Император гнева

О, черт.

Огромная рука Кензо сжимает мою набухшую киску через влажные трусики. Мое лицо горит от жара. Я смотрю на то место, где покоится его рука, и сдерживаю стон, когда он проводит пальцем по моим губам через скользкое кружево.

Дыхание становится тяжелым и прерывистым, кожу покалывает, а соски трутся о ткань платья.

Наши взгляды встречаются, и я икаю.

Черт.

Кензо хмурится и убирает руку.

— Что ты делаешь? — выпаливаю я.

Его рука остается там, где она есть, его ладонь на моей жаждущей плоти. Но его палец больше не двигается. Его глаза встречаются с моими.

— Ты пьяна, — тихо рычит он.

— Нет, я не-е-ет.

Блядь. Даже я слышу, как невнятно звучат мои слова, когда они слетают с губ. Мой взгляд падает на столик, останавливаясь на пустом стакане и бутылке водки с внушительной вмятиной на ней.

Ладно, может, это всё водка на меня так действует.

С удвоенной силой.

— Я правда не-а-а-а…

— Да, — рычит он. — Ты не-а-а-а…

Ненавижу себя за то, что разочаровываюсь, когда он убирает руку.

— Что, — бормочу я. — Ты не будешь трогать пьяную девушку?

Кензо ничего не говорит, но начинает вставать.

Я громко фыркаю.

— Вау-у-у. А я-то думала, что ты крутой парень из якудзы.

— И это требует сексуального насилия?

— Нельзя насиловать тех, кто этого хочет.

В ту же наносекунду, как эти слова слетают с моих губ, я словно мгновенно трезвею. Зажимаю рот рукой, а по лицу разливается жар.

Что со мной не так?

Это не единственное, что происходит, когда эти слова разлетаются по вселенной. Кензо замирает, словно окаменев. Его глаза из обычного насыщенного тёмного пламени превращаются в захватывающую дух тьму, пульсирующую гневом и злобой.

Он медленно смотрит мне в глаза, и пламя охватывает меня с головы до ног.

— Повтори, — хрипит он, и в его голосе слышится тёмная энергия, которая одновременно пугает и возбуждает меня.

Я вздрагиваю, когда он приподнимается, склоняясь между моими непристойно раздвинутыми бёдрами, а моё свадебное платье собирается вокруг бёдер, нависая надо мной. Он наклоняется, и я всхлипываю, когда его сильные пальцы, словно тиски, сжимают моё горло.

— Я сказал, — свирепо рычит он. — Повтори ещё раз.

Я дрожу, но качаю головой.

— Нет.

Губы Кензо уродливо кривятся.

— Осторожнее, принцесса, — бормочет он. Сдерживаю всхлип, когда он наклоняется ко мне, раздвигая бёдра, и его губы касаются моей шеи и мочки уха. — Возможно, я просто привыкну к этому слову, и оно мне слишком понравится.

Я вздрагиваю, пьянящая смесь страха и необузданного вожделения взрывается, разливаясь жидким огнем по моему телу и венам.

— Я…

— Ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе? — рычит он.

Вскрикиваю, когда его рука грубо просовывается мне между ног, обхватывая пульсирующую киску через трусики. С моих губ срывается стон, когда его пальцы скользят под край. Его рука дёргается, мускулистое предплечье напрягается, и он срывает с меня чёртову кружевную ткань.

Это только начало.

Внезапно, без предупреждения, ощущаю, как два толстых пальца проникают между моих жаждущих губ. Из горла вырывается хриплый, мучительный стон, когда он грубо погружает их в меня, толкая глубоко внутрь.

— Чёрт… — задыхаюсь я, вздрагивая, и инстинктивно хватаюсь за его мускулистое предплечье.

— А как насчёт сейчас, принцесса, — угрожающе рычит он. Его пальцы начинают выскальзывать, но тут же снова погружаются в меня, задевая точку G.

— О… — я хнычу, дрожа и содрогаясь, когда он начинает двигать пальцами в моей ноющей, влажной вагине.

Затем он усиливает натиск и начинает трахать меня пальцами ещё жёстче и грубее.

— А теперь? — мрачно мурлычет он.

— Да… — Я жалобно стону, цепляясь за него, когда волны темного наслаждения начинают нарастать и разбиваться о мои внутренности.

Все еще чувствую, как алкоголь разливается по венам. Я пьяна, очень пьяна, но это только подливает масла в огонь, бушующий во мне. Комната кружится, а мои чувства кипят и пульсируют. Медленное погружение в опьянение идёт рука об руку с тёмным удовольствием, которое он выжимает из моего тела, и всё, чего я хочу, — это плыть на этой волне вечно.

— Кто бы мог подумать, что моя жена — такая отчаявшаяся, нуждающаяся маленькая шлюшка, — шипит Кензо мне на ухо.

Я громко стону.

— Ещё, — отчаянно хнычу я, чувствуя, как сжимаюсь вокруг него.

Он мрачно усмехается.

— Еще? — шипит он. — Какая жадная маленькая шлюшка.

Он внезапно добавляет третий палец. Мои глаза распахиваются, рот широко раскрывается, когда я наполняюсь так, как никогда раньше.

— Чеееерт… — Я стону.

Хотела сказать побольше непристойностей.

Но это…

Блядь.

Это нереально. Отвязное. Неземное. Ощущение того, как его огромные пальцы широко растягивают мое лоно и наполняют меня до предела, опьяняет даже сильнее, чем водка — острый прилив адреналина, смешанный с отчаянной потребностью в удовольствии.

Его рот опускается к моей шее, и я вскрикиваю, когда он сильно прикусывает ее. Пальцы сильнее сжимаются на моем горле, перекрывая приток крови и кислорода ровно настолько, чтобы поднять бурлящее ощущение алкоголя в венах на потусторонний уровень.

Все расплывается и превращается в жидкий огонь. Моя кожа оживает, и я умоляю его дать мне ещё, ещё, ещё, пока он грубо терзает шею зубами и пальцами доводит меня до забвения.

— Почему бы тебе не быть хорошей маленькой игрушкой и не кончить для меня, как жадная сучка, которой ты и являешься, жена, — злобно рычит он мне в ухо. Его большой палец начинает теребить клитор, пока три его огромных пальца продолжают входить в меня. — Кончи на мою грёбаную руку, сейчас же, как хорошая девочка.

Сладко. Чёрт. Господи.

Когда я взрываюсь, мне кажется, что сама реальность размывается вокруг. Как будто мир, который знаю, на секунду теряет фокус, и я падаю в пустоту. Я кричу, изо всех сил сжимая его предплечье, чувствуя, как под его татуированной кожей перекатываются сухожилия и мышцы, когда его пальцы глубоко проникают в меня.

Он кусает меня в последний раз, вырывая стон из моих дрожащих губ. Затем его пальцы выскальзывают из-под моих ног. Его рот и рука отрываются от шеи и горла.