за все.

— Не за что, детка. Ты умница, — так же тихо отвечает Хеймитч. Я словно чувствую его довольную улыбку. — Нам пора. Всем не терпится увидеть и поздравить Победительницу.

Несколько секунд спустя мы уже идем по длинному коридору. В конце обнаруживается просторный зал, где и собралась вся команда подготовки. Хеймитч открывает дверь и пропускает свою подопечную вперед. На мгновение меня ослепляет яркое солнце, бьющее в громадное окно, занимающее всю противоположную стену. Стоит нам войти, как присутствующие — Эффи, Цинна и Порция — встают с кресел и спешат мне навстречу.

Эффи гладит меня по голове и не скрывает слез, от которых у нее моментально растекается макияж. Порция кладет руки мне на плечи и что-то тихо говорит; от волнения я с трудом разбираю ее слова. Цинна просто молча обнимает меня. Хеймитч прислоняется спиной к двери и с довольной улыбкой наблюдает за нами. Покончив с приветствиями, команда вкратце рассказывает, что меня ждет в ближайшие дни. Ментор и Эффи остаются в гостиной, а мы с Цинной поднимаемся на лифте в вестибюль Тренировочного Центра, а затем — на двенадцатый этаж, в апартаменты стилиста: он и его помощники должны подготовить меня к церемонии коронации. Вспомнив о том, что предстоит сделать за оставшиеся пару дней, перед тем, как мы с Хеймитчем вернемся в родной Дистрикт, я с тоской думаю, что предпочла бы привычный обед с ментором, Эффи и Цинной банкету со спонсорами и Организаторами. Пока мы поднимаемся на лифте, передо мной проносятся все те, кто всего пару недель назад был здесь, но уже не вернется. Как я ни стараюсь отогнать мрачные мысли, в груди что-то сжимается, и у меня перехватывает дыхание. Цинна замечает мое подавленное состояние и всеми силами старается отвлечь подопечную.

Стоит нам выйти из лифта, как меня окружает команда подготовки, раз за разом повторяя, как они рады моей победе. Ни на секунду ни замолкая, компания окидывает меня оценивающим взглядом и в ужасе закатывает глаза. Цинна, ободряюще улыбнувшись напоследок, уходит и оставляет нас наедине. Его помощники мигом отправляют меня в душ, а сами уже раскладывают на столе всевозможные инструменты для того, чтобы вернуть мне человеческий облик. И лишь взглянув после душа в зеркало, я понимаю их реакцию. Две недели на Арене не прошли даром: от меня осталась лишь тень. Непонятно, откуда у столь хрупкого создания брались силы для борьбы? Обострившиеся черты лица. Круги под глазами. Сухая, обветренная кожа. Спутанные и поредевшие волосы. Взгляд загнанного зверя. Дикая. Сумасшедшая. Чужая. Даже несколько дней в больнице не смогли исправить то, что со мной сделали Игры. Я с трудом узнаю себя в зеркале. Интересно, скольких трудов стоило Хеймитчу сдержать пару ироничных замечаний относительно моего внешнего вида?

Вернувшись после горячего душа в гостиную, устраиваюсь в глубоком кресле и стараюсь забыть об окружающей меня действительности на следующие несколько часов. Команда подготовки принимается за работу, обсуждая, кто чем занимался во время Игр. Смешные. На их глазах малолетние трибуты убивают друг друга и гибнут сами, но им нет до этого дела. Хотя за то время, которое они смотрят Игры и общаются с участниками, можно настолько привыкнуть к всему происходящему, что чувства притупляются сами собой. Возможно, через несколько лет меня ждет то же самое. Как следует обдумав последнюю мысль, я начинаю относиться к их разговорам с меньшей неприязнью, чем раньше.

Спустя пару часов к нам присоединяется Цинна с привычным черным платьем с руках.

— Не боишься, что тебя обвинят в однообразии? — интересуюсь я, пока стилист помогает мне одеться.

— Нет, — лаконично отвечает он. — На этот раз я немного изменил твой стиль. Потерпи еще немного, мне нужно закончить.

— Даже твои подопечные не имеют права видеть незаконченную работу?

Вместо ответа Цинна хитро улыбается и молча протягивает мне обувь.

Когда стилист все же разрешает мне повернуться к зеркалу, я едва могу сдержать удивленный вздох. Стиль и правда стал другим, более женственным и даже

слегка легкомысленным. Короткое черное платье: узкий корсет и пышная юбка из тонкой, почти прозрачной ткани; остроносые полусапожки на тонком и высоком каблуке, длинные кружевные перчатки. Волосы слегка укорочены и уложены волнами. Легкий макияж в темных тонах умело скрывает последствия длительного пребывания на Арене.

— Как думаешь, подходящий образ для победительницы? — спрашивает Цинна, стоя рядом и наблюдая за моей реакцией на его творение.

— Да. То, что нужно, — я отвечаю ему улыбкой.

Мы спускаемся на нижние этажи и проходим по длинным темным коридорам. Церемония будет проходить на Главной Площади перед дворцом Президента, на небольшом возвышении, куда нас поднимут на специальных лифтах из-под сцены: помощники стилиста, куратор-распорядитель, стилист и ментор, а за ними — сам Победитель. Я стою в маленькой комнате, освещаемой тусклым светом одинокой лампочки, на металлическом диске, который явно не добавляет мне спокойствия, напоминая начало Голодных Игр, взрыв и битву у Рога Изобилия.

Толпа неистовствует: ее крики слышны даже здесь, под сценой. Зрителям явно не терпится увидеть победителя и его команду подготовки. Фирменного смеха Цезаря пока не слышно, значит, у меня есть несколько минут для того, чтобы успокоить бешено стучащее сердце. Кто-то неслышно проскальзывает в комнату, подходит ко мне и касается плеча. Я испуганно оборачиваюсь и встречаюсь с заинтересованным взглядом серых глаз. Хеймитч. В ту же секунду от волнения не остается и следа.

Цинна явно успел поработать и с ним: ментор одет в черные брюки и рубашку, поверх которой небрежно наброшен короткий жилет с украшением в виде серебряной цепочки. Мне нравится, что наши наряды выдержаны в одном цвете и стиле: так я меньше чувствую собственное одиночество.