Игра с отчаянием
Шрифт:
Всю эту ужасную сцену Марибель не могла отвести глаз от происходящего. В голове настойчиво звенело: “Это всё твоя вина!” Она бы хотела отвернуться, хотела бы не видеть всего этого, но просто не могла оторвать взгляда, полная ужаса и чувства вины. “Нет, нет, я не хотела!” — говорила себе Марибель, чувствуя, как глаза наполняются слезами. От испытанных эмоций желудок скрутило в комок, и Марибель почувствовала, как его содержимое (то есть, исключительно утренний чай — Марибель уже мысленно благодарила небеса за отсутствие аппетита тогда) просится наружу. Марибель торопливо зажала рот обеими руками, чувствуя острую боль в животе и в то же время давясь всхлипываниями.
Внезапно она ощутила, как на плечи ложатся чужие руки и её быстро, но не слишком резко разворачивают
— Держись, всё нормально… — старался говорить он как можно более ободряющим тоном, хотя дрожащий голос плохо этому способствовал. — Давай, успокойся, дыши через нос, а то ты сейчас вся зелёная…
Ёшики в попытках успокоить Марибель слегка сжал пальцы на её плечах. Та постаралась сделать, как он говорил — получилось с трудом. Она дышала часто и отрывисто, постоянно перебиваясь всхлипываниями. Однако в какой-то момент тошнота отступила от горла, и Марибель почувствовала себя немного лучше. После этого она сдавленно кивнула, давая понять, что помощь больше не требуется, на всякий случай всё-таки пока не убирая руки от лица.
Ёшики отпустил её. Сам он выглядел ненамного лучше: его колотил озноб, вызванный ужасом настолько близко пережитой смерти, лицо приобрело болезненно бледный оттенок, словно он несколько недель провалялся с тяжёлым гриппом или чем-то подобным, всё тело покрыл холодный пот.
Эрика тем временем засвидетельствовала эту картину с выражением ровного спокойствия на лице. Сейчас она смотрела в потолок, где пару мгновений назад скрылась фигура бывшего Супер Создателя настольных игр. Вид Эрики очень сильно контрастировал с парой через несколько мест от неё, но ещё больше на фоне её спокойствия выделялся Минато. Его, в отличие от товарищей, не била истерика — он стоял на месте, не отрывая взгляда от потолка. Вот только достаточно было совсем чуть-чуть приглядеться, чтобы осознать, что с ним всё совсем не в порядке: его пальцы слегка подрагивали, лицо покрыла испарина, зрачки сузились. Он смотрел неотрывно, но он очень, очень хотел бы отвернуться. Однако в какой-то момент к своему ужасу Минато осознал: он не может пошевелиться. Сейчас он явственно ощущал на своих щеках прикосновение, словно некто держал его голову, не давая отвернуться. “Ну, что скажешь на это?” — Минато ощутил вполне материальное дыхание, скользнувшее по правой стороне лица.
“Это было красиво”, — ответил Эношиме его собственный голос.
Пока все остальные думали о произошедшем прямо перед ними убийстве, Хиганбану занимали другие мысли. Она смотрела в центр зала с непроницаемым выражением, как никогда прежде соответствуя своей природе куклы: её лицо было застывшим, словно маска, губы сомкнуты, взгляд стеклянных глаз расфокусирован. Медленно она повернула голову к Тау: в противоположность ей, та сидела на своём троне с широкой радостной улыбкой, растягивающей её губы в уродливую чёрно-красную линию, и блестящими от возбуждения и восторга глазами. Глядя на неё, Хиганбана думала: “И какое же наказание ты заслужила за все свои грехи?..”
Внезапно Хину осенило. Идея была до гениального проста, но настолько соответствовала преступлениям Тау, что на губы Хины от удовольствия запросилась улыбка, а сгусток энергии, воплощающий душу, радостно запульсировал в груди. На всякий случай он прикрыла рот рукой, чтобы не пугать окружающих, если улыбку всё-таки не удастся сдержать, и восторженно подумала: “Да, это будет прекрасное наказание!”
Тау Хина на данный момент не слишком-то интересовала, поэтому нынешняя хозяйка “Пика Надежды” не обратила внимание на её состояние, поглощённая реакцией остальных учеников. Видя их ужас, она закинула ногу на ногу, подалась вперёд и с ухмылкой произнесла:
— Теперь вы осознаёте мои возможности? Надеюсь, вам уже предельно ясно, что со мной сотрудничать гораздо выгоднее. Что ж, а теперь я жду вашего ответа… — Тау выпрямилась и, с самоуверенной ухмылкой разведя руки в радушном
жесте, воскликнула: — Свобода или покой?Комментарий к Feeling hopeless
О да, я снова с вами!
Изначально предполагалось закончить суд в этой главе, но она и без того вышла громадная, так что в итоге пришлось разбить её надвое.
Следующую часть обещаю выложить с меньшим отрывом от предыдущей.
========== Mind of frenzy ==========
После слов Тау в зале суда повисла звенящая тишина. Молчание буквально физически давило на каждого из присутствующих, от которых требовалось сделать решающий выбор.
Тау никого не торопила. Она знала, что сейчас им как никогда важно осознать все факты и всё взвесить, чтобы принять судьбоносное решение. Её дело — объяснить им ситуацию, в которой они оказались, и показать положительные стороны выгодного ей самой исхода. “Сейчас я всего лишь надеюсь на ваше благоразумие — в конце концов, такая развязка хороша и для вас”, — думала она, поглядывая на кого-нибудь из них. На лицах каждого из интересовавшей её троицы читалась глубокая мрачная задумчивость. С удовлетворением Тау отмечала, что её предложение и правда дало им пищу для размышлений.
Когда начальный шок от произошедшего чуть-чуть поутих, в головы присутствующих против воли стали лезть мысли о словах Тау. И, к своему ужасу, чем дольше они об этом думали, тем больше плюсов видели. Даже Ёшики, у которого в первые секунды такое предложение не вызвало ничего, кроме возмущения, теперь начал колебаться. “Разве есть мне смысл возвращаться? — в сомнениях думал он. — У меня был один главный стимул стать лучше — Шинозаки. Теперь же, по словам Тау, её больше нет. Тогда чем “там” лучше, чем “здесь”? И тут, и там погиб кто-то, причём там в этом больше моей личной вины. Да, там, возможно, всё ещё остались остальные — Сатоши, например. Но вдруг мертвы и они? А тут я точно знаю, что не один…” И всё-таки даже такие мысли не могли до конца заглушить ощущение, что в таком месте невозможно жить нормально, постоянно помня о трупах в кабинете биологии на пятом этаже.
Гораздо меньше покоя было в душе у Минато. Он уже вообще перестал понимать, какие из мыслей принадлежат ему, а какие из них он лишь повторяет за призраком. Минато постепенно переставал себя контролировать, и это было самым ужасным, что он пережил в этом месте. Продолжая метаться от своего собственного “я” к навязанному Эношимой, он чувствовал, как в самом буквальном смысле сходит с ума. Он это осознавал и мог только наблюдать за тем, как безумная, полусуществующая девушка насильно переписывает его личность и управляет его действиями.
Пожалуй, в течение последнего года Минато можно было сравнить с пустым сосудом. Сближаясь с кем-то, он, сам не до конца это осознавая, заполнял себя чем-то новым. Десятки, сотни, тысячи частиц буквально подарили ему смысл существования в этом мире, сделали его личностью, а не отрешённым индивидуумом. А затем в его жизнь ворвалась Эношима Джунко и стала вливать в его сосуд-личность кислоту, постепенно растворяющую в себе все те прекрасные светлые частицы. Минато только и мог, что в бессилии наблюдать за этим и делать тщетные попытки остановить происходящее.
Имя яду, постепенно разрушающему жизнь, кропотливо построенную с таким трудом, и отравляющему всё существование Арисато Минато, — отчаяние. И на данный момент Минато знал только одно существо, способное дать ему противоядие — Тау. “Всего лишь согласиться на её предложение — вот что спасёт и меня, и моих друзей от того, во что я превращаюсь…” — мучительно думал он.
Марибель тоже чувствовала себя как никогда прежде потерянной. Перед ней было два пути: либо покинуть навсегда это проклятое место, с которым у неё связано столько болезненных воспоминаний, либо остаться и закрыть на это глаза ради Ренко. Марибель совершенно не представляла, что она будет делать в своём мире. Если верить Тау, там за ней охотилось некое могущественное существо, и она была совершенно беззащитна перед ним. Конечно, всё это очень и очень страшно, но… Но главная причина её колебаний была вовсе не в страхе за свою жизнь.