Икосаэдр 2.0

Перекусив после долгой дороги пасты и пиццы — типичных икеевских яств — я отправился на поиски. Как мне и говорили — отдел славеринга был отделён от привычного маршрута. Отчасти чтобы не травмировать психику детей, не подготовленных к реальности взрослого мира, отчасти — из-за всех этих анархистов, которые вели борьбу против славеринга. Я с трудом нашёл небольшую табличку между двумя кухонными гарнитурами, указывающую стрелками на неприметную шторку.

За шторой оказался узкий коридор, закончившийся дверью с кодовым замком.

«Подтвердите, что вам 18 лет и больше,» — гласила табличка.

На миг я остановился и задумался. Точно ли пора? Точно ли я готов к этому?

Как назло пришло сообщение от жены:

«Ну как, добрался?»

«Да, как раз захожу в зал,» — ответил я.

«Давай. Быстро не соглашайся, хорошо проверь».

Я оставил тележку у входа, ввёл год своего рождения, и магнитный замок открылся.

В ноздри ударили не вполне приятные запахи — пота, мочевины и то ли туалетных вонючек «со ароматом моря», то ли дешёвых духов. В небольшом зале с узким окном, на тонких матрасах под потолком сидело тридцать единиц товара, прикованных цепями к большому поручню. Мужчины, женщины. Почти все одеты были в типичную для слайвов униформу, в водолазки с длинными воротничками, прикрывающие редуцированные жаберные щели. Некоторым, говорят, щели зашивают, как и обычным людям, а не выбракованным.

Честно говоря, я ожидал, что ассортимент будет побольше, а зал — попросторней. Как-никак, в Речи Посполитой после падения социализма и возвращения к здоровым рыночным отношениям новый рассвет славеринга не заставил себя долго ждать. Фермы по выращиванию и воспитанию выбракованных, массово закрытые в эпоху хиппи и гласности, открылись снова. Уже через пятнадцать лет число слайвов достигло десяти миллионов, а пару лет назад на рынок поступили первые, полностью родившиеся и воспитанные в Речи. Расцвет малого бизнеса во многом связывают с разрешением использовать слайвов не только в домашнем хозяйстве и на госслужбе, но и в семейных предприятиях.

Почему же всего тридцать? Неужели на рынок так негативно сказались тренды последних лет, идеалы «поколения снежинок», борьба против харрасмента и насилия?

Завидя вошедшего покупателя, слайвы и слайвнессы синхронно поднялись.

— Добрый день, подсказать вам что-то? — тут же подскочил учтивый, но весьма накаченный менеджер отдела славеринга.

Я заметил, что в ноздрях у него было кольцо — то ли дань давней традиции работорговцев, то ли просто от новомодной любви к пирсингу. Уже хотел ответить привычное «нет, я только посмотрю», но осёкся. Я знал, зачем я иду, у меня была на кредитке сумма, сравнимая с полугодовой зарплатой. Уже была оформлена предварительная бронь на слайв-рум, комнату-студию в тринадцать квадратов на одной с нами лестничной клетке — обязательное условие перед покупкой. Мне пришлось проделать долгий путь, и я знал, что без покупки я уже не уеду.

Я знал, по каким критериям выбирать, но всё равно испытывал лёгкий стыд. Примерно такой же стыд испытываешь, когда заходишь в секс-шопы, только здесь он был гораздо сильнее, смешавшись с чем-то вроде предчувствия первого свидания, или боязнью сдать экзамен. Неприятное, тянучее, тревожное ощущение.

— Если вы не готовы покупать, хотите ещё повыбирать, рекомендую вам поставить наше мобильное приложение, там указаны все характеристики товара, — менеджер указал на RQ-код на стене. — Вы также можете заказать доставку и полный цикл обслуживания, включая утилизацию при несчастном случае.

Вот чёрт, подумалось мне. Всегда забываю, что сейчас всё настолько «уберилизировано». В человеческом сознании наглухо заседают паттерны, из-за которых некоторые вещи мы привычно выполняем не с мобильных приложений, а через звонок или, того хуже, пройдя пешком. Кто-то никак не отвыкнет платить квартплату не через бумажную квитанцию. Кто-то до сих пор вызывает такси через звонок оператору. Вот и я, с юности мечтавший купить себе слайва, так и не сообразил, что всё это можно было сделать через приложение.

— На ойфоне тоже есть? — почти на автопилоте спросил я, доставая мобилу из кармана.

— Да, конечно. Собственно, владельцы ойфонов — наша основная покупательская аудитория, — улыбнулся менеджер.

— Нет, всё же, я приехал с севера, готов купить сейчас, — пробубнил я несколько стыдливо и убрал мобильник в карман.

— Пойдёмте, — работорговец повёл меня по рядам.

Первыми стояли трое юношей — совсем молодые, только-только шестнадцати лет. У одного отсутствовала кисть правой руки. Взглянул на ценники — от ста пятидесяти до трёхсот тысяч.

— Вот — бюджетный вариант, второе поколение. Прямо из питомников. Есть небольшие дефекты и хронические заболевания, но… Годятся как для развлечений, так и для мелкой домашней работы, так и для малого бизнеса. Минимальный курс обучения пройден, обучены языку, грамотности, работе за компьютером… так, вот кроме этого, разумеется, — он указал на инвалида. Комплект одежды, прививок, нейростабилизатор…

— Простите, я сразу вас прерву, — сказал я. — Мне… и моей супруге нужна женская особь.

— Опытная, помоложе? Фертильная?

— Желательно фертильная, но точно мы ещё не решили.

— Если не секрет, с каким функционалом?

Я промолчал. Вопрос был действительно сложный. Мы шагнули дальше, мимо трёх мужчин более зрелого возраста: одного огромного темнокожего с ценником в полтора миллиона и двух более дешёвых и немолодых, но крепких мужчин монгольской внешности. Двое накаченных, по пояс голых самцов с ценником в два миллиона явно предназначались для одиноких дам. Я обратил внимание, что у одного из них жабры были зашиты, но на шее всё равно стояла печать-татуировка — всё для взыскательных покупательниц. Либо покупателей мужского пола и соответствующих вкусов, к которым догадливый менеджер меня, к счастью, не отнёс.

Замыкали мужскую половину зала четверо коренастых, ничем не примечательных парней вроде меня — типичные работяги для малого бизнеса — инженеры, сварщики. У одного из них ценник оказался чуть ли не вдвое выше среднего.

— Интересно, а почему?… — кивнул я на ценник.

— Full-stack-айтишник. Умеет всё в части железа и софта — Doors, Glenda, Inix. Работал в фирме по обслуживанию коворкингов, директор обанкротился и распродал активы.

Я с уважением кивнул, глядя коллеге — пусть и рабу — в глаза. Дальше были женщины. Всё же, это не туалетный освежитель, а дешёвые духи, с грустью подумал я — пахло именно от них.

Удивительно, но товара женского пола было меньше, чем мужчин — видимо, дань всё той же борьбе за равноправие и и против насилия. Первые четыре были откровенно некрасивыми — среднеазиатской внешности, неспортивного телосложения, непонятного возраста — им могло быть и тридцать, и пятьдесят пять. Не знай, что они слайвнеессы, я бы подумал, что они любительницы выпить. Правда, ценник был тоже весьма щадящим — от трёхсот до пятисот.

— Это — идеальные домашние хозяйки, няни для вашего малыша, сиделки за больными родственниками. Второе поколение, но проходили стажировку и работали в лучших домах. Есть небольшие хронические заболевания, но имеют внушительный опыт — в данном случае такое не является минусом. Хороший генофонд, они прямо-таки излучают тепло и создают уют, обучены языку жестов…