Илон Маск

Проблема с Apple

Йоэль Рот понял, что, помимо проблемы с самозванцами, у Twitter Blue возникнет и другая загвоздка – Apple. Маск предполагал, что пользователи будут регистрироваться на платформе через приложение Twitter для айфона. Twitter будет получать 8 долларов, а также собранные Apple данные для верификации имен и другой информации, включая, как полагал Маск, и номера кредитных карт. “Засада в том, что никто, черт возьми, не удосужился проверить, будет ли Apple делиться этой информацией”, – говорит Рот.

В Apple действовали строгие правила в отношении приложений. Компания получала 30 % со стоимости приложений, а также с любых встроенных покупок. Хуже того, Apple не делилась пользовательскими данными. За попытку нарушить эти правила приложение удалялось из App Store. Такая политика была обоснована защитой персональных данных и обеспечением безопасности. Если пользователь производил покупку с айфона, Apple не разглашала ни его персональные данные, ни данные его кредитной карты.

“Это не сработает, – сказал Рот, позвонив Илону. – Использование айфона подорвет сам основополагающий принцип Twitter Blue”.

Маску это не понравилось. Он понимал политику Apple, но считал, что Twitter сможет ее обойти. “Ты уже поговорил с кем-нибудь из Apple? – спросил он. – Просто позвони в Apple и скажи, чтобы тебе предоставили необходимые данные”.

Рот опешил. Если сотрудник среднего уровня вроде него позвонит в Apple и потребует изменить политику компании в отношении неприкосновенности персональных данных, там, как он выразился, его “на хер пошлют”.

Маск упорно твердил, что проблему можно решить. “Если мне нужно позвонить в Apple, я позвоню в Apple, – сказал он. – Если понадобится, я позвоню самому Тиму Куку”.

Йоэль Рот увольняется

Этот разговор стал для Рота последней соломинкой. В силу ограничений, наложенных Apple, бизнес-модель Twitter Blue оказалась под угрозой. Проблему самозванцев с голубыми галочками невозможно было взять под контроль незамедлительно, поскольку Маск сократил большинство модераторов контента. Авторитарные вспышки Маска продолжали нервировать сотрудников. И он требовал составить новый список людей, которые попадут под сокращение.

Рот сказал себе, что останется до промежуточных выборов 8 ноября, которые прошли без эксцессов и остались позади. Повесив трубку после разговора с Маском, он решил, что пора уходить. Пока Маск проводил общее собрание сотрудников в кафе на девятом этаже, Рот писал заявление об увольнении на десятом.

Он быстро созвонился со всей своей командой, чтобы сообщить коллегам об уходе, отправил письмо с заявлением и сразу же вышел из офиса, потому что не хотел, чтобы его выводили охранники. Когда об этом сообщили Маску, он искренне расстроился. “Ого, – сказал он, – я думал, он будет работать вместе с нами”.

Когда Рот ехал по мосту Бэй-Бридж в Беркли, у него завибрировал телефон. Новость о его уходе из Twitter распространялась быстро. “Я не отвечал на звонки за рулем, потому что я даже в лучшие времена сильно нервничаю, когда веду машину”, – говорит он. Доехав до дома и вытащив телефон, он увидел сообщение от Йони Рамона: “Можем поговорить?” Примерно так же написали Алекс Спиро и Джаред Берчалл.

Он позвонил Берчаллу, и тот сказал ему, что Маск расстроен и надеется, что он передумает. “Как мы можем убедить тебя вернуться?” – спросил Берчалл. Они проговорили полчаса, и Берчалл объяснил, как взаимодействовать с Маском, когда он входит в сатанинский режим. Рот сказал, что принял решение, но готов поговорить с Маском в рамках дружественной заключительной беседы. После позднего обеда он прикинул, что хочет сказать, и в 17:30 написал Маску: “Я готов поговорить”.

Маск позвонил ему сразу. Большую часть времени Рот говорил по намеченному плану, описывая самые насущные, на его взгляд, проблемы Twitter. После этого Маск задал ему прямой вопрос: “Ты рассматриваешь возможность вернуться?”

“Нет, это станет для меня неверным решением”, – ответил Рот.

Рот испытывал к Маску смешанные чувства. По большей части они взаимодействовали без проблем. “Он был адекватным, веселым, харизматичным и говорил о своих целях так, что поверить ему было трудно, но его слова при этом дарили тебе вдохновение”, – говорит Рот. Но были и моменты, когда Маск показывал свою властную, грубую, темную сторону. “Он был плохим Илоном, и таким я его терпеть не мог”.

“Люди хотят, чтобы я сказал, что ненавижу его, но все гораздо более сложно, и это, полагаю, и делает его интересным. Он ведь немного идеалист, правда? Он поставил перед собой ряд грандиозных целей – от обеспечения многопланетности человечества и перехода на возобновляемую энергию до поддержания свободы слова. И он создал для себя моральную и этическую вселенную, которая сфокусирована на достижении этих масштабных целей. Я думаю, из-за этого его трудно представлять злодеем”.

Рот не стал просить выходное пособие. “Я просто хотел уйти, пока моя репутация еще не запятнана и пока я еще могу найти другую работу”, – говорит он с грустью. И еще он хотел защититься. Когда в The New York Post и других изданиях вышли статьи о его более ранних твитах, в которых он поддерживал демократов и выступал против Трампа, в его сторону полетели пугающие антисемитские и гомофобные смертельные угрозы. “Я очень беспокоился, что, если мы с Илоном расстанемся по-плохому, он твитнет про меня что-нибудь нехорошее и назовет меня либерастом, а потом сто миллионов его подписчиков, часть из которых могут оказаться буйными, станут преследовать меня и моих близких”. Говоря о своих опасениях, Рот погрузился в меланхолию. “Илон не понимает, – сказал он в конце нашей беседы, – что у нас в отличие от него нет личных охранников”.

Отчаяние

Поздним вечером после ухода Рота и фиаско с Twitter Blue Маск провел видеоконференцию с Францем фон Хольцхаузеном и остальными сотрудниками из команды дизайнеров роботакси. Не успели они приступить к показу последних эскизов автомобиля, как он поделился с ними своей досадой из-за Twitter. “Не знаю, зачем я это сделал, – сказал он, усталый и поникший. – Судья, по сути, сказал, что я должен купить Twitter или будет плохо, и теперь я такой: вот дерьмо”.

С закрытия сделки о покупке Twitter прошло ровно две недели. Все это время Маск круглые сутки работал в штаб-квартире Twitter, параллельно решая задачи для Tesla, SpaceX и Neuralink. Его репутация была подмочена, и драма с Twitter уже не заряжала его энергией, а причиняла боль. “Надеюсь, рано или поздно я выберусь из этого ада с Twitter”, – сказал он и пообещал, что постарается вернуться в Лос-Анджелес и проводить совещания о разработке роботакси на месте, а не по видеосвязи.

Фон Хольцхаузен попытался вернуться к обсуждению предельно футуристического проекта роботакси, который разработали в его конструкторском бюро, но Маск снова заговорил о Twitter. “Насколько бы плохой вам ни казалась культура Twitter, на самом деле все в десять раз хуже, – сказал он. – Здесь царят нереальные избалованность и лень”.

После совещания он дал видеоинтервью для бизнес-саммита в Индонезии. Ведущий встречи спросил, какой совет он дал бы человеку, который хочет стать следующим Илоном Маском. “Бойся своих желаний, – ответил он. – Не знаю, много ли людей на самом деле захотели бы стать мной. Честно говоря, я причиняю сам себе катастрофические мучения”.