Илон Маск

Глава 87 Преданность делу

Twitter, 10–18 ноября 2022 года

Переезд

Внедрение подписки Twitter Blue, которая, как думал Маск, должна была стать эликсиром для спасения компании, было приостановлено, а продажи рекламы так и не восстанавливались. Была запланирована очередная волна сокращений для уменьшения штата. Оставить предполагалось лишь тех сотрудников, которые столь же маниакально преданы делу, как инженеры Tesla и SpaceX. “Я твердо верю, что небольшое количество первоклассных и высокомотивированных специалистов может сделать больше, чем огромное число людей, которые просто хороши в своем деле и имеют лишь умеренную мотивацию к работе”, – сказал мне Маск в конце тяжелой второй недели в Twitter.

Если он хотел, чтобы в Twitter остались лишь хардкорные сотрудники, он должен был показать им, что такое хардкор. В 1995 году он спал на полу своего кабинета в Zip2. В 2017-м – на крыше аккумуляторного завода Tesla в Неваде. В 2018-м – у себя под столом на заводе Tesla во Фримонте. В этом не было категорической необходимости. Он поступал так потому, что по природе своей любил драму, любил показывать, что никакая задача не терпит промедления, и любил чувствовать себя генералом, поднимающим на битву свое войско. Теперь настало время спать на полу в штаб-квартире Twitter.

Когда поздно вечером в воскресенье, 13 ноября, он вернулся из Остина, где провел выходные, он сразу пришел в офис и расположился на диване в библиотеке на седьмом этаже. Его хваткий решала Стив Дэвис приехал в Twitter, чтобы руководить оптимизацией расходов. Дэвис вместе со своей женой Николь Холландер и их двухмесячным ребенком переехал в соседнюю переговорную комнату. В современной штаб-квартире Twitter были душевые, кухня и игровая. Пошли шутки, что жить там – настоящая роскошь.

Второй раунд

По пути в Сан-Франциско тем воскресным вечером Маск позвонил своему кузену Джеймсу и сказал, что им с братом Эндрю надо выйти на работу и быть в штаб-квартире к его приезду. Был день рождения Эндрю, и братья ужинали с друзьями. Но оба пришли в офис. “Люди из компании поливали Илона грязью, и он сказал, что хочет видеть тех немногих, кому он может доверять”, – говорит Джеймс.

Третий мушкетер, Росс Нордин, был уже там. Он провел в офисе все выходные, изучая код, написанный инженерами Twitter, и определяя, кто из них хорош, а кто плох. Две недели он питался одними крекерами, и теперь, и без того худощавый, он совсем исхудал. В то воскресенье он уснул в игровой комнате на пятом этаже. Когда в понедельник утром он проснулся и услышал, что Маск намерен провести очередную волну сокращений, у него скрутило живот. “Я понял, что мы собираемся уволить еще восемьдесят процентов сотрудников, и мне стало совсем дерьмово”. Он пошел в туалет, и его вырвало. “Я только проснулся, и меня стошнило, – говорит он. – Никогда прежде со мной такого не случалось”.

Он заехал домой, чтобы принять душ и обдумать ситуацию. “Я вышел, и мне стало казаться, что я просто не хочу сейчас там быть”, – говорит он. Но к полудню он решил, что не бросит команду, и вернулся в штаб-квартиру. “Не хотел подводить Джеймса”.

Мушкетеры, к которым присоединились Дхавал Шрофф и другие молодые лоялисты, сделали своим штабом, который прозвали душегубкой, душную комнату без окон, расположенную рядом с большой переговорной на десятом этаже, где обосновался Маск. Они чувствовали, что многие сотрудники Twitter, называющие их штрейкбрехерами, относятся к ним с неприязнью. Но несколько увлеченных своим делом инженеров Twitter, включая Бена Сан-Суси, предпочли встать в этой битве на сторону мушкетеров и присоединились к ним, заняв столы в открытом офисе десятого этажа.

Росс Нордин и Джеймс Маск

Маск встретился с мушкетерами вскоре после обеда в понедельник. “У нас тут полный бардак, – сказал он. – Я удивлюсь, если в этой компании найдется хоть три сотни первоклассных инженеров”. Им нужно было сократить штат до трехсот инженеров, а это значило, что уволить предстоит еще почти 80 % сотрудников.

Было некоторое сопротивление. Приближался чемпионат мира по футболу, а затем и День благодарения и связанный с ним период активного шопинга. “Нельзя допустить, чтобы в это время у нас упала система”, – сказал Йони Рамон. Джеймс согласился. “Сдается мне, это может привести к проблемам”, – заметил он. Маск рассердился. Он был абсолютно уверен, что компании необходимы масштабные сокращения.

Он сказал, что инженеры, которые сохранят работу, должны удовлетворять трем критериям. Они должны быть великолепны в своем деле, надежны и заряжены энтузиазмом. В ходе первого раунда сокращений, проведенного неделей ранее, избавлялись от всех, кто недостаточно хорош. На сей раз было решено выбирать и увольнять тех, кому нельзя доверять, а точнее, тех, кто не всецело предан Маску.

Для начала команда принялась анализировать сообщения, которые сотрудники Twitter отправляли в Slack и размещали в социальных сетях. С особым вниманием они подходили к тем, кто имел широкий доступ к арсеналу технологий компании. “Он велел нам выявлять людей, которые выражают недовольство или могут представлять угрозу”, – говорит Дхавал. Они проводили поиск по ключевым словам (в том числе “Илон”) в публичном канале Slack. Маск сидел вместе с ними в душегубке и отпускал шуточки об их находках.

Время от времени возникали забавные моменты. Например, они наткнулись на список слов, запрещенных к использованию в популярных темах Twitter. Когда среди них обнаружилось слово turdburger (“бургер с какашкой”), Маск так расхохотался, что упал на пол, еле переводя дух. Но некоторые из найденных сообщений, включая угрозы отомстить, подогрели его паранойю. “Один парень просто опубликовал команду, которая может вырубить целый центр обработки данных, и написал: «Интересно, что случится, если ее исполнить?» – говорит Джеймс. – Она была прямо в его посте”. Они сразу же уволили его и лишили доступа к рабочим материалам.

В основном они читали сообщения из публичного канала Slack, но Россу, который уже оправился от своего утреннего недуга, все равно было некомфортно. “Такое впечатление, что мы влезали в частную жизнь, нарушали свободу слова и все такое, – сказал он позже. – У них было в порядке вещей поливать начальников грязью”. Эндрю, который, как и Джеймс, очень внимательно относится к вопросам конфиденциальности, подчеркнул, что личные сообщения они не просматривали. “В компании необходимо соблюдать баланс, – говорит он. – В какой степени ты допускаешь инакомыслие?”

Маск не разделял этих тревог. Он считал, что неограниченной свободе слова на работе не место. Он велел выявлять людей, которые отпускали язвительные шуточки. Он хотел избавить штат от негатива. Мушкетеры и их соратники работали до глубокой ночи и составили список из трех десятков нарушителей. “Хочешь поговорить с ними и показать, какие посты они писали?” – спросил Джеймс. Маск ответил нет. Их надо уволить. Так с ними и поступили.

Да или нет?

Следующим критерием для отбора инженеров – после мастерства и надежности – был их энтузиазм. Маск всю жизнь работал на износ и отдавался делу целиком. Это было для него вопросом чести. Он презирал преуспевающих людей, которые часто ходят в отпуск.

Джеймс и Росс весь вторник думали, как определять, кто из сотрудников заряжен энтузиазмом. Потом они увидели в Slack чей-то пост: “Дайте мне выходное пособие, и я уйду сам”. И они поняли, что могут предоставить людям право выбора. Одни захотят работать до позднего вечера и по выходным. Но другие, что вполне объяснимо, такому повороту не обрадуются и не постесняются об этом сказать.