Император гнева

— Сиди смирно.

Голос Анники, прошептанный у меня на ухе, снимает всю боль. Он посылает свежий прилив адреналина, струящегося по моим венам, пока она перерезает веревку вокруг моих запястий, освобождая их.

Я бросаю взгляд на Улкана, но он стоит к нам спиной в другой комнате. Поворачиваюсь обратно к Аннике.

Она ухмыляется мне, ее глаза сияют, а нижняя губа закушена между зубами.

Сейчас так много всего, что я хочу сделать. Хочу поцеловать ее. Я хочу обнять ее и никогда не отпускать.

Хочу сказать ей, что люблю ее.

Но ни для чего этого нет времени.

— Выведи их отсюда, — тихо шиплю я, кивая подбородком на женщину и ее детей.

Бровь Анники хмурится, когда ее взгляд скользит по мне.

— Ты ранен…

— Пожалуйста, — качаю я головой. — Выведи их.

Она быстро кивает, поворачиваясь, чтобы тепло улыбнуться перепуганной матери и двум малышам. Она манит их, и женщина подходит, быстро подталкивая своих детей за Анникой. Они подходят к открытому окну на другой стороне маленькой кухни и один за другим на цыпочках выходят на пожарную лестницу.

— Ты маленькая сука!!

Я резко поворачиваю голову, как раз в тот момент, когда Улкан врывается из гостиной, размахивая мачете в сторону Анники, которая помогает женщине выйти на пожарную лестницу.

Мгновенно я вскакиваю на ноги, хватаю стул, к которому только что был привязан, и, резко развернувшись, бросаю его в лицо Улкану. Он жалобно мычит от боли, когда тот врезается в него, сбивая с ног, а кровь брызжет у него изо рта.

— Кензо!

Я поворачиваюсь, когда Анника хватает меч моего деда, который прислонен к стене. Она бросает его, я ловлю и разворачиваюсь, вытаскивая его из ножен.

Улкан бросается на меня, его мачете поднято высоко, а на лице маниакальный гнев.

Мое лезвие вонзается вперед ровно и с отработанной легкостью. Улкан давится, хрипя от крови, которая пенится у него во рту, пока мой меч глубоко вонзается ему в грудь. Его глаза выпучиваются, мачете падает на пол.

Я выдергиваю лезвие, и Улкан тяжело опускается на колени, воздух с хрипом вырывается из дыры в его груди, а кровь льется у него изо рта.

— Скажи ей отвернуться, принцесса, — тихо рычу я, поворачиваясь, чтобы встретиться взглядом с Анникой, все еще стоящей у окна на пожарную лестницу. — Этой женщине не нужно видеть…

— КЕНЗО!

Я ворчу, когда что-то твердое ударяет меня, сбивая с ног в дожде из раздробленных деревянных щепок.

Твою мать, это стул, который я бросил в Улкана.

Я тяжело падаю на землю, моргая от черных пятен и звезд, пока ноющий звук заполняет мои уши.

Вставай.

Вставай, черт возьми.

Анника кричит.

Чистый адреналин, взрывающийся в моих венах, заставляет подняться на ноги и пошатываясь двинуться к ним. Улкан прижимает Аннику к стене, рыча ей в лицо, пока его кровь брызжет ей на грудь. У него снова это чертово мачете, и Анника снова кричит, когда он отводит руку назад, словно собираясь обрушить его ей на голову.

Он не получает такой возможности.

Я хватаю меч моего деда с пола, пока набрасываюсь на Улкана. Сталь вспыхивает, и его поднятая рука внезапно падает на пол, чисто отсеченная от плеча, рука все еще сжимает мачете.

Анника вскрикивает, когда я хватаю Улкана и отправляю его на пол. Разворачиваюсь к нему, пока он тупо смотрит на кровоточащую культю своего плеча, где секунду назад была его рука. Его глаза выпучиваются, когда его взгляд поднимается ко мне.

— Я говорил тебе, что будет, если ты еще раз так назовешь мою жену, — бормочу я.

Он пытается что-то сказать. Но мое лезвие вспыхивает, вонзаясь ему в рот, перерезая язык и мокро выходя из затылка.

Свет гаснет в его глазах, когда я снова выдергиваю лезвие, и он падает грудой на пол.

— Кензо…

Анника подбегает ко мне, подхватывая меня, прежде чем я падаю. Я поворачиваюсь к ней со стоном, когда крепко прижимаю ее к себе.

Парадная дверь выбивается. Сморщившись, я заставляю себя повернуться, подняв меч.

Мал останавливается на полпути в дверном проеме, его окровавленный клинок наготове. Его глаза встречаются с моими, когда мои ноги начинают подкашиваться.

— Полегче, братишка, — ворчит он, бросаясь вперед и подхватывая меня вместе с Анникой, прежде чем они оба обнимают меня и выводят из парадной двери.

— Женщина, которая здесь живет, — хриплю я, когда замечаю, как она прячется с соседями, которые вышли посмотреть, что, черт возьми, происходит. Я склоняю голову перед ней, а затем бросаю взгляд на своего брата. — Позаботься о том, чтобы она и её дети были в безопасности. Найдите им новый дом; хороший. И дайте ей все, что ей нужно на жизнь в финансовом плане, плюс достаточно, чтобы ее дети могли пойти в школу.

Он хмурится.

— Хорошо, но как насчет того, чтобы сначала отвезти тебя домой…

— Сделай это, Мал.

Он твердо кивает.

— Хорошо, все сделано, даю тебе слово. Я знаю, как ты относишься к тому, что дерьмо якудза разрушает жизнь мирных жителей.

— А теперь мы можем, пожалуйста, отвезти тебя домой? — бормочет Анника, прижимая меня к себе.

26

АННИКА

Кровь. Так много крови. Я стою под теплыми струями душа, мои волосы прилипли ко лбу, а руки скрещены на груди.

Розовая вода стекает по моему телу. Красные завитки у моих ног, спиралью уходят в слив. Но ее все еще так много.

Так много, черт возьми, крови.

Образ Улкана, рычащего мне в лицо и пытающегося схватить меня, пока кровь из его груди брызжет во все стороны, повторяется, заставляя меня вздрагивать и содрогаться. Я зажмуриваю глаза, вдыхая пар, пытаясь стряхнуть воспоминания.

Рука касается моего бока. Я вздрагиваю, поворачиваясь с криком в горле, прежде чем мои глаза встречаются с Кензо. Обнаженный, его собственные раны еще кровоточат, он заходит под воду вместе со мной.

Безмолвно его глаза встречаются с моими. И именно тогда я начинаю волноваться, что увижу это: взгляд.

Как будто я сломлена. Испорчена.

Брак.

Теперь он знает все. Он знает худшую часть меня, мою отвратительную историю с Валоном.

Кензо тянется ко мне. Но я снова вздрагиваю и отступаю к кафельной стене за моей спиной.

Его брови хмурятся.

— Почему, — тихо рычит он.

— Я…грязная, — шепчу я.

Он поворачивается, чтобы взять гель для душа.

— Я вымою пятна, которые ты пропустила…