Илон Маск

Тут у Джеймса появилась идея. Несколько дней назад они с Дхавалом познакомились с молодым программистом из Twitter на конференции в Сан-Франциско. Его звали Бен. Джеймс позвонил ему, включил громкую связь и принялся засыпать его вопросами.

“У меня есть список всех правок”, – сказал Бен.

“Можешь его прислать?” – спросил Джеймс. Они стали думать, как применить скрипт на Python и техники обрезки, чтобы передать файл как можно быстрее.

Тут в разговор вмешался Маск. “Спасибо за помощь, друг”, – сказал он.

Последовала долгая пауза. “Илон?” – спросил Бен. Казалось, он опешил, осознав, что будущий директор компании копается в исходном коде прямо в день закрытия сделки.

Услышав его французский акцент, я понял, что по телефону говорит тот самый Бен – Бен Сан-Суси, – который в кофе-баре задал Маску вопрос о модерации контента. Как истинный инженер, он был не слишком силен в налаживании связей, но внезапно получил пропуск в ближний круг. Это показывало, как высока цена счастливого случая – и готовности прийти на работу в офис.

На следующее утро, когда Twitter официально оказался в руках у Маска, мушкетеры поднялись на девятый этаж штаб-квартиры, где в кафе подавали бесплатный завтрак. Встретившись там с Беном, они в компании нескольких других инженеров Tesla вышли на залитую солнцем террасу с видом на ратушу. Там стоял с десяток столов, и оформлено все было в веселом стиле, но никого из Twitter видно не было.

Обсуждение кода с Джеймсом Маском, Дхавалом Шроффом и Эндрю Маском

Когда Джеймс, Эндрю и Росс рассказали, как составляют списки на сокращение, Бен не побоялся высказать свое мнение. “Мой опыт говорит, что отдельные люди важны, но важны и команды, – сказал он. – Думаю, имеет смысл не просто выбирать хороших программистов, а искать команды, которые действительно хорошо работают вместе”.

Обдумав его слова, Дхавал с ним согласился. “Мы с Джеймсом и другими членами нашей команды автопилота всегда сидим вместе, и идеи льются рекой, и как команда мы работаем лучше, чем каждый из нас по отдельности”, – сказал он. Эндрю отметил, что именно поэтому Маск предпочитает, чтобы все работали в офисе, а не удаленно.

И снова Бен выразил другую точку зрения. “Я верю в работу в офисе и сам хожу в офис, – сказал он. – Но я программист, и мне не идет на пользу, когда меня каждый час прерывают. Поэтому иногда я остаюсь дома. Пожалуй, лучше всего гибридный формат”.

У руля

В коридорах штаб-квартиры Twitter, а также Tesla и SpaceX, не говоря уже о кулуарах Уолл-стрит, шли разговоры о том, собирается ли Маск привлечь кого-то к совместному управлению компанией. В первый день в статусе владельца Twitter он тайно встретился с вероятным кандидатом на эту должность Кейвоном Бейкпуром, одним из основателей приложения для видеотрансляций Periscope, которое Twitter купил и затем уничтожил. Бейкпур стал президентом Twitter по разработке продукта, но ранее в 2022 году Агравал отправил его в отставку без объяснения причин.

Их беседа с Маском в переговорной комнате, где также присутствовал инвестор Скотт Белски, финансирующий технологические компании, показала истинное слияние разумов. “У меня есть идея по рекламе, – сказал Бейкпур. – Спрашивать людей, которые подписываются, какие у них интересы, и предлагать им персонализировать свой пользовательский опыт. Можно сделать это прерогативой подписчиков”.

“Да, это и рекламодателям понравится”, – согласился Маск.

“Еще нужна специальная кнопка, чтобы можно было заминусовать любой твит, – продолжил Бейкпур. – Нужно, чтобы у пользователей была возможность подавать отрицательный сигнал, который влияет на рейтинги”.

“Право минусовать стоит предоставить лишь верифицированным платным подписчикам, – сказал Маск, – ведь в ином случае можно стать жертвой атаки ботов”.

По завершении беседы Маск невзначай сделал Бейкпуру предложение. “Может, вернешься сюда на работу? – спросил он. – Похоже, тебе здесь нравится”. После этого он в подробностях изложил свою концепцию развития продукта, сказав, что хочет сделать Twitter платформой для размещения контента и осуществления финансовых транзакций, реализовав все задумки, которые у него имелись для X.com.

“Не знаю, что и сказать, – ответил Бейкпур. – Я восхищаюсь тобой. Я покупаю все созданные тобой продукты. Мне нужно обдумать это предложение”.

Было очевидно, однако, что Маск, как и в остальных своих компаниях, не собирается особо делиться властью. Через месяц я спросил у Бейкпура, к какому выводу он пришел. “Я считаю, что эта работа не для меня, – сказал он. – Илон обожает лично руководить проектированием и разработкой продукта”.

Маск не спешил найти человека на место директора Twitter, хотя и провел онлайн-голосование, показавшее, что надо это сделать. На первых порах он обходился даже без финансового директора. Он хотел, чтобы Twitter был его игровой площадкой. В SpaceX у него было не менее пятнадцати непосредственных подчиненных, в Tesla – около двадцати. Он сказал команде, что готов, чтобы в Twitter их число превысило двадцать. И постановил, что и его непосредственные подчиненные, и самые преданные своему делу инженеры должны работать вместе в огромном открытом офисе на десятом этаже, где он ежедневно и еженощно будет общаться с ними напрямую.

Первый акт

Маск поручил своим молодым мушкетерам разработать стратегию для проведения масштабных сокращений в раздутом штате инженеров Twitter, и они прочесывали код, чтобы понять, кто работает лучше всех и отдается делу целиком. В шесть часов вечера в пятницу, 28 октября, спустя сутки после закрытия сделки, Маск собрал их и три десятка других воинов Tesla и SpaceX, чтобы приступить к реализации намеченного плана.

“Сейчас в Twitter две с половиной тысячи программистов, – сказал Маск. – Если бы каждый из них писал хоть по три строки кода в день, что до смешного мало, в год должно было бы выходить три миллиона строк, а этого достаточно для целой операционной системы. Ничего такого не происходит. Здесь что-то в корне неверно. Я словно в цирке оказался”.

“Менеджеры по продукту вообще не разбираются в программировании, но постоянно заказывают новые и новые функции, не зная, как их создавать, – сказал Джеймс. – Они напоминают генералов от кавалерии, которые в жизни не сидели на коне”. Маск и сам нередко использовал это сравнение.

“Я установлю планку, – заявил Маск. – В команду по разработке автопилота у нас входят сто пятьдесят инженеров. Я хочу дойти до такого же числа в Twitter”.

Даже учитывая, что Маск считал производительность труда в Twitter очень низкой, при мысли о сокращении более 90 % инженеров большинство присутствующих на встрече вздрогнули. Милан Ковач, которого Маск пугал уже не так сильно, как на заре работы над Optimus, объяснил, почему компании нужно больше инженеров. К осторожности Маска призвал и юрист Алекс Спиро. Он полагал, что некоторые позиции в Twitter не требуют гениальных компьютерных навыков. “Я не понимаю, почему каждый человек, работающий в компании, которая управляет социальной сетью, должен набирать сто шестьдесят баллов в тесте на коэффициент интеллекта и работать круглые сутки”, – заметил он. Одни должны уметь продавать продукт, другие – обладать эмоциональными навыками хороших руководителей, а третьи – просто загружать пользовательские видео, не хватая звезд с неба. Кроме того, при сокращении штата до минимума возникал риск, что система откажет, как только кто-нибудь заболеет или пресытится работой.