Игры престолов. Хроники Империи

– Я не прошу о браке Шахти с Эоном, хотя это было бы наилучшим вариантом. Просто прими её в свою семью и этого будет достаточно. Твой образ «доброго Императора» лишь выиграет от этой сделки и даст возможность людям лучше узнать своих соседей.

– И ты так просто расстанешься с нею? – Для Эвазара невыносимой была даже мысль о разлуке с сынишкой. Лицо Араши на миг исказилось болью, но он справился с собой, ласково целуя пушистую макушку своей дочери.

– Ради мира между нами и нашими Империями.

– Хорошо, – сдался Эвазар. – Я клянусь, что никто и никогда не обидит Шахти ни словом, ни делом. Она станет мне названной дочерью.

Араши с облегчением вздохнул и стало видно, каких усилий ему стоило прежнее спокойствие. Соблюдая тактичность, Эвазар покинул беседку, предоставив время отцу и дочери проститься. Ему ещё предстоял нелёгкий разговор с супругой по поводу внезапного прибавления в семействе.

+++

Тагире очень сложно далась беременность, врачи долго отговаривали её от попытки повторить опыт, указывая на особенности её фигуры – очень слабые бёдра и слабое здоровье, однако храбрая маленькая Тай была полна решимости подарить Эвазару ещё хотя бы одного ребёнка. Появление Шахти она восприняла как божественный дар, обласкав зарёванную кроху. Сам Эвазар мог лишь тихо радоваться поднявшейся вокруг девочки суете – во Дворце давно не было подобного радостного оживления. Даже сама Грелль, воспитывающая помимо своих детей трёх бастардов исчезнувшего Энрике, была совершенно покорена очарованием малышки, с удовольствием помогала Тагире с обустройством новой детской комнаты и выбором нарядных платьев. Женщины крепко сдружились ещё в то неспокойное время, когда сразу после окончания войны Эвазар отстаивал своё право на престол. Поддержка леди Грелль и Дома Ттар во многом помогла пережить первые годы восстановления Империи: Эвазар сутками мог не появляться в своих покоях, пропадая на конференциях, самметах и важных встречах. Тагире же пришлось выдержать шквал критики в свой адрес со стороны рафинированных аристократов, при каждом удобном случае высокомерно и презрительно морщивших носы, стоило только юной Императрице оказаться поблизости. Её происхождение и ремесло убийцы не остались незамеченными прессой – днями и ночами в эфирах передач муссировались шокирующие подробности её жизни до тех пор, пока Эвазар показательно не закрыл парочку особенно беспринципных каналов и изданий, особенно рьяно интересующихся личной жизнью Владыки и его «Фетто-рождённой» возлюбленной.

Леди Грелль стала спасительным якорем для униженной и раздавленной девушки, внеся немалую лепту в наказание тех, кто смел распускать грязные сплетни. Супруга Лорда Браниха не лишила Тагиру своего участия и в сложный период долгожданной беременности, забрав Тай в своё отдалённое имение, более всего напоминающее фешенебельный курорт, где в тишине и мире цветущих садов усадьбы Тагира могла думать лишь о благе своего ребёнка.

И теперь у неё была дочь, пусть и названная. Шахти оказалась чудесным ребёнком – покладистая, мягкая, она любила улыбаться и делала это так, что окружающим её взрослым непременно хотелось улыбнуться в ответ. И только чуждые глаза с вертикальным зрачком, да узор перламутровых чешуек-хэле под кожей напоминали, что это дитя Змееглазого. Принцесса-заложник, отданная в чужую семью во вражеский лагерь. Однако Шахти ещё не умела ненавидеть и бояться, а потому с удивительной непосредственностью ластилась к Тагире, называя её именами своей далёкой родины: «амайа», что означало «дорогая», «гинкха» – «добрая» и «лахасса» – «почти мама». Разве можно было отвечать на это злобой и подозрением?

Шахти с удовольствием играла с подрастающим Эоном, очень скоро став ему лучшей подругой. Дети хсаши растут быстро, но это не мешало ни девочке, ни её кузену весело проводить дни в беззаботном веселье: беготне по саду, прятках от учителей или догонялках вокруг фонтана во внутреннем дворе, которые Эон непременно выигрывал – Шахти продолжала отдавать предпочтение длиннополым одеждам с широкими рукавами. Возможно, нежелание расставаться со старым стилем в одежде говорило о её тоске по родине, но сколько бы не спрашивали её об этом Тагира и Эвазар, умница Шахти отвечала, что ей очень хорошо в приёмной семье и она очень любит нового папу и новую маму.

Став старше, Шахти часто писала длинные, подробные письма домой. Разумеется, корреспонденцию маленькой принцессы тут же доставляли на стол Императора и Эвазар с возрастающим смущением читал о себе, как о самом добром, справедливом и отзывчивом человеке на свете. С искренностью ребёнка, ещё не научившегося лгать и подстраиваться под взрослых, Шахти писала о том, как ей нравится жизнь во Дворце, где её не обижали старшие дети, а Эон, несомненно, был самым лучшим из них.

Единственное, что омрачало безоблачное счастье Эвазара – обилие дел, не терпящих отлагательств. Из-за бесконечных заседаний, приёмов и конференций Император был лишён возможности бывать с семьёй чаще, хотя отчаянно к этому стремился. Он и раньше выполнял для отца многочисленные поручения и считал, что выполняет при этом не менее половины обязанностей Повелителя, в тайне гордясь этим. И только взойдя на престол Эвазар понял, как жестоко ошибался! Государственная машина, однажды запущенная, продолжала функционировать в ритме, заданном Тимо, и это был сущий кошмар! Каждую секунду, каждое мгновение Эвазар был кому-то нужен, его коммуникатор разрывался от сообщений и звонков из пресс-центра, секретариата, администрации Дворца, постов Наблюдателей, Штаба Лиги, Департаментов… У него темнело в глазах к концу дня и Тагира нередко помогала своему мужу добраться до кровати. Сапоги она снимала с него уже спящего, хотя сон этот и походил больше на обморок.

И всё же… всё же Эвазар был счастлив. У него было всё, о чём только можно мечтать и это было достойной наградой за всю ту боль и страдания, что пришлось ему выдержать за свою жизнь. Тихая, спокойная гавань, куда так приятно возвращаться и где его ждала по-настоящему любящая, преданная жена и детские улыбки.

Ему больше незачем было мечтать.

====== Эпилог 3. Араши ======

Араши Йонен, Змееглазый, Избранник Богов лежал на супружеском ложе без сна и занимался тем, что внимательно разглядывал спящую Гюссхе. Она была прекрасна, его драгоценная хэйна! Каштановые локоны пушистым облаком обрамляли милое лицо, длинные ресницы трепетали, нежные хэле на щеках окрашены розоватым румянцем, а по изысканному бархату кожи скользили блики лунного света, очерчивая тонкие, аристократические черты. Под тончайшим одеялом вздымалась и опадала, подчиняясь размеренному дыханию, пышная грудь красавицы, и Змееглазый в невесомом прикосновении провёл по округлому плечику самыми кончиками пальцев. Чувственные губы Гюссхе приоткрылись, маня и соблазняя и Араши сглотнул, с сожалением опуская взгляд. Он не хотел её будить, ведь времени осталось так мало!

Цветок его жизни, основа души, истина, в которую он искренне верил всем сердцем, ибо только ей, обожаемой возлюбленной, Араши мог довериться полностью.

Но только не в этот раз. Золотой взгляд сверкнул горечью, отравленной иглой засевшей глубоко внутри. Сегодня исполняется двадцать лет тому, кто должен заменить Араши на престоле Империи. Тому, чья тень однажды накроет Галактику. Истинному Великому небесному Дракону.

И значит, Араши должен уйти, ибо двум Драконам ни за что не ужиться вместе и, согласно пророчеству святых жрецов, достигших просветления в неустанных молитвах Изначальным Драконидам, одному из них суждено навсегда покинуть обитаемые миры, чтобы дожить свой век в одиночестве, упиваясь лишь бесплодными воспоминаниями о минувшем величии.

Однако, даже без пророчеств, гаданий и предсказаний Араши Йонен знал – он никогда не встанет на пути своего сына, не повторит ошибки Тимо Лайтонена, преступно игнорировавшего потребности своих детей. Император затачивал их под себя, словно инструменты, которыми было удобно пользоваться. Все многочисленные отпрыски Араши родились такими, как распорядились судьба и природа, без вмешательства генных инженеров. Кто-то из них был сильнее, кто-то – слабее, а он не требовал от них невозможного. Минуло двадцать лет, словно чаша, до краёв наполненных искристым вином счастья и любви.

И Араши Йонен успел забыть, каково это – быть одиноким. Судьба играла с ним краплёными картами раз за разом то вознося на пик славы и величия, то бросая в пропасть. Этакие вселенские качели бытия. Араши тихо улыбнулся, убрав каштановый завиток с безмятежного лица возлюбленной, жадным взглядом лаская её вновь и вновь. Мать его детей, верная супруга и смысл его жизни. Он мог бы взять её с собой в изгнание, и Гюссхе последовала бы за ним без сомнений и сожалений, но… Каково ей будет там, куда он отправляется? Воплощение Великого Дракона больше не должен видеть ни один смертный, а это означало пожизненную ссылку на необитаемую планету где-то на краю Вселенной. Сможет ли домашняя, нежная Гюссхе выдержать суровый быт отшельников? Зачем он будет губить её жизнь? Место хэйны было здесь – во Дворце, среди подруг-фрейлин, роскоши и вседозволенности.

С этой болью Араши научится жить. Он всегда был сильным, но… Всемогущая Хъярра! Как же тяжело!

Бриллиантовый свет звёзд постепенно тускнел, возвещая о скором восходе солнца. На рассвете Араши покинет свою возлюбленную навсегда.

Он, двигаясь бесшумно и легко, осторожно встал с ложа, оделся в белоснежные одежды паломника, состоящие из простых брюк и рубахи грубого полотна и покроя. С собой он не брал ничего – в будущее, каким бы безрадостным оно не было, стоит идти налегке.

Обернулся на спящую Гюссхе и не выдержал – в нежнейшем, словно крылья бабочки, поцелуе коснулся приоткрытых губ, чувствуя сладость и тепло дыхания возлюбленной хэйны.

Навсегда…

В душе разверзалась пропасть, глумливо усмехаясь пустым и леденящим провалом бездны, как-бы говоря: а вот и я, твоя постоянная спутница.

Что ж, нельзя требовать от небес больше чудес, чем уже произошли с ним. Нечеловеческим усилием воли Араши заставил себя выйти за дверь, обессиленно прислонившись к ней лопатками и затылком. Странный туман застилал глаза, но путь он найдёт и в кромешной тьме, вот только каждый шаг отчего-то даётся так тяжело, словно к каждой ноге привязана пудовая гиря.