Император гнева

— Не-е-ет? — шиплю я, жёстко трахая её, а большим пальцем обводя её анус. — Ты не это делала, как плохая маленькая шлюшка?

Она стонет громче, пытаясь податься назад, чтобы встретить мои бёдра, когда они ударяются о её задницу.

— Не… просто… кто-то, — задыхается Анника, вздрагивая, когда я начинаю трахать её ещё жёстче, заставляя её тело содрогаться.

— Только ты-ы-ы! — хнычет она.

Я стону, когда член пульсирует ещё сильнее, моя кровь искрится и бурлит, как жидкий огонь, когда я вхожу в неё.

— Чья это грёбаная киска? — рычу я.

— Твоя! — стонет и задыхается моя жена. — Вся, блядь, твоя!

Она издает гортанный, глубокий стон, когда я добавляю к смеси свой большой палец, влажно погружая его в ее тугую маленькую попку. Она визжит и хнычет, ее ноги дергаются, а пальчики на ногах цепляются за простыни, пока я снова и снова вгоняю свой набухший член в ее киску.

— А это чья задница? — хриплю я.

— Твоя! — всхлипывает она от удовольствия. — Моя задница тоже твоя!

Я стону, чувствуя, как набухают яйца.

— С этого момента, принцесса, — рычу я, — ты не подойдёшь к этой грёбаной кровати ни в каких трусиках. Ты поняла?

Она стонет, её рот приоткрыт, и она пускает слюни на простыни, цепляясь за них, а мой набухший член снова и снова входит в неё, трахая изо всех сил.

— Когда ты ляжешь в эту постель, на тебе не будет ничего ниже пояса. И я возьму тебя и трахну в любую дырку, в какую захочу, когда захочу, — стону я.

— Даже когда я буду спать? — нетерпеливо хнычет она.

— Особенно когда ты будешь спать, — стону я.

— А что, если я скажу… — У неё перехватывает дыхание, когда я вхожу в неё.

— Что, если я скажу «нет»? — задыхается она. Анника всхлипывает, когда я наклоняюсь над ней, грубо оттягиваю её голову в сторону за волосы и провожу зубами по мочке её уха.

— Ты никогда не отказываешь мне, принцесса, — хриплю я. — Но если бы ты отказала?

Мой большой палец выскальзывает из ее узкого кольца, но на смену ему приходят два толстых. Я засовываю их ей в попку, заставляя ее маленькую горячую киску еще плотнее обхватить мой член.

— Если ты скажешь «нет», я буду трахать тебя еще сильнее.

— О, ЧЕРТ!

Без предупреждения Анника внезапно содрогается и извивается подо мной. Она кричит в простыни, всхлипывая от удовольствия, когда я погружаюсь в нее снова и снова. Её тело взрывается вокруг меня, её киска сжимается и обхватывает мой толстый член, словно пытаясь его задушить.

Я продолжаю трахать её, врываясь в неё прямо во время оргазма, не останавливаясь ни на секунду. Мои пальцы и член трахают её тугие дырочки, заявляя на неё свои права, пока я вколачиваю её в кровать.

— Кензо! — скулит она, содрогаясь подо мной. — Я… я…

— Будь хорошей девочкой для меня, принцесса…

— Я, блядь, кончу снова! О черт! О ЧЕРТ! — Она задыхается. — Я… О БОЖЕ!

На этот раз, когда чувствую, как ее киска сжимается и обхватывает мой член, когда она взрывается вокруг меня, сдерживаться невозможно. Я стону, все плывет, а черные звездочки пляшут у меня перед глазами. Погружаю в нее свой набухший член так глубоко, как только могу, пока мои яйца пульсируют и взрываются.

Член подпрыгивает и извергается, как вулкан, моя горячая сперма проливается в ее гладкую, нетерпеливую киску, пока она цепляется за простыни и извивается подо мной.

Я вгоняюсь в нее снова и снова, ее тугая вагина выжимает из меня каждую каплю спермы, пока я не погружаюсь в нее.

Медленно выскальзываю из ее идеальной киски и заваливаюсь на бок. Она хватая ртом воздух, прижимается ко мне, прижимаясь спиной к моему телу, а я обнимаю ее.

Она дрожит, когда берёт меня за руку и подносит её к своим губам, нежно целуя костяшки пальцев.

— Я люблю тебя, — шепчет она так тихо, что почти не слышу.

Но я слышу.

И я чертовски улыбаюсь.

— Я тоже тебя люблю, — бормочу, крепче обнимая её, и её тело прижимается к моему.

28

КЕНЗО

— Ты хоть малейшее представление имеешь, что натворил, Кензо?

Тенган сверлит взглядом из-за очков, невероятным образом останавливая свое бешеное метание туда-сюда хотя бы на одну чертову секунду.

— Кензо?

Лицо до сих пор болит. Тело тоже.

Член, если подумать, тоже, но это приятная боль. Он ноет оттого, что провел всю прошлую ночь в объятиях Анники, наполняя ее своим семенем так, что она еще неделю будет чувствовать, как оно стекает в трусики.

И как только эта абсурдная «сверхсрочная встреча», на которой настоял Тенган, закончится, найду Аннику, где бы она ни была, и затащу ее обратно в постель на раунд… черт, я сбился со счета.

Бизнес-менеджер Соты снова смотрит на меня из-под очков, словно на шкодливого мальчишку.

— Имеешь? — шипит он пронзительно.

— Во-первых, понизь тон и успокойся, когда говоришь со мной, — рычу. Замечаю скрытую ухмылку на лице Соты, прежде чем тот прячет ее за своей обычной маской равнодушия «делового Соты».

— Во-вторых, я ничего не делал. Это Улькан Гакафери убил Леку, не я.

Если бы Улькан был жив, не решил бы еще, отправить ему подарок за убийство этого ублюдка или убить его самого за то, что лишил меня этой чести.

Скорее всего, второе.

— Да, но это ты приказал прошлой ночью объявить открытую войну людям Леки, не говоря уже о захвате его активов и бизнеса.

— Его люди — кучка наркоторговцев, которые сунули свои грязные лапы в торговлю людьми. Сомневаюсь, что кто-то в мире будет оплакивать их кончину, — огрызаюсь. — К слову, это и было причиной, почему я никогда не собирался вести с ним бизнес.

И это еще до того, как узнал, что он обидел Аннику.

— Проблема, Кензо, — ворчит Тенган раздраженно, — в том, что, объявив открытую охоту на интересы Леки, ты дал понять чуть ли не всем, что рад его смерти.

— Так и есть, — рычу я.

— Выглядит так, будто ты мог быть причастен к его смерти.

— Тенган, — устало говорю. — Не понимаю, где здесь проблема…

— У Леки были долгосрочные деловые отношения с Елизаветой Соловьевой.

Пожимаю плечами.

— Да, осведомлен. Разговаривал с Киром прошлой ночью, и он уладит…