Император гнева

Я задыхаюсь, кашляю, жадно вдыхаю воздух, забитый дымом. Пытаюсь опереться на руку, затем на колено, но мышцы предательски слабеют.

Чёрт.

Мир кренится, я валюсь в сторону, но в последний момент успеваю схватиться за стену. Цепляюсь за неё, вжимаясь лбом в холодный камень, пока ноги не перестают дрожать.

Кензо.

Молнией пронзает сердце, вырывая меня из оглушённого ступора. Я резко оборачиваюсь, лихорадочно осматривая тёмное помещение.

По какому-то безумному стечению обстоятельств лампочка под потолком всё ещё горит, болтаясь на проводе. Тени мечутся по стенам, пляшут, безумно вращаются в хаотичном ритме.

А потом я его вижу.

Нет.

Я кричу его имя, но не слышу собственного голоса за пронзительным звоном в ушах. Спотыкаюсь, почти падаю, но продолжаю идти, пока не опускаюсь перед ним на колени.

— Кензо…

Мой собственный голос, приглушённый и чужой, наконец прорывается в реальность.

— Кензо…

Он лежит на спине, одежда обгорела, покрыта каменной пылью. Глаза закрыты. Из раны в боку сочится кровь.

Господи.

— КЕНЗО!

Я снова выкрикиваю его имя — и вздрагиваю, когда в ушах что-то лопается. Звон отступает, уступая место реальным звукам.

И тогда я слышу это.

Сначала не понимаю, что вижу. Мы в тоннеле, ведущем из комнаты, где меня держали. И когда я смотрю через кирпичную арку обратно… пол выглядит так, будто он движется.

Дышит.

Тает.

Валона нигде не видно, но прежде чем я успеваю об этом задуматься, пол вдруг выгибается, как будто под ним что-то пульсирует.

Я резко вдыхаю и, не раздумывая, тяну Кензо к себе.

Пол вздувается, а затем с глухим грохотом обрушивается.

Из трещин хлещет чёрная жидкость. А потом, словно прорывается плотина…

Вода.

Чёрт.

Оглушительный рёв заполняет пространство.

Кензо медленно моргает, его голова безвольно откидывается набок. Он балансирует между сознанием и беспамятством.

А вода продолжает подниматься.

— Я вытащу тебя.

Я хватаю его под мышки, стискиваю зубы, напрягаю все мышцы, пытаясь сдвинуть с места. По миллиметру, по сантиметру тащу его прочь, волоку по полу, вглубь тоннеля, туда, откуда он пришёл.

Там должен быть выход.

И если мне придётся выжать из себя последние силы — пусть так.

Я успеваю протащить его всего на несколько шагов, прежде чем поднимаю голову — и сердце падает в пятки.

Тоннель завален.

Нет.

Я роняю руки Кензо, бросаюсь вперёд, разгребаю завал голыми руками, отшвыриваю кирпичи, камни. Но вскоре пальцы натыкаются на бетонные глыбы и арматуру — слишком тяжёлые, слишком прочные, чтобы сдвинуть их с места.

Позади раздаётся хриплый, сдавленный звук.

Я резко оборачиваюсь.

— Кензо!!

Бросаюсь к нему, когда он пытается приподнять голову над водой.

Которая всё ещё. Блядь. Растёт.

Мы должны выбираться. Срочно.

Я снова хватаю его под руки, пытаюсь поднять, но он морщится, тяжело дышит. Потом его тёмные, пронзительные глаза фокусируются на мне.

— Анника…

— Вставай!! — кричу я, дёргая его на себя.

Мышцы на его руках напрягаются, когда он поднимается, опираясь на одно колено. Его лицо перекошено от боли, но он встаёт.

Смотрит на меня.

— Ты в порядке? — хрипит, стиснув зубы.

— Да! — ору я сквозь грохот воды, уже подступающей к коленям. Наклоняюсь, хватаю его меч с пола. — Кензо…

— Лестница! — шипит он, кивая в сторону зала, который стремительно заполняется водой.

Я следую за его взглядом и вижу металлическую лестницу, привинченную к стене. Она ведёт на второй уровень, где тянется узкий переход.

— Окей! — кричу я, обхватывая его за талию и закидывая его руку себе на плечи.

Кензо стонет, тяжело опираясь на меня, а я сгибаюсь под его весом. Тёплая, липкая кровь пропитывает мою рубашку.

Время на исходе.

Когда мы выбираемся из тоннеля в высокий круглый зал, вода уже по колено. Я делаю шаг вперёд — и резко дёргаю нас назад, вскрикивая.

Пола больше нет.

Ещё секунда — и я бы шагнула прямо в пустоту, в чёрную бездну, скрытую под мутной водой.

Игнорируя страх, который подкатывает к горлу, я крепче прижимаю его к себе и медленно двигаюсь вдоль стены, нащупывая путь к лестнице.

Вода уже по пояс.

— Ты сможешь подняться?!

Он переводит на меня осунувшийся взгляд и медленно кивает.

— Ради тебя — хоть на грёбаный Эверест, — хрипит он.

Подъём мучительно медленный.

Шаг за шагом.

Его рука тяжело висит у меня на плечах, а пальцы белеют, стискивая перила. Вода поднимается вместе с нами: когда мы добираемся до верха, её уровень остаётся на уровне колен.

Спотыкаясь, мы добираемся до одного из двух тоннелей, зеркально повторяющих проходы на нижнем этаже.

— Секунду… — стонет Кензо, ноги подкашиваются, и он оседает, прижимаясь спиной к кирпичной стене.

Я стискиваю зубы и помогаю ему опуститься в полусидячее положение.

Он опускает взгляд.

Рана в боку продолжает кровоточить.

Его мокрая одежда уже насквозь пропиталась багровым.

Пулевое.

Я резко вдыхаю, рву его рубашку, не обращая внимания на болезненный шип, и осматриваю дыру в теле.

Чёрт.

Чёрт.

Я не думаю — просто срываю с себя верх и прижимаю ткань к ране.

— Держи, — голос срывается на команду, пока я в панике ищу что-то, чем можно зафиксировать повязку. Потом понимаю — ремень.

Я стягиваю ткань, затягиваю поясом так сильно, как только могу. Это не спасёт его. Но может дать нам несколько драгоценных минут.

— Анника…

— Подожди, — я дёргаю ремень ещё туже.

— Анника. Вода.

Я резко оборачиваюсь, ожидая увидеть надвигающийся вал, но…

Тишина.

Комната, до этого наполненная ревущей стихией, притихла.