Игры Стражей, или Паноптикум мотыльков

Я искренне прошу прощения у покойного директора отеля, хотя вряд ли он меня сейчас слышит…

– Неважно, я почувствовал, что ваш поступок не был продиктован злым умыслом, он стал доказательством слабости перед мучительными соблазнами. Продолжайте, – поддержал его Гай.

Гаспар вновь покрылся испариной, переминаясь с ноги на ногу, словно огромный медведь. Он мешкал, не зная, что еще сказать.

– Так чем ты готов пожертвовать во спасение, дитя мое? – подсказал ему сидящий на высоком стуле рефери.

Француз протер загривок, смущенно кашлянул. Было видно невооруженным глазом, его мысли мечутся словно потревоженные в улье пчелы.

– Я готов пожертвовать половиной желудка, согласен на резекцию. Вот… – произнес несчастный толстяк, в надежде взглянув на Гая.

Стражи согнулись от хохота. «Малыш Бо» повалился на спину, повизгивая и похрюкивая одновременно.

«Придется снова менять памперс», – мелькнула мысль в голове Софии, оторопевшей от происходящего.

– Да, чувства юмора и смекалки месье Рибо не занимать. Что скажете, господа? – насмеявшись от души, вытерев слезы, обернулся Гай к Стражам.

– Мы принимаем жертву! Толстяк нам по душе. Он расстанется со своим главным богатством, – ответил ребенок, поддерживая сползший подгузник.

Небрежным жестом Гай резюмировал.

– Можете сесть, Гаспар Этьен Рибо, вы прошли испытание, – и тут же обернулся к Сибилле:

– Почетный член Империи Армани! Ау! Ваша очередь.

Глаза позеленевшей от страха девушки остановились в одной точке. Она смотрела на лестницу, ведущую на верхние этажи отеля.

София невольно повернула голову и прищурилась. Не может быть. В пролете между ступенями уютно расположился крупный черный лабрадор.

– Дольче? – послышался тихий голос девушки.

Собака мгновенно поднялась и завиляла хвостом.

Аннет повернула к Сибилле удивленное лицо. Потом сама взглянула на лестницу, но, ничего не увидев там, сказала:

– Я оставила его в питомнике.

Сибилла, не веря ушам, вскочила с дивана, и, не обращая внимания на стоящих в оцеплении стражей, направилась к лестнице.

– Дольче!

Через минуту, поникшая, словно сорванный ветром цветок, вернулась на место.

– Мне показалось… Опять галлюцинация.

София снова взглянула на лестницу. Собака-поводырь исчезла.

Сибилла всхлипнула и закрыла лицо руками.

– Бывает… Что касается человекообразных улиток, то с утра пораньше и не такое мерещится, – успокоил ее Гай. – Можете спросить у Софи! Она не даст соврать.

Девушка не выдержала и зарыдала в голос. Встала, пошатываясь. Гаспар продолжал держать ее за руку.

Англичанин невозмутимо продолжал:

– Обрати внимание, дорогая. Ты прекрасно освоилась в банном халате, стоимостью двадцать франков. Расцвела, словно чайная роза. Да и отельные тапочки удобнее, чем лодочки от Чу. Итак, не будем отнимать драгоценное время. Желаешь покаяться? Мы все внимание!

– Можно я присяду…господин судья? Голова кружится, – жалобно пискнула Сибилла.

– Конечно! Дамы имеют право раскаиваться сидя!

Тонкие колени надломились, девушка без сил опустилась рядом со своим защитником. Чувство локтя вернуло ее безжизненному лицу краску.

– Я не знаю, – голос бедняги дрогнул, – почему так произошло. Словно бес попутал. По почте мне как члену клуба «Москино» пришел закрытый пользовательский каталог с будущими новинками. Это элитарный клуб с ограниченным числом участников. Даже этот факт не спасал ситуацию. Сейлс предлагал воспользоваться уникальным предложением и заказать новинки на сайте с кратковременным доступом. Предложение имело силу лишь несколько дней. Денег взять было неоткуда. Попыталась попросить у отца, но, он, зная мою страсть, заведомо урезал средства на карманные расходы. Кредитные карточки опустели, новых потерявшему доверие клиенту банк не выдавал. И вдруг одна гостья отеля сделала предоплату за курс омолаживающих процедур наличными. Дотронувшись до ее денег, я потеряла разум. Вот оно – исполнение мечты. Ничего не стоит их взять.

В этот момент в офис по стеночке зашел Марко, он в то время буквально расцвел от любви. Укол ревности поставил точку моим сомнениям. Видеть его больше не могла, его счастливое лицо, улыбки, предназначенные чужой женщине… Я испытывала прямо-таки ненависть! И знала, что отец выгонит его в тот же миг, как узнает о краже.

Вот так все и случилось… – Сибилла сжалась, боясь очередного истеричного выпада со стороны Аннет.

– Дочка, что же ты натворила, – подал голос Гюнтер, сидящий напротив. – Ради новых туфелек пошла на двойное преступление. До сегодняшнего дня я был уверен, что, уволив несчастного, избавился от вора, совершил благой поступок. А как оказалось, обидел ни в чем не повинного калеку.

Фройляйн Коппельмауэр по-старушечьи сгорбилась, прикрыла голову руками. Ее плечи затряслись от рыданий.

Нищий Страж, подойдя к ней, нагнулся, глубоко втянул ноздрями воздух.

– Мой господин, – раздался его голос – я чувствую нотки сожаления о содеянном зле.

– Считаешь ли ты, Аватария, что грешник достоин прощения? – строго спросил Гай.

– Пока не уверен.

– Стойте! Послушайте меня! – долговязый Гюнтер одним шагом оказался рядом с дочерью.

– Накажите меня. Только моя вина, что дочь выросла алчной и циничной мещанкой. Если бы пошел наперекор воле родителей и забрал принцессу из приюта раньше, мир ее не населили модели из журналов, а Библию не заменила бы стопка кредиток!

– Гюнтер, нет, умоляю. – Хелен встала рядом с любимым. – Мне не жить без тебя. Если ты готов пожертвовать собой ради дочки, то я разделю с тобой наказание. Будь проклята скамейка в саду, на которой протекало мое унылое существование. Я туда больше не вернусь.

Сибилла подняла на отца заплаканные глаза:

– Папа! Не надо! Я виновата и готова ответить. Иначе призрак погибшего Марко не даст мне покоя. Он уже прислал своего поводыря.

– Детка, ты сошла с ума? О чем ты? – Гюнтер, присев на корточки, обнял дочь.

– Неважно. Не вмешивайся, умоляю.

Страж вновь втянул носом воздух и удовлетворенно улыбнулся:

– Я чувствую, что мои первые ощущения оправдались. Она раскаивается искренне. Мы можем даровать ей шанс.

– Согласен. Дело за жертвой, – сказал судья.

София, не в силах справиться с негодованием, вскочила на ноги.

Гай с удивлением повернулся к ней:

«Что такое?»

Не обращая внимания на его мысленный вопрос, она вышла вперед: