Император гнева

Наконец, после двух недель плена, Кир даёт добро.

Личность стрелявшего в нас снайпера пока не установлена. Но ясно, что он был нанятым профессионалом. Пистолет и боеприпасы невозможно было отследить, отпечатки пальцев парня были химически выжжены, и даже все его настоящие зубы были заменены имплантатами.

В нашем мире все это очень явные признаки профессионального киллера. И к тому же очень дорогого. То, что он предпочел самоубийство поимке, еще больше подчеркивает это.

Но, честно говоря, у Соты много врагов, которые могли бы захотеть его смерти — или смерти любого из нас. У Кира, наверное, их в два раза больше. Так что теперь, когда стрелок мёртв, у нас нет другого выбора, кроме как жить дальше.

Таков мир Братвы, в котором мы живём. Опасность всегда… где-то рядом, за углом. Нужно просто научиться быть достаточно быстрой, чтобы заметить её приближение, прежде чем она тебя настигнет.

Я не рассказала Тейлор о стрельбе и последующем карантине, потому что, как уже сказала, хочу отделить свой беспорядочный мир от её упорядоченного. Однако она знает, что я выхожу замуж за Кензо.

Мы немного поговорили об этом, и как жена Дрейзена она понимает, даже если ей не нравится, что её сестра выходит замуж за якудзу, чтобы остановить войну.

Однако после карантина, когда свадьба уже не за горами, Тейлор говорит мне, что пригласит меня на девичник.

Не «спрашивает, хочу ли я». Говорит.

Обожаю её.

Вечер, когда я неохотно устраиваю девичник перед свадьбой, на которой не хочу быть, на самом деле оказывается довольно приятным. Тейлор, как управляющий партнёр Crown and Black, имеет определённый вес в этом городе.

Она каким-то образом договаривается о нашем посещении невероятного ресторана, отмеченного двумя звёздами Мишлен. Когда мы входим, нас проводят в отдельный VIP-зал, примыкающий к кухне, с окном, через которое мы можем наблюдать, как повара готовят еду на безупречной, великолепной кухне.

В качестве дополнительного сюрприза, как только мы садимся, входит Фуми, сводная сестра Кензо и лучшая подруга Тейлор, и крепко меня обнимает.

— Что ты здесь делаешь? — недоверчиво выпаливаю я. Имею в виду, она стала моей подругой, но жена губернатора, пришедшая на девичник перед свадьбой мафиози, кажется… сомнительной… с точки зрения имиджа.

Фуми фыркает от смеха.

— Э-э, собираюсь праздновать с тобой?

Моё лицо мрачнеет.

— Прости, я не то имела в виду. Просто хотела спросить… должна ли ты быть здесь? Ну, как жена губернатора и всё такое?

— Ой. — Фуми морщит нос и отмахивается от меня. — Да, к черту все это. Я определенно могу быть здесь.

— Я здесь ради первых леди, которые говорят «к черту все!» — смеется Фрейя, когда приносят шампанское, заказанное Тейлор.

После того, как все было разлито, Фрейя произносит в мой адрес довольно красноречивый тост, на удивление почти лишенный какой-либо вульгарности и ругательств. Фуми сочиняет ещё одну песню, которая очень хорошо написана и затрагивает тему поиска чувств там, где их не ожидаешь найти, поиска своей второй половинки там, где её меньше всего ожидаешь…

Бла-бла-бла.

Имею в виду, что это прекрасный тост, и я обхожу стол, чтобы обнять её после того, как она его закончит. Но… да ладно.

Я не «нахожу чувств там, где их не ожидаю» с её ворчливым, жадным до власти сводным братом. Извини, но нет.

После второго тоста бросаю взгляд на сестру, ожидая, что она скажет что-нибудь. Она просто смотрит на меня одним из своих «взглядов».

— Ладно, говори, — вздыхаю я.

Она качает головой.

— Ты знаешь, что собираюсь сказать.

— Что ты не хочешь, чтобы я вышла замуж за придурка из якудзы, чтобы остановить войну? — Я бросаю взгляд на Фуми. — Без обид.

Фуми смеётся.

— Без обид. Кензо —…она деликатно откашливается… — интересный персонаж. Мы узнаём друг друга. Но я имею в виду… Она приподнимает брови. — Я понимаю, леди. Он настойчивый.

— Да, по буквам: к-р-е-т-и-н, — бормочу я, поворачиваясь к Тейлор. — Так в этом была суть?

Она закатывает глаза.

— Да, что-то в этом роде.

— Говорит леди, которая сама замужем за гангстером. Я имею в виду, «чья бы корова мычала?».

Фуми и Фрейя смеются, когда моя близняшка бросает на меня еще один взгляд, прежде чем улыбнуться и взять меня за руку.

— Просто… Пожалуйста, не думай, что ты одинока. У тебя всегда есть я. Ты ведь знаешь это, правда?

Знаю. Но я также прожила свою жизнь с определёнными личными установками. И одна из главных, особенно после того, как потеряла того, чьё имя нельзя называть, заключается в том, что я сама за себя отвечаю.

И сама плачу по своим счетам.

Я уверена, что Тейлор могла бы помочь мне избавиться от этого брака, попросив об этом Дрейзена. Он сидит за Железным столом — своего рода объединением сверхмощных семей Братвы — вместе с Киром.

Но я должна это сделать. Мне это не нравится, но Кир был рядом половину моей взрослой жизни. Он дал мне дом и жизнь, которая не сводилась к воровству от одной сделки к другой. Если это остановит войну и убережёт его и его людей от кровавой бойни, то так тому и быть.

Это цена, которую готова заплатить.

В какой-то момент я встаю, чтобы пойти в дамскую комнату, и Фрейя идёт со мной. По её взгляду и по тому, что она была непривычно тихой всю ночь, я уже понимаю, что у неё что-то на уме.

— Ладно, выкладывай, — вздыхаю я, когда дверь за нами закрывается.

Она бросает на меня быстрый взгляд, прежде чем заглянуть под дверь кабинки, чтобы убедиться, что мы одни. Затем она поворачивается ко мне.

— Послушай, я не хотела говорить об этом дома у Кира, потому что уверена, что там все прослушивается.

Я хмурюсь.

— Хорошо?

Фрейя нервно сглатывает.

— Стрельба…

— Фрей, это может быть…

— Мы будем говорить о том, что он-кого-нельзя-называть был на той вечеринке, или нет?

Я замираю.

— Прости, — тихо говорит она, касаясь моей руки. — Я просто… Прошло две недели, а ты так и не упомянула, что он был на той вечеринке. Но я его видела.

— Всё в порядке, — бормочу я.

Она сглатывает, пристально глядя на меня.

— Это не так, — выпаливает она. — То есть… совсем не так.

— Послушай, я не знаю, почему он был там, ясно? — раздражённо говорю я. — Но он явно знает Соту, иначе как бы вообще туда попал?

— Чего он хотел?

— Ничего, — огрызаюсь. — Ладно? Мы можем оставить это?