Император гнева

— Думаю, они оставили Леку умирать. Когда он остался один, он добрался сюда и перелез через эту стену.

Я с трудом глотаю, дважды. Секунду спустя смотрю на Мала, видя, что он смотрит на меня с любопытством.

— Хочу его смерти, — холодно шиплю я.

Он кивает.

— Думаю, ты уже исполнила свое желание. Это безумное количество крови на земле. Он, возможно, и перебрался через стену, но далеко не ушел. — Мал внимательно смотрит на меня. — Лека должен быть мертв, Анника. Возможно, он добрался до конца улицы или через дорогу по другую сторону этой стены, чтобы спрятаться в канаве. Но к этому времени он должен был истечь кровью.

Меня поглощает жгучее желание найти тело и вырезать сердце. Но есть еще кое-что, чего я жажду еще больше.

Мне нужно найти Кензо.

Сейчас я не могу думать о Валоне или о мести, если он каким-то образом все еще цепляется за жизнь поблизости.

Сейчас я должна найти своего мужа.

— Они недалеко.

Мал присел на корточки, указывая на окурок в белых камнях дзен-сада. Он еще слабо тлеет.

Ублюдки, которые взяли Кензо, все еще рядом.

А значит, и он тоже.

Пронизывающая боль, которую я редко испытывала раньше, пронзает меня. Это боль, которую я чувствовала в ночь гибели моей семьи. В ночь, когда я думала, что потеряла Тейлор. Это боль, которую испытывала не так давно, когда ей угрожала опасность, и я чуть не потеряла ее снова.

Озарение поражает меня, как пощечина.

Я знаю, что это за боль.

Это страх потерять любовь: настоящую, искреннюю любовь. Такую любовь, от которой я пыталась защититься с восемнадцати лет. Такую, которую я теперь чувствую глубоко в костях и в душе к Кензо.

Я не позволю этому случиться.

Не потеряю его.

— Насколько ты близок с местными властями?

Мал кивает, читая мои мысли.

— Близок. Я позвоню нашим парням в местный участок. В Киото не так уж много дорог. Они могут устроить какие-нибудь пьяные облавы и поискать Гакафери и его людей.

Резко киваю и вытаскиваю свой телефон.

— Спасибо, — бормочу я, нажимая на имя контакта и поднося телефон к уху.

— Что, там два часа ночи? — ворчит Фрейя. В Нью-Йорке около часа дня, а значит, она, вероятно, только проснулась.

— Мне нужно, чтобы ты взломала муниципальную систему видеонаблюдения Киото, — выпаливаю я.

— О, это и все? — бормочет она.

— СЕЙЧАС, Фрей!

Ее сарказм исчезает.

— Сейчас. Подожди, — быстро говорит она, чувствуя нетерпение в моем голосе. — Одну минуту.

Я слышу, как она щелкает по клавиатуре.

— Хорошо, я сейчас ищу черный ход. Не должно быть слишком… вот, — ворчит она. — Я внутри. Что я ищу?

— Улкана.

Фрейя резко втягивает воздух.

— Он там? — шипит она.

— Да. И у него Кензо.

Пауза.

— Ты меня слышала? — бормочу я. — Он…

— Да, нет, я слышала, — отвечает Фрейя, печатая. — Я полагаю, чувства… изменились? — спрашивает она, ее голос повышается в удивлении.

Киваю, мое сердце разрывается.

— Изменились, — шепчу я. — Пожалуйста. Найди его, Фрей.

— Дай мне отправную точку.

Я быстро называю адрес арендованного дома Валона.

— Прокрути запись примерно на сорок пять минут назад.

— Одну секунду. — Ее пальцы стучат по клавиатуре ее ноутбука. — Окей, вот мы и на месте. — Она ругается. — Да, там Улкан. Похоже, его люди убили охранников в доме и затащили их внутрь… — Она что-то печатает. — Перемотка — готово. Да, они тащат кого-то за пределы территории…

Моя грудь сжимается, когда она снова резко вдыхает.

— Это Кензо. Они запихнули его в фургон и уехали.

— Он ранен? — шепчу я, глядя вдаль, пока Мал с беспокойством смотрит на меня.

— Да, Анни, — тихо говорит Фрейя. — Он ранен.

Черт.

Поднимаю глаза, встречаясь взглядом с Малом, его челюсть мрачно сжимается.

— Я нашла фургон, — выпаливает Фрейя мне в ухо.

Начинаю бежать обратно к мотоциклам, а Мал мчится за мной.

— Веди.

25

КЕНЗО

— На мой взгляд, брак сильно переоценен.

Я поднимаю голову. Мой правый глаз довольно сильно опух, но я все равно могу смотреть на Улкана, несмотря на боль… ну, повсюду.

Болит все. Прежде чем мы покинули дом Валона, двое головорезов Улкана поработали надо мной кулаками и той же резиновой дубинкой, которой они вырубили меня ранее — пока я все еще был привязан к этому чертовому столбу.

Но я сосредоточен не на боли и не на бреднях Улкана. Вместо этого пытаюсь оценить, насколько сильно сошли с рельсов первоначальные планы этого психопата.

Я бросаю взгляд на перепуганную мать, прижавшуюся в углу кухни, держа своих двоих маленьких детей позади себя.

Да, что бы Улкан ни задумал, это было не это.

— Все будет хорошо, — тихо бормочу я по-японски женщине.

Ее лицо бледное и страдальческое, глаза широко раскрыты от страха за своих детей, которых она прячет за спиной.

— Ты знаешь, кто я? — спрашиваю я ее.

Она быстро кивает.

— Тогда ты знаешь, что я позабочусь об этом. Извините, что побеспокоил вашу семью…

Я ворчу, когда Улкан бьет меня ладонью по рту.

— Невежливо говорить на иностранном языке в присутствии тех, кто его не знает, мистер Мори, — холодно огрызается он. Он поворачивается, кивая подбородком на женщину. — Что, черт возьми, ты ей говорил, а? Говорил наброситься на меня?

Он вытаскивает нож с устрашающим видом и начинает наступать на нее.

— Улкан! — кричу я ему в спину, останавливая его. — Это я тебе нужен, а не они, — рычу я. — Она испугалась. Ее дети напуганы. Я просто успокаивал ее и говорил, что все будет хорошо.

Он медленно поворачивается, чтобы посмотреть на меня с маниакальной ухмылкой. Но как только он крутит нож в руке, один из его людей врывается на кухню и начинает что-то бормотать своему боссу на том, что, как я думаю, является албанским.

Улкан либо пропускает мимо ушей, либо предпочитает не замечать иронии, когда огрызается в ответ на том же языке. Затем он поворачивается ко мне, его лицо омрачено и злобно.

Я усмехаюсь.

— В чем дело, Гакафери? Все идет не по плану?

Очевидно, что бегство Такеши не было случайностью. Никто из людей Улкана, похоже, не последовал за ним, и никто не выглядел обеспокоенным этим во время нашей поездки.