Император гнева

— Отвали, чёрт возьми!

— Лежи смирно! — шиплю я на Аннику, которая пытается сбросить меня с себя. Она снова бьёт меня, и я морщусь, хватаю её за запястье и поднимаю его над головой. Я поворачиваю голову и смотрю в темноту через дорогу на здание, которое выше этого на один этаж.

И вот вижу темную фигуру, быстро прыгающую вдоль края, чтобы присесть на корточки и лучше видеть.

— ДАЛЬНЯЯ КРЫША! — реву я.

Удерживая Аннику одной рукой, я поднимаю пистолет и делаю три выстрела. Так и Мэл делают то же самое, подпрыгивая, чтобы лучше прицелиться. Айзек и Кир тоже достают пистолеты, и темная фигура быстро отступает.

Я рычу, наконец-то отпуская Аннику, и вскакиваю на ноги. Вижу только край дальней крыши. Парень пытается быстро разобрать винтовку.

Он собирается бежать.

И я, чёрт возьми, точно собираюсь погнаться за ним.

— Оставайся с Сотой! — говорю Хане, которая коротко кивает. Кир тоже держится позади, но не из трусости. Этот человек — глава Николаевской братвы. Его единственный наследник находится в больнице на аппарате жизнеобеспечения, и он не может позволить себе роскошь прыгать по крышам, преследуя стрелка.

Но мы можем.

Мэл, Такеши, Айзек и я бежим по крыше и совершаем невероятный прыжок на частную крышу соседнего здания. Оттуда мы прыгаем к следующему зданию, которое всё ещё строится и к которому сбоку прикреплён кран для подъёма тяжёлых материалов на верхний этаж.

Кран возвышается над улицей, создавая мост на другую сторону… если вы достаточно храбры.

Оказалось, что мы, четверо, были достаточно безумны.

Исаак последним забирается на крышу, и мы возвращаемся в том же направлении, откуда пришли. Мы двигаемся бесшумно — Так, Мэл и я, потому что в якудза с детства учат быть скрытными. Но я должен сказать, что Исаак впечатляет своей скоростью и бесшумностью, в то время как высокий и крепкий Кир не отстает от нас.

— Ложись!

Мэл сбивает меня с ног, и я падаю на землю как раз в тот момент, когда позади меня взрывается кусок кирпичной стены. Впереди мы замечаем снайпера, который снова быстро опускает винтовку. Но на этот раз мы намного, намного ближе.

Он наш, черт возьми.

— Направо! — шиплю я своим братьям. Они оба кивают и взлетают на соседнюю крышу, обходя стрелка с фланга. Я бросаю взгляд на Айзека, и он сурово кивает мне в ответ.

— Ты со мной?

— Десять лет в спецназе? — ворчит он в ответ. — Да.

— Этого хватит.

— Вперед!

Мы оба бросаемся к стрелку, когда он опускается на одно колено и наводит винтовку. Затем он вздрагивает и пригибается, когда Такеши и Мэл бросаются на него сбоку. Он так и не заметил, как они приблизились.

Попался, ублюдок.

— Брось оружие! — Кричу я, когда мы бросаемся на него.

Он так и делает. Затем он делает нечто совершенно неожиданное.

Бросает винтовку, встает, разворачивается, а затем бежит к краю пятиэтажного здания.

— Подожди!

Он перелетает через него головой вперед, раскинув руки в стороны. Я подбегаю к краю и смотрю вниз, морщась, когда вижу, как он падает на тротуар внизу, и его череп разлетается вдребезги, как дыня.

— Что за хрень? — ворчит Так, тоже выглядывая за край, его лицо перекошено. — Какого чёрта он это сделал?

— Не хотел, чтобы его поймали, — ворчит Айзек, пожимая плечами и спокойно убирая оружие в кобуру.

— Да, но… серьёзно? — бормочет Такеши.

Айзек снова пожимает плечами:

— Что? Его не поймали.

Когда мы возвращаемся в здание Соты, я первым делом направляюсь к нему. У него сбивается дыхание, но это лишь результат выброса адреналина. Он не ранен, и Хана с тремя другими людьми Соты уже поднесли к нему кислородный баллон, чтобы облегчить его состояние.

Затем поворачиваюсь и встречаю взгляд Анники. Я молча подхожу к ней по крыше.

— Ты в порядке?

Она кивает. Её лицо выражает некоторое потрясение, но не более того.

До меня вдруг доходит: в неё стреляли уже не в первый раз.

Почему меня это так беспокоит?

— Ты не ранена?

— Она в порядке, — бормочет Фрейя, бросая на меня взгляд.

— Она может сама за себя ответить, Мортиша, — бросаю я в ответ.

Фрейя прищуривает глаза, а затем улыбается:

— Знаю, ты пытаешься быть придурком, но я воспринимаю это как комплимент.

— Отлично. Воспринимай, как хочешь, — бормочу я, отстраняясь от неё и хмуро глядя в лицо Анники. — Тебе правда не больно?

Она приподнимает бровь:

— Боже мой, сколько раз ты хочешь, чтобы я это повторила?

— Один раз, вслух, было бы неплохо, — ворчу я.

Она закатывает глаза:

— Я в порядке. Можешь перестать притворяться, что тебе не всё равно, ладно?

Анника встает и проталкивается мимо меня, чтобы подойти и поговорить с Киром, Айзеком и Фреей. Я просто продолжаю смотреть ей вслед.

Дело в том, что…

Я осознаю, как настойчиво спрашивал её, всё ли с ней в порядке, и что всё это было не просто для показухи, чтобы притвориться, что мне не всё равно.

Возникает вопрос: почему, чёрт возьми, мне было так важно убедиться, что с моей фальшивой женой, которая мне даже не нравится, всё в порядке?

Ответ шуршит у моих ног. Я хмурюсь и наклоняюсь, чтобы поднять маркер с кровью, пока его не сдуло с крыши. Смотрю на наши имена, написанные на нём.

Мне всё равно, потому что нравится мне это или нет, должен я это или нет, но эта женщина — моя законная жена.

Брак будет заключён. Он был скреплён кровью. Он был скреплён насилием.

И пути назад уже нет.

10

АННИКА

В течение двух недель после нападения на особняк Соты Акиямы мы, по сути, находимся на полной изоляции. С тех пор, как я переехала в Нью-Йорк несколько месяцев назад, я живу в потрясающей квартире Тейлор, потому что она теперь живёт с Дрейзеном в его невероятно роскошном особняке в Центральном парке. Фрейя тем временем живёт жизнью рок-звезды в разных роскошных отелях.

Однако после перестрелки Кир прекращает все это. Мы с Фреей переезжаем в двухуровневый пентхаус, который он купил около года назад, а сам он отправляется в Лондон по делам.

Там мы в безопасности: пентхаус — это крепость, охраняемая небольшой армией его людей. Но мы, по сути, пленницы. На улицу выходить нельзя, кроме как во внутренний дворик Кира. Даже тогда мы должны находиться там только в том случае, если сначала предупредим охрану, чтобы они были начеку.

Честно говоря, это головная боль. Но, по крайней мере, со мной Фрейя, и примерно через неделю я уже живу по её преимущественно ночному расписанию, что меня вполне устраивает.