Игры престолов. Хроники Империи
Шрифт:
– Это – инфокуб, настроенный персонально на вас. Послание, в нём содержащееся, не откроется больше никому. Зная о том, что вы не телепат, отец немного переделал прибор и теперь, чтобы ознакомиться с содержанием письма вам достаточно будет лишь поднести инфокуб к виску и дотронуться одной из его граней виска. Процедура абсолютно безболезненная. Предлагаю сделать это немедленно, поскольку моё и ваше время достаточно дорого.
Словно во сне, Айрон взял предложенный приборчик, вовсе таковым не выглядевший. На ощупь инфокуб оказался гладким и тёплым. Он будто ластился к руке вампира, его не хотелось выпускать из пальцев. Но когда Принц Ночи поднёс его к виску, волна жара усилилась, а спустя секунду мир вокруг замер, словно мгновение, застывшее на фотографии. Айрон не успел удивиться и испугаться тому, как дождевые капли, превратившись в миллиарды блестящих, переливающихся
Император улыбнулся, совсем как раньше, с лёгкой иронией приподняв белоснежную бровь:
– Здравствуй, Айрон. Как видишь, даже с того света я могу удивить тебя. Знать свою судьбу заранее – тяжкое бремя и я благодарен тебе за то, что во многом помогал мне его нести. – Взгляд Лайтонена словно потемнел, исполнившись тьмы и усталости, он смотрел прямо в душу Принца Ночи, выжигая на ней шрамы, которым не зажить и за тысячу лет. – Не вини себя ни в чём, ибо в произошедшем нет и не будет твоей вины. Айрон, мы были лучшими врагами, друзьями и партнёрами, но я так и не смог довериться тебе полностью, о чём жалею. Простишь ли ты мою гордость? Разумеется, мертвецу прощение ни к чему, однако той частичке меня, что я могу подарить тебе, оно просто необходимо. В этой новой жизни мои надежды и мечты и только от тебя зависит – суждено ли им сбыться.
Я люблю тебя, Айрон. Всегда любил. Ты, конечно, быстрее разобрался в своих чувствах и, должно быть, страдал от невозможности разделить их, но пойми… Я старше, во мне многое перегорело за все прожитые годы, и я не мог позволить тебе сгореть следом в попытках дотянуться до меня. Так сложилось, что мы оказались по разные стороны черты, разделяющей вечность. Моя – уже закончилась. Твоя – только начинается.
То, что передаст тебе Ванахи – шанс для нас начать всё сначала в любом аспекте отношений и выбирать на этот раз тебе, Айрон. Сейчас я закончу записывать это сообщение, а через несколько часов всё будет кончено. Ты можешь сколь угодно проклинать мою трусость и то, что так и не смог заставить себя сказать всё это тебе лично. У меня нет оправданий.
Прости и прощай, Айрон. Мне действительно жаль, что всё так вышло.
Образ Императора померк, растворяясь в воздухе. Прощальный взгляд, исполненный искреннего сожаления и светлой любви…
Тишина обрушилась на Айрона подобно гильотине, отсекая навсегда от того, кто мог бы стать ближе, чем самый дорогой человек… но не захотел. Сознательно отказал себе в этом, чтобы не утащить Айрона за собой на дно.
– Владыка?..
Оказывается, к нему уже некоторое время обращался Ванахи, пытаясь пробиться сквозь стену отчуждения, внезапно образовавшуюся вокруг Принца Ночи. С трудом сфокусировав взгляд на лице Инженера, Айрон глухо извинился, всё ещё находясь в каком-то тумане.
Ванахи протянул вампиру свёрток и тот механически принял ношу, почувствовав, как внутри что-то шевельнулось и снова крякнуло.
– Это то, что отец просил передать вам. Его зовут Ваако Фетт. Он родом из Дома Кошки, ныне носящего имя Вентрон. Как и всякий Фетт, при рождении отданный под патронаж, он не имеет права самостоятельно определять свою судьбу, и поэтому в кого он превратится зависит от вас. Фетт может стать для вас другом, братом, сыном, партнёром, любовником… или врагом. – Ванахи пытливо заглянул в опустошённое, словно бы разом постаревшее, усталое лицо Айрона. – Решаете именно вы.
Айрон поворошил свёрток, отогнув пару пелёнок, и обнаружил за ними сморщенное личико младенца, который не преминул тут же обиженно раскричаться. И, несмотря на все усилия малыша, натужно раскрывающего крошечный ротик и жмурящего глазки, Айрон успел разглядеть тёмные волосы, прореженные седыми прядями и то, что глазки младенца уже имели чётко определённый цвет. Точнее – цвета, ибо правый был шоколадно-карим, а левый – небесно-голубым.
– В нём смешались две сущности, потому что оба так хотели. – Ванахи с удовлетворением демиурга разглядывал своё творение. – Они были рядом друг с другом несколько веков, их души проросли друг в друга, и было совсем не сложно объединить их в новом существе. Это Фетт и в
то же время – Лайтонен.– Я… мне… – Айрон растеряно оглянулся, словно испрашивая у домочадцев помощи. Араго испуганно отшатнулся, потому что, несмотря на всю свою показушную браваду, очень боялся ответственности. Натан с долей интереса заглянул в пелёнки и пожал плечами, явно не собираясь облегчать родителю жизнь и только маленькая хрупкая рабыня, оттеснив глупых и бесполезных мужчин плечиком, осторожно приняла из рук Айрона драгоценную ношу. Малыш, будто по какому-то наитию распознав женскую руку, тут же замолчал, уютно засопев. Девушка принялась напевать ему колыбельную на своём удивительном, мелодичном языке и, пританцовывая, устремилась вглубь особняка, видимо, решив, что без подсказки мужчины не сообразят закрыть дверь, за которой продолжала бесноваться непогода.
– На этом моя миссия выполнена. Всего наилучшего. – Ванахи, шутливо отдав честь, повернулся и исчез в ночи.
– Отец? – Осторожно спросил Араго, заглядывая в лицо Владыки Эргона, и гадая, что могло произойти такого, способного вывести обычно невозмутимого Айрона из равновесия. Принц Ночи обернулся, слепо глядя куда-то сквозь собравшихся, потом, явно через силу, произнёс:
– Мне нужно уйти на несколько минут. Надеюсь, к моему возвращению вы не превратите наш дом в руины.
Сказав это совершенно бесцветным голосом, Айрон, в чём был – в тонкой шёлковой рубашке, узких брюках и домашних туфлях – вышел в ночь и дождь, почти мгновенно растворившись в ненастной мгле.
Он не чувствовал, как тяжёлые капли барабанят по плечам и спине, тотчас же намочив тонкий шёлк. Не ощущал холода и сырости, пробравшихся в туфли. Не думал о том, что выглядит до крайности нелепо – бредущим, не разбирая дороги по осеннему парку, загребая опавшие листья непослушными ногами, опираясь на мокрые стволы деревьев, словно в поисках опоры для своего уютного, домашнего мирка, опрокинутого, разбитого вдребезги всего лишь одним письмом. Ливень мутными струями стекал по его лицу и в эту ночь почему-то дождь был солёным на вкус.
Ему хотелось кричать от тоски и безысходности, осознание непоправимой беды навалилось гранитной плитой – не поднять в одиночку. Но из груди вырвался лишь жалкий, слабый стон, потому что боль его была настолько велика, что не хватало дыхания и сил на новый вдох. Сколько он стоял так – обнявшись с осиной, впиваясь в корявую, жёсткую кору тонкими бледными пальцами, обламывая ногти до крови? Зачем шептал в темноту уходящей ночи, срываясь на сухие рыдания:
– И ты прости меня…
Предрассветная дымка окрасила горизонт в нежно-розовые и золотистые тона, когда Айрон очнулся от забытья, в которое погрузили его беспросветная печаль и горькое, ни с чем несравнимое отчаяние. Шатаясь, словно пьяный, он поднялся на ноги, глядя широко распахнутыми глазами в очистившееся после затяжного дождя небо. Странно чистое и по-летнему голубое. Цвет глаз ненавистного врага. Любимого друга. Того, кого уже никогда не будет в бесконечно долгой жизни высшего вампира Айрона.
Когда он вернулся, обнаружил, что его ждали все, включая слуг. Араго развалился на мрачного вида кожаном диване, на котором в незапамятные времена был во сне убит один из предков, задумчиво потягивая бордовое вино из личных, тщательно сберегаемых запасов отца. Натан, сгорбившись, сидел в кресле у журнального столика, механическими движениями терзая какую-то головоломку, издающую еле слышный мелодичный звон. У сына был затравленный, мятущийся взгляд, и время от времени он вскидывал голову, с неприкрытой надеждой глядя на широкую мраморную лестницу. Управляющий Карл дремал, сидя на широком подоконнике и тяжело навалившись плечом на откос. Одежда его была в беспорядке, светлые волосы очаровательно взъерошены, губы во сне заманчиво приоткрылись, словно приглашая испить с них греховное вино, однако Айрон не торопился делать это – Владыка Эргона прекрасно видел небольшую хитрость управляющего, но в этот раз не собирался пенять настырному экс-любовнику на навязчивость. Возможно, Карл собирался любыми средствами отвлечь своего Повелителя от стресса. Прочие слуги в различных позах, выражавших усталость от ожидания, прикорнули кто где, но все без исключения встрепенулись, подхватываясь с места, когда вошёл хозяин поместья. Пытаясь скрыть смущение от собственного недостойного бегства и слишком долгого отсутствия, Айрон рявкнул на собравшихся в смысле их полной бесполезности и слуги, во главе с обидевшимся Карлом поспешили ретироваться. Сыновья, переглянувшись, поднялись и встали плечом к плечу, что, учитывая их взаимную ненависть, было в высшей степени странно.